Когда она влюбляется (ЛП) - Сэндс Габриэль

Рафаэле отрывает взгляд от Людовико и устремляет его на нее. — У тебя кровь на ботинках.

Его голос спокоен и размерен. Думаю, если бы я сейчас проверила его пульс, он был бы ровным, как часы.

Он только что проткнул человеку глаз, а ведет себя как ни в чем не бывало.

У меня сводит живот.

Клео смотрит вниз и, увидев, что Рафаэле прав насчет крови, прижимается ко мне.

Рафаэль переводит взгляд на кого-то позади меня. — Выведи их.

Рас делает шаг вперед. Я даже не заметил, что он все это время был рядом со мной. — Пошли.

Мы с ним берем Клео под руки и торопливо выходим из клуба.

— Ждите здесь, — командует Рас, когда мы выходим на тротуар. — Я возьму машину и подгоню ее.

— Хорошо. — Я обнимаю Клео и утыкаюсь носом в ее волосы. Она дрожит.

— Эй, ты в порядке? — Я сжимаю ее сильнее. — Скажи что-нибудь.

Она качает головой. Мне кажется, она плачет.

— У тебя что-нибудь болит? Нам нужно отвезти тебя в больницу?

— Нет.

Когда я пытаюсь отстраниться, чтобы посмотреть на нее, она прижимается ко мне еще крепче. Моя грудь трещит. Я не могу вспомнить, когда в последний раз видела ее такой потрясенной. Когда наши родители сердятся на нее, она как будто становится тефлоновой. Все их слова соскальзывают с нее.

— Клео, я люблю тебя, — выдавливаю я, преодолевая комок в горле. — С тобой все в порядке. Все будет хорошо.

Она издает влажное хныканье. Мои руки крепко сжимают ее, но мне кажется, что этого все равно недостаточно.

— Ну же, Клео. Поговори со мной.

Она глубоко дышит, прижимаясь ко мне, несколько мгновений, прежде чем снять голову с моего плеча. Ее глаза красные и опухшие, под ними размазалась тушь. — Джем, его кровь на мне.

Меня пробирает дрожь. — Мы приведем тебя в порядок.

— Я не хочу идти домой. — Она сжимает мою руку. — Может, пойдем в пентхаус? Это недалеко. Я не хочу сегодня иметь дело с мамой или папой. Я просто хочу спать.

У семьи есть пентхаус с видом на Центральный парк. Я уверена, что Папа водит туда своих шлюх, но семья тоже время от времени пользуется этим пентхаусом. Неплохая идея провести там ночь.

Мы садимся в машину, и я даю Расу указания.

Он кивает. — Я могу позвонить твоему отцу и все ему объяснить. У тебя есть ключ?

— Я знаю код.

Рас набирает номер папы, и пока они разговаривают, я обхватываю Клео и притягиваю ее к себе.

ГЛАВА 23

ДЖ

ЕММА

Мы зашли в пентхаус прямо из лифта.

Он выглядит как музей. Пентхаус, отремонтированный известным архитектором, который обошелся папе в кругленькую сумму, - это все изящные линии, тонкие текстуры и освещение.

Это статусная вещь, а не место, предназначенное для жизни.

Но все же лучше здесь, чем дома, где мама и Папа устроили бы нам с Клео допрос. Я не уверена, что смогу даже смотреть на отца после всего, что Рафаэле рассказал мне сегодня.

По крайней мере, так, с этим придется подождать до завтра.

Я привожу Клео в порядок и устраиваю ее в одной из спален. Приняв снотворное, она быстро отрубается. Я беру в ванной влажную мочалку, стираю с ее лица размазанный макияж и укладываю ее спать.

Боже, она выглядит так молодо. Иногда я забываю, что ей всего восемнадцать. Кончик ее носа розовый от слез, а губы покрыты следами укусов. Она грызла их всю дорогу сюда, а я сжимала ее руку и пыталась придумать что-нибудь утешительное.

Мы всегда жили в окружении насилия, но то, что Рафаэле сделал с Людовико, было более жестоким, чем все, что я когда-либо видела. И Клео была рядом, когда это случилось.

Бедняжка.

Рафаэле бросился на ее защиту, потому что хотел ей помочь? Или потому, что хотел показать мне, как серьезно он относится к Гарцоло, как к своей собственной семье?

Папа, должно быть, сказал Рафаэле, что Клео и Людовико могут обручиться. Учитывая, что Рафаэле - наследник, невозможно представить, чтобы что-то подобное не всплыло в их разговорах. Людовико переступил черту, но если бы Папа был рядом, он бы отвел Людовико от Клео и отчитал его. Он бы не стал вырывать глаз, как это сделал Рафаэле.

