Дикий. Его неудержимая страсть (СИ) - Савицкая Элла

— Человек, и хочу тебе сказать, сегодняшний бой нам даже на руку, — возвращает меня в реальность Валерьевич.

Открываю новую бутылку с водой и заваливаюсь в кресло напротив него.

— Нам?

— Нам, Матвей. Помнишь, я говорил тебе о том, что спишу с тебя все долги?

О, да. Это громкое обещание сложно забыть. За все то время, что я знаком с Елисеевым он ни разу не выдвигал подобных предложений. Вероятно, на кону что-то серьезное и гораздо более многообещающее в финансовом плане, чем мои клубы.

— Помню. За определенную цену?

— Конечно. Я же не Папа Римский прощать грехи просто так, — разводит руками престарелый мудак.

— Не дай Бог миру такого Папу Римского.

— Ну-ну. Не умничай, Кешнов. Я к тебе с деловым предложением, так что закрой рот и спрячь зубы.

Скрип собственных зубов едва не выдал моего желания впечатать холеную рожу в стеклянный стол между нами.

— Что за предложение?

— Ты же знаешь Асманова?

— Лично не знаком.

Но слышать конечно слышал. Лучший боец России. Два года подряд завоевывает титул первенства. Отправляет в нокаут в первые же минуты боя, поэтому далеко не каждый готов с ним помериться силой. Борется на более крупных площадках. Мы никогда не пересекались, так как относимся к разным категориям боев. Я на такой уровень еще не выходил и в принципе не планировал.

— Будет возможность познакомиться, — констатирует Елисеев, — я хочу заключить с ним контракт. Раз уж ты так уперся в свои клубы и не собираешься продвигаться вверх в спорте, я нашел другой для себя выход. Вы сойдетесь с ним в бою на следующей неделе. Зрелище будет очень массовое и кассовое, Матвей. Мне нужно сделать из этой встречи феерию. Привлечь как можно больше потенциальных людей, которые в будущем будут делать ставки на Исмаила. И ты мне в этом поможешь.

Едкий смешок срывается с губ. Я даже знаю как.

— Хотите показать его в лучшем свете?

— Уверен, что он и сам себя покажет. Но знаю, что и ты не промах. Давно за тобой наблюдаю. Поэтому, чтобы ты мог и дальше вести свой тихий спокойный бизнес, без долгов и обязательств, все что нужно — это достойно побороться, а в итоге проиграть бой. Тогда я спишу с тебя все долги, Кешнов, потому что заработаю на этом гораздо больше. По сути, и ты, и я останемся в плюсах.

Ну да. Для себя он плюсы выбрал в виде нескольких нулей.

— Вы же в курсе, что я не сливаю бои.

Каждый здесь знает, что договориться со мной о подобных вещах нереально. Прошлый раз закончился плачевно для Мирона. Я даже о нем ничего не слышал за последние два года. Чувак просто пропал, будучи должным огромные суммы после того боя.

— В курсе. Именно поэтому говорю с тобой прямо. — стальные глаза прищуриваются, собирая вокруг себя морщины. — Если решишь вдруг взбрыкнуть, на следующий же день будешь подписывать документы о передаче прав своих клубов мне. У нас ведь сроки выплаты процентов уже вышли? Я тебе позволяю все еще медлить только потому, что знаю, что ты не свинтишь никуда. — Черная субстанция растекается по телу с каждым новым сказанным словом. Какого хрена меня тогда дернуло занять у него бабки? — На обдумывание моего предложения у тебя два дня. Я конечно и так более чем уверен в твоем согласии, но все же будет лучше, если ты сам придешь к правильному решению.

Ну да. Сам. «Держи, Матвей, гранату без чеки. Решай — рванет она у тебя в руке или рядом, оторвав при этом конечности». Пиздец.

После ухода Елисеева собираюсь поехать к Рине, но полюбовавшись на себя в зеркале, решаю все же отправиться домой. Дикарка не выносит вида синяков на мне, а красочно рассеченная губа никак не поспособствует налаживанию отношений.

Глава 52

Марина

Уже через несколько дней мне становится лучше. Воспаление легких переохлаждение не вызвало, температура подержалась и спустя три дня упала. Немного остался насморк, но это уже не смертельно и не является весомой причиной для дальнейших пропусков занятий. Поэтому забросив в сумку две пачки одноразовых носовых платков, я приезжаю в универ.

