Беру тебя напрокат (СИ) - Трифоненко Елена

Расплатившись за конфеты, я тут же отправляюсь к Никиной каюте. Но там, на ее палубе, смотрю на часы и внутренне сдуваюсь. Ника, наверное, еще спит.

Помявшись у двери, поддаюсь соблазну — приникаю к ней ухом. Сердце тут же пропускает удар: в каюте тихо-тихо играет музыка и слышен какой-то легкий шелест. Я быстро выпрямляюсь, приглаживаю ладонью волосы, а потом, спрятав свой подарок за спину, стучу.

— Привет, — Ника появляется на пороге при полном параде: ее волосы красиво уложены, глаза подкрашены.

Сегодня на ней голубой сарафан в облипку. Я скольжу по нему взглядом и чувствую моментальный прилив возбуждения. И отлив мыслей… Черт!

— Заходи уже, — Ника смотрит на меня удивленно. — Чего застыл?

Мне приходится сделать над собой усилие, чтобы отлепить взгляд от ее красивых ножек и шагнуть через порог.

— А где Женя?

— Ушла рисовать.

Ну надо же, какая удача!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Свободной рукой я притягиваю Нику к себе и с наслаждением целую ее в губы. Она не сопротивляется, наоборот — с воодушевлением отвечает. Мне эта ее реакция очень нравится, она как бы намекает, что мои чувства взаимны.

Когда я отодвигаюсь, глаза Ники счастливо блестят.

— Это тебе, — я протягиваю ей коробку из магазина шоколада. Ожидаю в ответ все, что угодно: изумление, ухмылку, подколки, но Ника меня по-настоящему удивляет.

Она отшатывается, улыбка молниеносно исчезает с ее лица.

— Что это? Зачем?

— Это конфеты, — ироничным тоном подсказываю я. — Шоколадные. Лягушка оттуда не выпрыгнет, не бойся.

Она еще больше хмурится, убирает руки за спину, так что я теперь никак не могу всучить ей свою коробку. М-да, приехали! Хоть убейте, не понимаю, как на такое реагировать.

— Ты не ешь сладкое? — немного подумав, спрашиваю я.

— Ем.

— А почему тогда не берешь мой подарок? Мне захотелось сделать тебе приятное, потому я…

Наши взгляды встречаются, и слова застывают у меня в горле. Да что, мать вашу, не так? Почему у Ники такой вид, будто я притащил ей не конфеты, а дохлую крысу?

— По-моему, ты переигрываешь, Петров!

— В смысле?

Она морщится, как от боли:

— К чему все эти романтические жесты? Я и так готова возобновить сотрудничество — можешь больше не тратиться. Считай, что вчера вечером ты полностью отработал все прошлые косяки. Хотя…

Ника все же забирает у меня конфеты, а потом берет со стола телефон.

— Иди сюда: тут освещение лучше, — она застывает посреди комнаты, а, когда я подхожу, делает несколько фото, подняв коробку с конфетами повыше.

Ну вот зачем она так? Хочет меня обидеть?

Отложив коробку на стол, Ника сосредоточенно и деловито просматривает отснятые кадры.

— Блин, ты совсем не улыбаешься, — замечает она с досадой. — Хотя пофиг, пойдет. Сейчас запостю в Инсту.

Она снова поднимает на меня глаза:

— Как подписать? «Известный блогер купил мне конфеток» или «Подарок от воздыхателя»?

Ее голос прямо сочится сарказмом. Я облокачиваюсь о стену, складываю руки на груди:

— А тебе обязательно надо постить куда-то эти конфеты?

— А ты их разве не для этого приволок?

— Не для этого. Как я и сказал раньше, мне просто захотелось сделать тебе приятное. Знаешь, когда человек нравится, его хочется радовать.

В глазах Ники — недоверие.

— Петров, со мной не надо играть, не надо имитировать тут романтические ухаживания. Пускай пыль в глаза подписчикам, а со мной, пожалуйста, будь честен.

— Так я честен. У меня, если хочешь знать, вообще на тебя большие планы.

Кажется, мои слова ставят ее в тупик. Несколько секунд она что-то прикидывает в уме, а потом смотрит с опаской:

— Какие еще планы?

— Такие. До конца круиза остается трое суток. Я собираюсь использовать их по полной для того, чтобы тебя покорить.

— Прикалываешься?

— Нет.

