Настоящий (ЛП) - Эванс Кэти

Он посмеивается, и меня достигает мягкая вибрация. Наслаждаясь его близостью, его теплом, запахом его тела, я поворачиваюсь в его руках и прячу лицо в его шею, чтобы свет меня не беспокоил, и когда я задремала, то услышала какой-то хруст, и что-то жидкое капнуло на мою щеку.

Я нахмурилась. — Реми.

— Извини. — Он целует место, куда упала капля и слизывает ее, а я стону от непроизвольного желания.

Он игриво кусает мой рот, а его губы на вкус, как яблоко. Я люблю это, и вдруг во мне просыпается голод, и не к яблоку. Я люблю его запах, люблю чувствовать его, его глаза, его касания, я люблю спать с ним, принимать с ним душ, бегать с ним. Я схожу с ума. Схожу с ума от него. Ладно, я собираюсь поспать прежде, чем начну петь. Но вместо этого, я слышу собственный голос.

— Ремингтон… — вопросительно бормочу я, мой голос слабый, но уже хриплый от возбуждения.

Он кладет свой айпод в сторону и проводит рукой по моим изгибам. Он сжимает пальцы вокруг моей талии и привлекает меня к себе, где я могу почувствовать, что он тверд и готов. Я так же готова для него, я родилась готовой.

Он тянется, чтобы поцеловать меня, бормоча «Ммм», вот чего я ждала.

— Это так волнующе, самые лучшие-и-дорогие места. Либо ты делаешь чертовский минет, либо парень определенно влюблен в тебя, — решает Мелани, когда мы сидим в местах первого ряда по центре Подземелья Чикаго.

— Ну, мы еще не дошли до той части, поскольку остальное все еще является очень захватывающим, понимаешь? — говорю я Мел, но внезапно, только об этом я могу и думать. Предоставить человеку, которого я люблю восхитительный, непревзойдённый минет — это заставит его любить меня вечно.

Брови Мел взлетели вверх. — Ты сейчас хвастаешься мне?

— Нет! Я говорю на полном серьезе — без сарказма — признаюсь своей самой лучшей подруге, что мне очень хочется, сделать своему парню мой первый минет, как только я смогу оторвать свой рот от его вкусных губ.

Случилось невероятное. Кажется, я только что заставила Мелани покраснеть. Она смотрит на меня с красным лицом, как будто я только что призналась ей в оргии. — Боже мой. Что ты сделала с моей подругой? Куда, черт возьми, она делась, пришелец? Брук, ты безумно влюблена в этого парня. С каких это пор ты говоришь со мной об этом?

Внезапно моя улыбка исчезает, а также и мой голос. — Пожалуйста, прекрати говорить слово на «Л», это только заставляет мой желудок сжиматься.

— Любовь. Ты любишь Ремингтона. Ремингтон любит тебя, — издевается Мел.

— Вот, девочка, — с игривой улыбкой я даю ей жевательную резинку, которую украла у Пита. — Положи себе в рот, хорошо? Она сделана из клея, и это сомкнет твой рот. Скажи мне, если заметишь где-то Нору.

— Я увидела ее в три часа.

От неожиданности у меня отошла кровь с лица. — Ты ее видишь?

У меня напряглось тело, когда я ее увидела. Это Нора. Глубоко внутри я надеялась, что это ночной кошмар, и эта девушка с кроваво-красными волосами, бледным лицом, и с тату черного скорпиона является кем-то другим. Но нет.

Это. Нора.

Эта грустная девушка.

И я должна спасти ее от самой себя.

Когда Нора садится через ринг напротив нас, я сжимаю руку Мелани и передаю в ее ладонь клочок бумаги. — Ладно, ты должна передать ей это, очень осторожно, так, чтобы те огромные типы возле нее ничего не заметили.

— Поняла. — Мелани размахивает своими волосами, собранными в конский хвост, и направляется в другую сторону ринга. Нора меня не увидела, но она напрягается, когда замечает Мелани. Мел проходит мимо, и как настоящая легкомысленная кокетка она наталкивается на одного из мужчин, затем наклоняется, чтобы извиниться перед Норой и гладит ее руки, как бы говоря, что все в порядке, и затем она возвращается назад на место возле меня.

Мои внутренности натянулись от напряжения, когда я наблюдаю за Норой. Она смотрит на колени и читает записку. Надежда и волнение вращаются во мне, когда она, кажется, читает ее во второй раз. Значит, она заинтересована?