Илья, насколько мне известно, тоже чувствует себя гораздо лучше и уже со вчерашнего дня посещает занятия. Никитин звонил мне еще из больницы и поблагодарил. Шут и балагур в обычной жизни, он впервые звучал искренне и без доли юмора. Сказал, что если вдруг возникнут проблемы, то я всегда могу к нему обратиться. А для меня главное, что все было не зря. Что по вине этой дряни не погиб ещё один человек.

Перед парами народ встречает меня, как будто я звезда какая-то, мне даже неловко становится. Не привыкла я к такому вниманию со стороны окружающих. Хочется шикнуть на них, что я и делаю.

— Так, все хватит, — отмахиваюсь от назойливой аравы.

— Моя спасительница, — картинно упав передо мной на колени, добивает Никитин, — что я могу для тебя сделать?

— Кури меньше!

— Я завязал, клянусь!

Под всеобщий гам, Илья встает, но когда народ возвращается к своим делам, парень снимает с себя маску веселья и одними губами произносит «Спасибо». Знаю, что вся эта показушность только для вида, на самом деле то, что довелось пережить Никитину, меняет жизнь. И я больше чем уверена, что он на самом деле больше не притронется даже к самым лёгким препаратам или сигаретам.

— Марин, садись со мной, — моей руки касается прохладная ладонь Аси и тянет меня в сторону моего прежнего места, — я рада, что ты вернулась.

И я сажусь. С того вечера на озере Ася каждый день интересуется моим самочувствием, звонит, пишет, но не приезжает. Понимает, что тогда перегнула и, вероятно, не хочет снова поступить в разрез с моими желаниями. Хотя на самом деле в те минуты, когда все откачивали Илью, она была первой, кто снял с себя куртку и накинул мне на плечи. Не знаю, но безразличный и эгоистичный человек так вряд ли сделал бы. Даже несмотря на то, что в тот вечер мы не разговаривали, она все равно поступила по-человечески.

Тот случай сплочил нашу группу еще сильнее. Обедали мы сегодня за общим столом в буфете, все, кроме Влады и ее подруг. Они после прочистки мозгов от Кристины стараются теперь держаться подальше.

После окончания последней пары меня задерживает преподаватель по биохимии и просит подготовиться к тесту, который был на этой неделе. Когда я выхожу на улицу, большинство наших уже разошлись. На крыльце только Калинин и Ася. Что-то обсуждают, а когда я подхожу, замолкают.

Чего это они? Оба бледные, смотрят на меня так, как будто видят впервые.

— Что случилось?

Если по Вадиму не сильно можно понять, что не так, то Чернова — человек-эмоция — у нее на лице написан неподдельный шок и ужас.

Из здания университета вываливаются старшекурсники и, проходя мимо нас, без причины начинают смеяться.

— Это она? — произносит один из них, махнув в нашу сторону головой.

— Да, вроде.

Дальнейшего диалога расслышать не получается, но следует еще один взрыв смеха и косые взгляды, как мне кажется, в мою сторону.

— Марин, — Калинин наконец отмирает, презрительно зыркнув на прошедшую компанию, — слушай, ты видела статью в инете?

— Какую статью?

Неужели уже кто-то решил написать о Никитине и словить хайп на произошедшем?

Ася разблокирует телефон и не торопясь протягивает его мне, как будто вот-вот передумает и отдернет гаджет обратно.

— Вот, Марин, мы понимаем, что это все неправда…

Опускаю глаза, и дальнейшие слова Аси превращаются в звенящий фон. Сначала на экране я вижу свое фото шестилетней давности. На снимке я в старой порванной майке и грязных штанах. Волосы и лицо грязные, под глазами нездоровые синяки.

Вокруг груди стискивается узел. Я очень хорошо помню это время, именно потому, что его хочется забыть больше, чем все остальное. Это был худший период моей жизни.

Внимание притягивает название статьи: «До чего довёл внебрачную дочь бизнесмен Довлатов?»

Быстро веду взглядом по строчкам, с каждым словом чувствуя, как тиски на груди сдавливаются все сильнее.