Никак иначе (СИ) - "Ann Lee"

Она, конечно же, как отличная помощница, прекрасно помнила меня с корпоратива, и когда я только начала представляться, она сообщила что, конечно же, знает кто я, но мне придётся подождать, и указала на мягкое кресло у окна. Там-то я и засела, разглядывая эту идеальную женщину и давясь ядовитой ревностью. Не могу поверить, что у них с Кириллом ничего не было, учитывая его темперамент, и её внешность. А ещё, где-то в недрах этого здания обитал ещё один, хоть и бывший мой мужчина. Именно из-за Саши, идти сюда хотелось меньше всего, но… Кир.

Это упрямый истукан, с камнем вместо сердца. Он игнорит меня уже вторую неделю, ссылаясь на занятость, и загруженность работой. Приходит поздно, и даже если я его дожидаюсь, сразу норовит спрятаться в кабинете, да так рычит, ведь не подступишься.

Утром почти всегда, когда я просыпаюсь, его уже и след простыл. Он вообще спит? Только запах, такой родной до боли, рядом на постели напоминает о том, что он не фантом.

Только в самый первый день, после выписки, когда он приехал за мной в клинику, и отвёз меня домой, мы провели вместе. Пока я приводила себя в порядок, он приготовил завтрак, и мы неспешно поели, потом развалились в гостиной, за просмотром какого-то сериала, я даже не отслеживала, мне просто было так чудесно рядом с ним. Потом выбрались в город, погуляли по парку, и свернули в кафе. Чудесный день, перерос в не менее чудесный вечер. Всё было идеально. Я думала, что так будет теперь всегда. Как я ошибалась.

Уже на следующий день, я проснулась одна, и спать легла тоже одна, и так две недели. Складывалось такое впечатление, что Кирилл от меня бегает. Вот я и решила, сегодня пораньше отпроситься с работы и нагрянуть к нему в офис, надеясь, что застану на месте.

Дверь открылась, и вышел, Кир, ещё не замечая меня. У нас, конечно свободный дресскод, и по сравнению с его помощницей, я в своих свободных джинсах, такой же свободной блузке, с кедами на ногах, конечно, кажусь неприметной, и меня опять ковыряет ревность к этой особе, которая, кстати, вообще-то вела себя достойно.

— Аня, в темпе вальса, документы по Роднянскому, через полчаса у меня встреча с ним, в «Рибай», — командует Кирилл, и кладёт на стол помощнице какие-то бумаги, и тут же ныряет в телефон, идёт обратно, совершенно не замечая меня.

Он сегодня в тонком джемпере, подчёркивающим его широкие плечи, и узких брюках, которые тоже много чего подчёркивали. Вот уж не думала, что буду бегать сама за этим гадом. Но ведь он совершенно не оставил мне выбора.

— Кирилл Дмитриевич, — пропела Аня, да и голос у нее, кстати, тоже идеальный, красивый, низкий с хрипотцой.

Где он её нашел-то вообще?

— К вам Светлана Вячеславовна… — она не договаривает, потому что он тут же вскидывает на меня удивлённый взгляд.

Я, уже поднявшись с кресла, и подхватив пальто и сумку, шагнула к нему.

— Зеленоглазая? Ты чего здесь? — в серых глазах скользит тревога.

— Привет, — наступаю на него, — есть разговор.

Кир смотрит на часы.

— Давай вечером, я сейчас…

— Нет, Кирилл, вечером будет поздно, сейчас, — отрезаю я, и даже упираю одну руку в бок, придавая себе решимости.

— Ты меня пугаешь, зеленоглазая, — усмехается он, но в кабинет проходит, попутно что-то печатая в телефоне, я следом, закрываю дверь, замечая, как блеснули интересом глаза Ани.

Кир проходит к столу, начинает там что-то ворошить. Я же пока полна решимости, скидываю пальто и сумку на ближайший стул, и подхожу к нему, ловлю его крупную ладонь, останавливая её движение, привлекая к себе его внимание.

— Ну что случилось? — он говорит ровно, но по глазам вижу, научилась определять, что беспокоиться, и поэтому они темнее, словно стальные становиться, потому что он готовиться обороняться. Он всегда готовиться обороняться. Истукан, чёртов.

— Кирилл, вернись ко мне! — заглядываю в эту сталь, пытаясь проплавить его щиты.

— Что за хрень, зеленоглазая, — злиться он, вытягивая свою ладонь, — я итак с тобой, решили же всё.

