Никогда_не... (СИ) - Танич Таня

Мой взгляд она не ловит совершенно, он ее не отвлекает, не цепляет и не беспокоит — хотя обычно я привыкла, что люди оборачиваются — я слишком откровенно провоцирую их на общение. Что ж… Либо это крайняя степень самовлюблённости, либо с девочкой и в правду что-то не так.

Но… на меня смотрят сотни глаз из актового зала, да и мне не терпится выговориться. Слишком долго я молчала, делая хорошую мину при плохой игре. Вернусь к этим проблемам завтра. Думаю, за ночь не случится ничего непоправимого. Даже если моя незнакомка — это Виола, до утра она будет окружена вниманием, восторгами, подарками и шампанским. У неё, конечно же, много друзей, они не дадут ей остаться наедине с собой. Даже если внутри неё скрывается то, что изводит и медленно убивает — оно может быть страшно только в одиночестве, которое ей сегодня точно не грозит.

Поэтому, бросая последний взгляд на первую красавицу школы и снова не встречаясь с ней глазами (да она их что, нарочно прячет, что ли) поворачиваюсь спиной к старшеклассникам и кладу ладонь на стойку микрофона. Второй рукой я держу заветный стаканчик с коньяком и кофе — он, как ничто другое, приедет мне уверенности.

— Здрасьте, — говорю я как можно более расслабленно и неформально, и микрофон, вместе с негромким эхо, разносит мои слова по всему залу. — Меня тут так пафосно объявили, как будто это я завуч, а не Римма Альбертовна.

Слышу, как позади проходит слабая волна смеха — это выпускники отреагировали на мою первую фразу. Видимо, Рима Альбертовна успела достать и их, особенно в последнем классе. Как же, как же, сколько новых несуществующих курсов можно наобещать, столько лапши повесить на доверчивые уши.

— Ваше здоровье, — продолжаю я, салютуя стаканчиком и поворачиваясь туда, где на отдельно поставленных стульчиках сидят ведущие церемонии, завуч и новая директриса, с которой я еще не успела поскандалить. Но это пока.

Делаю громкий, через трубочку, усиленный микрофоном глоток моего чудодейственного напитка и блаженно улыбаюсь. Надеюсь, Римму Альбертовну и всех приличных депутатов здорово перекосило. Звук и вправду вышел премерзкий.

— Так вот, друзья! — обращаюсь к народу в зале уже расслабленно-фамильярно. Яркие софиты слепят глаза и не дают возможности увидеть, что творится на местах, но я могу это представить. Половина пришедших сидит с перекошенными лицами, половина оживилась, предчувствуя скандал. И тех, и других я сейчас порадую.

— У нас сегодня праздник — день выпуска, день вступления во взрослую жизнь вчерашних детей, которые красивым кружочком построились за моей спиной. Кстати, вам не жарко, ребятки? Эти долбанные фонари так шкварят, что мне уже плохо, а вы почти два часа здесь толчетесь.

Оживление становится ещё ощутимее, до меня долетают выкрики старшеклассников: «Да капец жарко!» и «Пока всех не выслушаем, аттестаты все равно не получим!»

— Окей, — говорю, — я поняла вас. Значит, напутствия выдавать надо сжато и кратко.

Снова слышу гул одобрения за спиной, и на всякий случай решаю это озвучить:

— В общем, вы поняли, народ, да? Кто еще будет выступать из спонсоров? Из сорока выпускников только двенадцать получили аттестаты, а все уже и так, как в бане вспотели. Давайте ускорим процесс, ладно? Трындеть будем красиво, но недолго. Все равно, мы тут такую отборную хрень несём, что ее никто не слушает и пользы от неё — ноль. Так что, лучше побыстрее, если мож…но…

Мои последние слова тонут в шквале то ли аплодисментов, то ли хохота и громких выкриков. Жаль, я не вижу зал — свет бьет прямо в лицо, наблюдать за его реакцией — все равно, что пытаться рассмотреть небо против солнца. Чего это народ так взволновался? Неужели от того, что я сказала «хрень»? Ох, черт, я же действительно сказала «хрень» со сцены. Ну и ладно, свой аттестат я давно получила, за сквернословие уже не накажут.

И, чтобы вернуть речь в привычное русло, жду, пока утихнет шум и аплодисменты, сглаживаю их успокаивающими движением руки — и замечаю, что люди слушают меня. Хорошо. Это очень хорошо. У меня пять минут прежде, чем им надоесть — а потом надо свалить побыстрее, пока разгневанная часть гостей не растерзала меня на месте.

— Всё-всё, мы поняли вас. Не затягивать. Уговор? — с намёком обращаюсь я к спонсорам, которые собрались выступать во второй части торжества. — Теперь же напутствие, деточки.