— Сделано, — говорит Мелани, и когда Нора поднимает голову, она видит меня, ее карие глаза слегка загораются, и я издаю длинный благодарный выдох за то, что, по крайней мере, она не убегает прочь. Когда наши взгляды удерживаются несколько секунд, я улыбаюсь ей, просто для того, чтобы она поняла, что я хочу увидеться с ней «по-дружески». Она улыбается в ответ, слегка, почти неуверенно, и затем отводит свои глаза, когда ведущий начинает говорить. У меня вздымается грудь от еще большей уверенности спасти мою младшую сестренку, и вдруг я не могу дождаться завтра. Я молюсь, чтобы она пришла.

— И сейчааас, дамы и господа…

— Он выходит, — сжимает меня Мелани.

Само понимание того, что он собирается выйти вводит меня в гипер-возбуждение, и когда его имя выкрикивают в толпе, мое сердце набирает бешеную скорость, а моя кожа дрожит.

— … Ремингтон Тэйт, ваш единственный, РАЗРЫВНОЙ!! РАЗРЫВНОЙ!! Поприветствуем РАЗРЫВНОООООЙ!

Он выходит, как солнце после месяцев ночи, и ничто не остановит крики признательности. Он поднимается на ринг и сбрасывает с себя красную накидку, и вот он, в самом центре ринга. Он, как всегда, поворачивается в разные стороны, в то время, как толпа выкрикивает его имя, его мускулистые руки вытянуты, с видными венами, и крики становятся все громче и громче, потому, что людям нравится, как он поворачивается, его мальчишеское лицо и мужское тело, озорной блеск его глаз, который обещает им хорошее шоу. Он останавливается там, где всегда, и его голубые глаза говорят мне, что он знает, что он является бомбой, и что я хочу его, и тут он показывает свои ямочки, чтобы окончательно меня добить. Убить. Меня.

Тот факт, что я знаю, что этот мужчина ночью принадлежит мне, не позволит мне даже вздохнуть.

Но, к счастью, я смогла улыбнуться. Я просто разрываюсь от волнения, и могу только улыбаться ему в ответ со своего места.

Бой начинается, и я вместе с Мелани пускаю слюни, наблюдая за этими руками с тату, где гибко соединяются его плечи и бицепсы, созданы, чтобы нанести удар противнику. Его сила, его ноги, его скорость завораживает меня.

Мелани кричит ему все то, что я хочу ему сказать и даже больше, радуя этим меня. — Убей его, Ремингтон! Да! Да! Обожемой, ты Бог!

Смеясь с настоящей радостью, я обнимаю ее. — О, Мел, — вздыхаю я, а затем озорно шепчу, — Скажи ему, что он горяч.

— Почему бы тебе этого не сделать, маленькая курица? — Она сужает глаза и толкает меня плечом. — Ты, маленькая глупышка, скажи ему!

— Я не могу. Я никогда не смогу кричать в толпе. Как правило, я этого не одобряла, — признаю я, толкая ее плечом в ответ. — И я чувствую, что мой голос будет отвлекать его. Давай! Скажи ему от меня. Скажи ему, что он горяч.

Поднимаясь на ноги, Мелани приставляет руки ко рту и кричит. — Брук считает, что ты самый горячий парень, Реми! Реми, Брук любит тебя, Реми! Каждую твою частичку и каждый твой сантиметр!

— Мелани! — Потрясенная, я закрываю ее рот рукой и опускаю назад на место, но толпа сегодня настолько шумная, что я почти уверена, что он этого не услышал. — Возьми еще одну жвачку, Мел, — говорю я, мрачно глядя на нее. — И дай мне слово, что ты не будешь больше этого говорить снова, Мелани.

— О хорошо, я только скажу ему, что он так горяч и все.

Смеясь, когда я просто киваю, она снова встает и пихает меня в ребра, называя меня «курячий бутерброд», потому что я такая трусливая, и затем она продолжает кричать все те вещи, о которых я думаю, и о чем мне не хватает мужества закричать. Что он так горяч, что он бог, что он сексуальный зверь и так чертовски сексуален, что никто не может устоять…

Клянусь, если бы я только смогла кричать, я бы также закричала, что он мой, что я люблю его, что он мой сексуальный зверь… но я даже не могу подбадривать его среди толпы. И я понимаю, может, мне немного страшно, в конце-то концов. Потому что я никогда никому не отдавала своего сердца, до Ремингтона. И у него есть все возможности, чтобы разбить его так сильно, как он избивает своих противников.