— Ты, правда, не понимаешь? — теперь злюсь я.

— Чего? — бросает он, снова начиная ворошить на столе стопки бумаг.

— Ладно, — вздыхаю я, — поговорим по-другому, — и я толкаю его, чтобы он уселся на стул.

Он слушается, но ворчит.

— Свет, чё за хрень?

— Не знаю, ты мне скажи, — ворчу в ответ, и опускаюсь на колени перед ним, и начинаю, остервенело расстегивать его ремень, на брюках, и сами брюки.

— Света, ты чего творишь? — снова забухтел Кир, но мешать мне не стал.

— Разговариваю с тобой на понятном тебе языке, — огрызнулась я, стянув ниже боксеры, вытащила его член, который довольно таки быстро набирал форму под моими пальцами.

— Света, — зарычал Кирилл, и подлокотники кресла затрещали, когда он сжал их, словно в тиски.

— Что? Попросишь остановиться? — фыркнула я, и облизала губы, словно приготовилась к поеданию вкусного блюда. Хотя…

Я очень по нему соскучилась, а он объявил целибат какой-то. И я понимаю, что он возможно не до конца простил себя за тот случай, но кто-то должен же нарушить затянувшееся затишье.

Несколько поглаживаний, нежных облизываний привели его член в надлежащую форму. Он возвышался, нацеленный на мой рот, поблёскивая смазкой на алой головке, и увитый напряженными венами. Его хозяин всё так же напряжённо смотрел на меня, вцепившись в подлокотники кресла, и рвано дышал, сжимая до скрежета, зубы.

Я сжала ладошкой дрогнувший ствол, и вместо того, чтобы, направить его в свой рот, отвела его, и опустилась ниже, и втянула в рот, одно из яичек.

— Бля-я-я… — выдохнул хрипло Кирилл и толкнулся бёдрами, двигая членом в моей руке.

Я посасывала нежную плоть, пропитываясь его острым, резким ароматом. Насыщаясь солоноватым вкусом его плоти, продолжая массировать его член, и слушая его рваное дыхание, и несдержанные маты, что срывались с его губ. Наигравшись вдоволь, я принялась за второе яичко, также втягивая нежную кожу мошонки в свой рот, наполненный неимоверным количество слюны.

Кир откинулся на кресле, и вплёл свои пальцы в мои волосы, слегка надавливал на затылок, двигал бёдрами, и рычал от удовольствия. И меня несло от этой его реакции, от слов, что сейчас кончит, что мой рот самый сладкий рот на свете, что я самая лучшая. Я старалась, наслаждаясь сама всем процессом, чувствуя, как возбуждение вскипает в жилах.

— Возьми его, — прорычал Кир, — хочу в твой рот!

И я послушно переместилась и взяла, как можно глубже, так как он любил. И он тут же несдержанно толкнулся, доставая до самого сжавшегося горла, и я не готовая к такому, стала задыхаться, упёрлась в его бёдра.

Он почувствовал моё сопротивление, тут же отпустил, и я не рассчитав силы, по инерции резко отклонилась назад, выпуская его член совсем. Опустилась на пятки, и уставилась на него снизу верх, осоловелым взглядом. А он на меня, чёрным и подчиняющим, напряженным.

— И что ты этим хотела сказать? — его низкий хрип, царапал мой слух.

Я перевела дыхание, и облизала опухшие губы.

— Кирилл, мы бы никогда бы не сошлись, и не были вместе, если бы я, также сильно, как и ты, не любила секс, — мой голос тоже не слушался, хрипел. — Ведь именно с тобой он самый лучший. Так почему ты отталкиваешь меня, хотя совершенно очевидно, что тебе этого тоже не хватает. Или я ошибаюсь и тебе есть с кем справить эту нужду?

— Ни в чем ты не ошибаешься, — Кирилл нагнулся и погладил контур моих губ, — просто, однажды я понял, что у тебя есть предел.

— Ну, ты же знаешь где он, — ответила я, и потёрлась об его раскрытую ладонь, — теперь знаешь.

— Не хочу больше причинять тебе боль.

— И поэтому решил больше не трогать вообще, — усмехнулась я.

— Навряд ли бы я выдержал, — его губы тоже тронула улыбка.

— Вот и не сдерживайся, — я потянулась я к его губам, снова сжимая напряжённую плоть. Он подтянул меня выше, накрывая губы поцелуем.

— Ты же закончишь? — спросил он, когда оторвался от моих губ, намекая на продолжение минета.