По-прежнему держась за стойку микрофона, на секунду затихаю, думая, что бы им такого сказать, но подростки гудят, шумят и учителя за кулисами, да и со стороны зала поднимется нешуточная волна отдачи. Ну вот, я же только начала…

— Значит так… Дорогие выпускники! — наконец, начинаю я говорить то, что от меня хотела бы вся школа. — Сегодня вы покидаете отчий дом, вашу альма-матер. Кстати, это не ругательство, если что, это умное слово…

Снова смех в зале и за спиной. Ну, отлично, значит — весело сидим, не скучно. А это самое главное.

— Сегодня вам много раз говорили, и скажут ещё, какое чудесное, многообещающее, полное невероятных возможностей будущее ждёт вас за порогом школы! Так вот, чтоб вы знали. Это все первостатейная брехня, и в неё не верят даже те, кто эту чушь несёт.

Снова шум и гам, но я не обращаю на него внимания. В конце концов, пока микрофон у меня, я их всех перекричу.

— А если по правде, то за порогом школы с распростертыми объятиями вас не ждёт абсолютно никто! У взрослых своих проблем хватает без ваших мнений и глупостей, которые вы с такой уверенностью городите на каждом шагу. Потому что вы ещё никто, зовут вас никак, толку от вас ноль и пользы тоже. Вы даже за права свои нормально побороться не сможете, так и будут вас гонять сначала в институте от кафедры к кафедре, а потом на работе — от стола к столу, или, если повезет — в каком-нибудь оупен-спейсе, но смысл все равно будет тот же — подай-принеси бумажку, пшел вон! И вместо великих надежд и достижений, по крайне мере, в самом начале, вас ожидает — и вы должны быть к этому готовы — одна сплошная жопа!

Окончание моей блистательной речи тонет уже не в волне, а в урагане голосов — кричат учителя, ученики за моей спиной, зал тоже громыхает как океан в грозовую погоду. И я не могу понять, то ли им нравится моя мысль, то ли наоборот, они активно против неё протестуют.

— Простите, пожалуйста, — повторяю нарочно четко и ясно в микрофон. — Я надеюсь, никого здесь не смущает слово «жопа»?

Дальше начинается что-то невообразимое — выпускники за спиной ревут и топают ногами, не думаю, что от оскорбления, из зала доносятся крики и задорный свист. Краем глаза вижу, как ко мне несётся Римма Альбертовна, и делаю предупреждающий жест рукой — э-э, нет, я ещё не договорила. Завуч, дрожа от негодования, останавливается неподалёку — и по лицу ее вижу, что ещё одно спорное утверждение — и она вырвет микрофон у меня из рук.

— Римма Альбертовна, я вижу, что вы беситесь, но придётся потерпеть! Мы же вас терпим, со всем вашим враньём, вот и вы потерпите немного.

Выпускники уже откровенно хохочут и свистят у меня за спиной, не сдерживая себя, и шумят вовсю.

— И вы можете мне сказать… Можете сказать, — я снова поднимаю руку с просьбой быть немного потише, и, на удивление, зал снова слушается, — что это какая-то подлянка с моей стороны, что я просто решила испортить всем настроение. Вот только у меня совсем другая цель, ребят, честно, — быстро оборачиваясь, бросаю взгляд назад — ага, сидят, слушают, им интересно. — Мне очень не хочется, чтобы получив по соплям первый раз, поняв, что вы еще желторотики и тягаться со взрослыми вам не по зубам, вы сдались. Потому что это только начало — да, начало той интересной жизни, которая действительно ждёт вас за стенами школы. Будет много несправедливости, вы будете чувствовать себя бессильными и слабыми, от вас будут требовать то, чего вы не можете дать. На вас будут возложены огромные ожидания — вы должны будете получить высшее образование, желательно, с красным дипломом, найти сразу высокооплачиваемую работу, жениться, родить детей, построить дом, посадить дерево, заплатить все налоги — короче вот такой вот список долгов. И за всем этим вы можете не заметить, как сдались. Как поверили, что вы никто и зовут вас никак, а еще — что от вас ничего не зависит. А это не так, в самом деле не так. Нужно просто не останавливаться, до конца. Банально фигачить, делать то, что вам нравится и что вы хотите, а не что от вас хотят. И это легче сделать, когда не ждёшь сразу манны небесной, а ждёшь, что жизнь будет тебя метелить — а ты будешь держать бой. Держите бой, ребятки, вот от души вас прошу, — алкоголь всегда будил во мне особо лирические настроения, кажется, они накрыли меня и сейчас. — Не проигрывайте главного — себя. Не отступайте, не прогибайтесь, не начинайте думать всякую херь типа «Ну ладно, это невозможно, сделаю проще, так все живут». Не верьте в то, что жизнь — это тяжёлый труд и серые будни, а за счастье надо платить. Херня это все, как почетный гость церемонии вам говорю.