— Понятно, — ее губы трогает легкая улыбка. — Значит, просто несешь ахинею. Наверное, на солнышке перегрелся.

— Все может быть.

Несколько секунд она смотрит под ноги, а потом спохватывается:

— А ты вроде говорил, что не смешиваешь деловое и личное?

Меня будто в спину толкают. Я подхожу к Нике и сгребаю ее в объятья. Она не сопротивляется, даже наоборот, никнет ко мне, как замерзший котенок к батарее.

Я решаюсь говорить серьезно:

— После круиза я собираюсь в Индонезию и очень хочу, чтобы ты поехала со мной.

— Не уверена, что могу себе это позволить.

— Все расходы я возьму на себя.

Ника судорожно вздыхает, и мне становится страшно, что она откажется.

— А, знаешь, к черту Индонезию, — поспешно добавляю я. — Выбери сама, куда хочешь поехать.

— Ты хочешь продлить наш контракт?

— Ника, ну какой контракт? Я хочу, чтобы ты стала моей девушкой.

— Но мы друг друга почти не знаем, а отношения требуют…

— У тебя впереди еще три дня, — перебиваю я. — Нормальный такой срок. Вполне хватит, чтобы в меня влюбиться.

Ника фыркает:

— Извини, что говорю это, но, по-моему, ты слишком самоуверен.

Я собираюсь возразить, но мой взгляд неожиданно фиксирует какое-то движение в районе балкона. Я резко разворачиваюсь и успеваю увидеть мужскую фигуру, почти сразу скрывшуюся за шторой. У меня даже челюсть отваливается от удивления. Вот это поворот! Я тут растекаюсь лужицей, а эта вертихвостка уже привела к себе нового мужика и…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Кто у тебя на балконе? — спрашиваю я, с трудом удерживая гнев.

Ника хлопает ресницами:

— Никого.

Черт, она даже не покраснела! Эталонная, образцово-показательная врушка.

Хотя с ней мы позже потолкуем, а сейчас надо срочно намылить шею моему неожиданному конкуренту. Интересно, кто он. Матвей? Кто-то новенький? Я решительно шагаю к балкону и отдергиваю штору. За стеклом обнаруживается целых два мужика. Правда, оба они на тросах и с чем-то похожим на швабры: моют окна и пол на балконе.

— Хеллоу! — говорит один из мужиков и старательно улыбается.

Я мысленно желаю ему идти лесом и снова поворачиваюсь к Нике. Она заливается звонким, счастливым смехом.

Чудовище! Маленькое, наглое чудовище!

За завтраком в буфете мы обсуждаем план на день. Сегодня наш лайнер в плавании, так что для съемок надо искать что-то интересное на борту. Ника предлагает отправиться на один из мастер-классов, их тут проводится целая куча. Я же настаиваю на аквапарке: мне хочется провести день на свежем воздухе и поглазеть на Нику в купальнике.

Мы спорим до тех пор, пока Ника случайно не вываливает мне на колени свои макароны. А может, она это специально. Вид у нее весьма довольный. Впрочем, я не злюсь. Целую ее в щеку и говорю:

— Будь по-твоему. Пойдем учиться готовить настоящую итальянскую пиццу. А вечером поучаствуем в каком-нибудь танцевальном конкурсе.

На ее лице отражается легкое чувство вины, но она с ним весьма успешно справляется. Я же отлучаюсь переодеться.

Выходя из лифта на своей палубе, почти налетаю на Тоху.

— Ты что-то хотел?

— Нет. — Он облизывает губы, нервно озирается.

— А что ты тогда тут делаешь?

— Не твое дело.

Я откашливаюсь и красноречиво смотрю на часы:

— Сейчас рабочий день, а значит я имею право знать, чем ты занят.

— Я больше на тебя не работаю, — заявляет Тоха и смотрит так, будто ждет, что я кинусь отговаривать его от увольнения. — Мне поступило очень хорошее деловое предложение, так что завтра в Барселоне я покину эту посудину. Жаль, сегодня это сделать нельзя.

— Что же, удачи тебе! — с наигранным спокойствием отвечаю я. — Но я не рекомендую тебе работу по найму. Ты слишком независим и амбициозен для нее. Лучше запусти свой канал. У тебя получится.

По ходу своего напутствия вспоминаю, что давал Тохе ключ от своей каюты — на всякий случай. Тут же прошу вернуть.