Я вздыхаю. Что бы ни заставило Рафаэле сделать то, что он сделал, это напоминание о том, что под его ледяной поверхностью таится опасность.

Я прижимаю легкий поцелуй ко лбу Клео и ухожу.

Я останавливаюсь на кухне, чтобы налить стакан воды. Когда я наполняю стакан, мой взгляд останавливается на кольце с изумрудом.

Я ненавижу эту чертову штуку и то, что она символизирует. Теперь, когда я не рядом с семьей и Рафаэлем, мне не нужно его носить, поэтому я снимаю его с пальца и оставляю на стойке.

Когда я возвращаюсь в гостиную, Рас сидит у окна от пола до потолка, сцепив руки за спиной. Свет приглушен. Лунный свет разливается по темному паркетному полу.

При виде его у меня в груди завязывается узел.

Не знаю, то ли это из-за чувства безопасности, которое я испытываю, когда он рядом, то ли потому, что он достаточно красив, чтобы отвлекать внимание.

Прямой нос, выдающиеся брови, плечи, которые образуют жесткую линию. Когда я впервые встретила его, то первым делом обратила внимание на его темные, грозовые глаза. И серьга в ухе. Эта маленькая серебристая сережка дразнила меня, и я сразу перешла в режим "бой или бегство".

И в этот раз я выбрала бой.

Но я не боец. Удары просто продолжают поступать, и они находят свою цель. После того, что я узнала о Винсе сегодня вечером, я чувствую себя полностью побежденной.

Я подхожу и останавливаюсь рядом с Расом.

— Как она? — спрашивает он.

— Спит. Надеюсь, завтра ей будет лучше.

Мы находимся на высоте сорока этажей над Центральным парком - огромным открытым пространством, обрамленным рядами плотно стоящих зданий. Летом от пышной зелени захватывает дух, но в феврале парк покрыт снежным одеялом. Я вижу змеевидные дорожки, извивающиеся среди ветвей деревьев, а вдали - замерзшее озеро, отражающее ночное небо.

Я прижимаю кончики пальцев к стеклу. — Помнишь, мы останавливались у тебя в квартире на Ибице? Я никогда не говорила тебе, как мне там понравилось.

— Конечно, помню. — Он слегка улыбается, а затем тихо добавляет: — Не думаю, что я способен забыть хоть что-то, что касается тебя, Персик.

Я провожу зубами по нижней губе, позволяя его словам оседать на моей коже.

— Думаю, у меня та же проблема, — признаюсь я, потянувшись к его руке.

Он переплетает наши пальцы, прижимая их к себе, тепло и уверенно, хотя все остальное в нас кажется неопределенным.

Неужели он надеется, что забудет обо мне, когда вернется в Европу?

Он уедет так скоро.

А я буду идти по проходу навстречу другому мужчине.

Я делаю вдох.

— Винс все это придумал. Это была его идея - сделать Рафаэле преемником. Он хотел, чтобы Рафаэле вошел в нашу семью, женившись на мне. Папа и Винс использовали меня. Они продали меня, чтобы эти двое могли жить так, как им хочется. Думаю, никого не волнует, какой жизни я хотела для себя.

По 59-й улице едет машина скорой помощи, ее сирены приглушены до едва слышного воя звукоизолированными окнами.

Рас отпускает мою руку и подходит ближе, прижимая ладонь к моей спине. Он смотрит на меня сверху вниз, на его лбу проступает озабоченность. — Персик, мне очень жаль.

— Рафаэле рассказал мне все сегодня вечером. Не думаю, что мне захочется когда-нибудь снова разговаривать с братом. Хотелось бы не разговаривать и с отцом, но это неизбежно, не так ли? — Горький смех вырывается из моих губ. — Знаешь, что забавно? Я виню себя в том, что позволила этому случиться. Я позволила этому случиться. Когда я была моложе, меня хвалили за то, что я такая хорошая дочь. В этом была моя ценность. Если я не была хорошей, я ничего не стоила. Когда я согласилась выйти замуж за Рафаэле, я видела, что это делает папу счастливым, и какая-то часть меня пела от удовольствия, что этот редкий свет от него светит на меня. Я так и не научилась быть бойцом, как Клео или Вэл. Честно говоря, не знаю, откуда они это переняли. Может, с этим просто рождаются, а меня это качество обошло стороной. Теперь я за это расплачиваюсь.