— Может, тебе стоит наказать меня?
Когда я понимаю, что Кейдж имеет в виду, удивленно поднимаю брови, а он кивает.
Затем Кейдж поворачивается и идет к открытой двери, стягивает спортивные штаны до середины бедер и поднимает руки над головой, упираясь предплечьями в лепнину вокруг верхней части дверного проема.
Расставив ноги, оголяя спину и задницу, он оглядывается через плечо и ждет.
27
Нат
Кейдж является обладателем одной из тех идеальных, твердых, округлых мужских задниц, которые вы можете видеть у элитных спортсменов. На ней нет ни грамма жира. Кожа там бледнее, чем у него на спине или бедрах, при этом она выглядит мягкой, нежной и безупречной.
Держу пари, если бы я сильно ударила по ней расческой, кожа бы там приобрела вишнево-красный оттенок.
Я сглатываю, потому что во рту пересохло. В ушах у меня странное жужжание. У меня немного кружится голова. Моя ярость вылетела в окно, ее место заняли сексуальные эндорфины, пропитавшие мою кровь.
Неудивительно, что Кейдж хочет отшлепать меня. Просто стоя здесь и обдумывая идею сделать это с ним, я вибрирую всем телом, как одна из моих игрушек.
— Не беспокойся о том, что причинишь мне боль. У меня высокий болевой порог, — произносит Кейдж.
— Знаешь, это обломает весь кайф, если ты не чувствуешь боли.
— Я не говорил, что не смогу ее почувствовать. Я просто не хочу, чтобы ты сдерживалась.
Голос Кейджа мягкий и гипнотический. Или, может быть, я чувствую себя загипнотизированной от того адреналина, заполняющего все мои вены.
Когда я сказала Кейджу, что позволю отшлепать себя только в том случае, если сначала сделаю это с ним, я не думала, что гипотетическое предложение станет реальностью. Это была пустая угроза, потому что какой мужчина позволил бы своей девушке надрать ему задницу?
Такой, как этот, по-видимому.
Кейдж злой гений.
Когда я подхожу к нему ближе, расческа в моей руке становится теплее, как будто она живая. Она деревянная, с огромным плоским прямоугольным верхом, предназначена для расчесывания густой шевелюры, как у меня.
По форме она похожа на весло.
Я останавливаюсь сбоку от Кейджа. Передо мной открывается великолепный вид на его тело, все эти татуировки и выпуклые мышцы. Его толстый, наполовину эрегированный член упирается в бедро.
Когда я в волнении облизываю губы, он хрипло произносит:
— Я буду считать вслух.
Десять шлепков по его голой заднице в качестве наказания, пока он отсчитывает их своим сексуальным, грубым голосом…
Это рождественское чудо.
Кейдж смотрит на меня через плечо. Его дыхание участилось. Воздух в комнате кажется теплым и опасно заряженным, как будто одна искра может вызвать гигантский взрыв.
— Черт возьми, Натали. Сделай это!
Кейдж, должно быть, знал, что отрывистая команда выведет меня из себя, потому что когда моя рука послушно выполняет приказ, а расческа с треском соприкасается с его кожей, Кейдж издает удовлетворенный возглас, как будто только что выиграл пари с самим собой.
В его голосе проскальзывает смешинка, когда начинает считать:
— Один.
Я стискиваю зубы и снова опускаю руку.
— Ты самодовольный...
Щелк!
— Властный...
Щелк!
— Несгибаемый...
Щелк!
— Самоуверенный...
Щелк!
— Придурок!
Я останавливаюсь, тяжело дыша, уставившись на задницу Кейджа. Она приобретает очень приятный оттенок пятнисто-розового цвета. Когда я смотрю на его лицо, его глаза горят живым огнем.
— Полегчало?
— Нет. Ты не считал.
— Да, верно. Мы уже на пяти. Не хотелось тебя отвлекать.
Я окинула взглядом его тело с головы до ног. Кейдж не напрягается, чтобы держать руки над головой, но его дыхание неровное. Тонкая струйка пота выступила у него на лбу.
Его эрекция теперь твердая, как камень, торчит из бедер и указывает на потолок. Маленькая капелька прозрачной жидкости поблескивает в щели головки члена Кейджа.
