Всё, что нужно для счастья (СИ) - Стасина Евгения

- Сонь, мне на работу нужно. Это ведь ненадолго и через неделю ты сама ко мне приедешь.

Правильнее говорить к тёте Васе. Он ведь не думает, что Вера прямо сейчас соберёт Сонькины пожитки и бросит её на его пороге, чтобы в одиночестве доживать свой век? Дудки!

Опускаюсь на корточки, решив не мешать им прощаться, и почёсываю пса за ухом. У меня вроде как тоже горе - я с единственным верным мне кобелём прощаюсь. Он, может, и купился на Некрасовское обаяние, а вот на женщин других ни разу не взглянул. А это ли не признак мужского постоянства? За такое и обнять его можно, и плевать, что всё брюхо в песке. Это и делаю, пока в двух шагах от меня моя племянница крепко жмётся к отцу:

- Обещаешь?

- Конечно... Давай так: как только вы вернётесь, я научу тебя пользоваться камерой? Пойдём в парк...

- Вместе?

- Вместе. Наберём сладкой ваты и будем снимать всё подряд. А пока тётю слушайся, - Максим неловко касается волос на её макушке и немного хмурится, когда девчонка утирает свой нос его же футболкой. - И, главное, первой не пробуй её стряпню. Если куриный суп тётя Вася освоила, это ещё не значит, что уже можно терять бдительность.

- Гад, - шиплю беззлобно и, чмокнув терьера, вновь занимаю место рядом с Соней.

Даже не верится, что одни остаёмся... Пусть мне уже не так страшно, как в день нашего с ней знакомства, но ответственность, возложенная на мои плечи, сегодня ощущается особенно остро. Стоит подумать, что через минуту он сядет за руль и умчится восвояси, даже на тридцатиградусной жаре, хочется натянуть на плечи свитер. Желательно, из натуральной шерсти, потому что пальцы у меня ледяные.

- Справишься? - Некрасов смотрит прямо на меня, а мне от его вопроса ещё страшнее... Вдруг нет? Суп, после которого мы не просто выжили, но и остались вполне довольными, конечно, хорошо, но это лишь капля в океане... В огромном, глубоком океане, в котором я преспокойненько пойду ко дну, немного побарахтавшись на поверхности... Нет уж! Рано отчаиваться, верно?

- А если скажу нет, останешься? - интересуюсь прежде, чем успеваю подумать, и тут же закусываю губу. Знаю же, что не сможет: на кону его репутация, зарабатываемая годами, и рушить карьеру только лишь потому, что я сдрейфила, Некрасов точно не станет. Да он скорее Соньку с собой заберёт, чем поставит на карту собственное будущее!

Насмешливо выгибаю бровь, морально готовая к его ответу, а стоит мужчине заговорить, вся моё напускное веселье летит к чертям:

- А ты скажи и узнаёшь.

Ещё и улыбается! Вертит в руках брелок, не отводя взора от моих удивлённых глаз, и ждёт. Только чего ждёт, непонятно. Не думает же он, что я и впрямь начну умолять его нас не бросать?

- Пожалуй, неделя, не такой большой срок. И мы неплохо ладим, да, Сонь? - первой заканчиваю играть в гляделки и, притянув к себе ребёнка, машу рукой на сверкающий внедорожник. - Катись уже, я её не съем.

Племянница, всё-таки. А ради родни можно и попотеть.

- Пса береги, - бросаю напоследок, когда Некрасов открывает водительскую дверь, и тоскливо вздыхаю, проводив взглядом, хвостатого путешественника. Хоть бы обернулся на прощанье, я же хозяйка. Так нет же, запрыгнул на сиденье, плюхнулся на брюхо, вытянув лапы, и преспокойненько задремал. Может, всё дело в имени? Оно же у него предательское...

- А если тигры опять в Африку убегут, и тебе придётся лететь их спасать, оставь Макса с моим котом. Их добрая тётенька будет кормить, - встревает малышка, по-взрослому задирая нос, и берет меня за руку, заставляя опомниться и перестать пялиться на терьера. - Пока, пап!

- Сильно не гони, - бросаю на автомате, и прежде чем он увидит красные пятна смущения на моей коже, разворачиваюсь на пятках.

Господи, я ему раньше так говорила... Вот так же, провожала его на улице в командировку, а потом всю ночь не спала, гадая, добрался ли он до соседнего городка, чтобы там отснять чей-то праздник.