Я не хочу, чтобы все закончилось так быстро. Мы уже на полпути к десяти.
Я протягиваю руку и легонько глажу одну из его красных ягодиц. Его член дергается. Кейдж тихо втягивает воздух и напрягается.
Проведя кончиком пальца по образовавшемуся рубцу на его ягодице, я зачарованно наблюдаю, как член Кейджа снова дергается, небольшой пульс от основания, который движется вверх по его твердому стволу и заставляет головку задрожать.
Эта маленькая капля предэякулята сверху уже зовет меня по имени.
Я бормочу:
— Не двигайся.
Затем я окунаю кончик пальца в каплю и медленно распределяю ее по поверхности головки небольшим кругом.
Кейдж повинуется мне и остается неподвижным, но он не может сдержать небольшую дрожь удовольствия, которая прокатывается по его телу от моего прикосновения. Или слабого стона, сорвавшегося с его губ.
Этот звук пронзает меня, как электрический разряд.
Мои соски твердеют. Волна тепла устремляется к моей сердцевинке. Неожиданное желание упасть на колени и отсосать у него захватывает меня, но вместо этого я обхватываю пальцами толстый ствол Кейджа и нежно поглаживаю его, от кончика к основанию и обратно.
Кожа на его члене самая мягкая на всем теле. Она словно бархат.
Бархат, натянутый на сталь.
Когда мы смотрим друг другу в глаза, я чувствую нашу неразрывную связь каждой клеточкой.
— Подрочи мне левой рукой. Ударь меня правой, — хрипит Кейдж.
— О, ты думал, что ты здесь главный? Это должно быть наказанием, помнишь?
Я сжимаю его член у основания. Мои пальцы не могут дотянуться до него полностью.
— Итак, поехали.
Держа основание его члена, я шлепаю Кейджа по заднице еще четыре раза расческой, останавливаясь на секунду после каждого удара, чтобы дать ему время посчитать. Когда мы добираемся до отметки девять, Кейдж тяжело дышит, прижимаясь бедрами к моей руке, пытаясь войти в нее. Все мышцы его живота сжаты.
И я так возбуждена, что могу воспламениться.
— Еще один. Сделай это сейчас же, — рычит Кейдж.
— Что будет, когда я закончу?
— Теперь моя очередь.
Я не могу отдышаться. Все мое тело дрожит. Я шепчу:
— Мне страшно.
— Я не причиню тебе вреда, милая. Обещаю.
— Нет, я имею в виду… Я боюсь, что мне это понравится.
Удерживая мой взгляд, Кейдж говорит:
— Тебе понравится.
Голод тела.
Эту фразу я слышала и раньше, но никогда не понимала ее значения. Но теперь я знаю. Это жажда, боль, страстное вожделение, которое овладевает вами и превращает вас в изголодавшееся существо. Я так жажду этого мужчину всем своим естеством, что у меня текут слюнки.
Я в последний раз шлепаю Кейджа по заднице, затем отпускаю его член и отступаю от него, роняя расческу на пол.
Кейдж медленно опускает руки по бокам. Он оглядывает меня с головы до ног через плечо и облизывает губы.
— Десять, — тихо произносит Кейдж.
Его задница красная, член твердый, и у него выражение лица, как у тигра, которого освободили от цепей после пятидесяти лет плена.
Кейдж наклоняется и подтягивает штаны. Затем он поворачивается ко мне с тлеющим огоньком страсти в глазах.
Своим твердым, властным голосом он приказывает мне:
— Иди сюда.
Холодная паника разливается по моим венам. О боже. О боже, о боже, о боже!
Дрожа всем телом, я делаю неуверенный шаг к нему. Когда я не иду дальше, Кейдж теряет терпение, протягивая руку. Он жестикулирует пальцами, чтобы я поторопилась, черт возьми.
Я делаю глубокий вдох и продолжаю идти, покусывая на ходу губу. Когда я стою прямо перед ним, Кейдж берет меня за запястье и заламывает мне руку за спину, сжимая челюсть другой рукой.
Глядя на меня из-под полуприкрытых век, он говорит:
— Леди, позвольте делать с вами все, что мне заблагорассудится.
Хотя технически это вопрос, его тон все еще остается темным, командным.