- Не буду! Я помню, что со мной твоя собака! Вась! - он высовывается из окна, призывая меня остановиться, и даёт понять, что выбора у меня нет, давя на клаксон. - Звони, ладно? Я и сам могу, но ты же номер сменила.

А надо было сменить страну. Тогда бы не увязла по самое горло в этой истории. Коротко киваю, пропуская вперёд его ребёнка ,и, услышав скрип шип, позволяю себе маленькую слабость - оборачиваюсь, твердя про себя, что дело вовсе не в нём, и ещё несколько секунд гляжу на удаляющийся внедорожник.

- Тёть Вась, сейчас мультик начнётся.

Точно. И смотреть его будет куда веселее, чем пялится вдаль, гоняя по кругу одну-единственную мысль: "Что теперь делать?"

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Глава 12

Сотни людей разводятся ежедневно. Разочаровываются друг в друге, перестают любить, не находят общих тем для разговоров. Рвут, связывающие их узы, и, погоревав, идут дальше. Мне же кажется, я только что вышла из загса. Будто и не было этого года...

Вновь с тоской оглядываюсь по сторонам, не находя ни единой вещи Некрасова, ведь он сложил их в небольшой чемодан и забрал с собой, и усевшись на расправленный диван, пихаю Соньку плечом.

- Что делать будем?

Третьи сутки пошли. Из достижений - я освоила новый рецепт. Заменила вермишель в супе на рис, и хотя бы немного разнообразила наш рацион. Ребёнок ест с аппетитом, а это о чём-то да говорит.

- Играть? - а вот по части досуга не преуспела. Впрочем, как и Сонька: она тянется за своим рюкзаком, высыпает содержимое на постель, и немного посомневавшись, останавливается на барби. - На, вы будете Кеном. А это наш малыш. Её зовут Челси.

Отлично. Будто мне в реальной жизни игры в дочки-матери мало! Но делать нечего, потому и беру симпатичного паренька в ярко-красной клетчатой рубашке. Вспомнить бы ещё, как это делается! Что-то же говорить нужно... А в голове ни одной мысли.

- Хотя я играть не хочу! Может, на улицу пойдём? К маме, например? Вдруг ей разрешат выйти? Можно опять с ней в парке погулять, или бутербродов отнести. Она любит. С колбасой.

Девочка бросает пластмассовую растрёпанную блондинку в кучу мелких игрушек и, глубоко вздохнув, признаётся:

- Мне скучно, тёть Вась. Вдруг папа больше никогда не вернётся?

Вот тебе и на... Удивлённо хлопаю ресницами, разглядывая приунывшую девчушку, и делаю то, что получается у меня лучше всего - открываю рот, но тут же благоразумно прикусываю язык. Это ведь малыш, пусть и до школы каких-то полтора года. А значит, прежде чем что-то ответить, не мешает хорошенько подумать.

- С чего бы это? Он же обещал тебе сладкую вату, значит, так и будет, - а если ничего умного придумать не удаётся, то и это сойдёт. Главное, говорить убедительно, а в таком деле мне равных нет. Себя вот в чём угодно за секунду смогу убедить.

- А может он меня обманул? - только Сонька что-то не поддаётся. Упрямо вздёргивает подбородок, складывает руки на груди, и зло отбрасывает на пол красавчика-Кена. Будто одного того, что он мальчишка, достаточно, чтобы злиться и на него.

- Папа? Ты что, Сонь, взрослые никогда не обманывают!

- Обманывают! - теперь и остальные игрушки на пол летят.

Задумчиво любуюсь кукольной семьёй, разбежавшейся по комнате кто куда, и с трудом сглотнув ком в горле, вновь нахожу глазами ребёнка.

Странная она сегодня. Да и вчера. Как вернулась от своей подружки, куда я отправила её, чтобы навестить Веру, так и ходит загадочная. Всё на меня поглядывает, от мультиков не отказывается, но вряд ли следит за сюжетом... И если ещё с утра я думала, что всё дело в отъезде Некрасова, то здесь и сейчас понимаю, я была лишь процентов на двадцать близка к истине. Подумаешь папа, который пять лет не принимал никакого участия в её жизни... Она, может, и привязалась, но не настолько, чтобы теперь рыдать, в истерике, собственноручно ломая свои богатства - одни фигурки животных, что сейчас закатились под диван, о многом говорят. Она же над ними всегда тряслась!