Мальчики из Фоллз - Дуглас Пенелопа

– Я не хочу, чтобы ты разговаривал с ней, пока мы мутим. Мне будет неприятно.

Он слегка поворачивает голову. Я чувствую себя глупо из-за своей просьбы, но он и без того скоро к ней вернется.

– У меня возникнет ощущение, будто я не важна. Знаю, я не твоя девушка, только мы же друзья, да?

Сохраняя молчание, Хоук кивает. О чем он думает?

– Просто не общайся с другими девчонками, пока между нами что-то происходит, ладно?

– Хорошо. – Его голос надламывается, хотя звучит решительно.

Цвет светофора меняется. Он ставит ногу на опору.

– Ты не скажешь мне, чтобы я не связывалась с другими парнями? – спрашиваю, крепче прижимаясь к нему.

Хоук заводит двигатель.

– Я и так знаю, что ты этого не сделаешь.

Мотоцикл рывком устремляется вперед, едва Хоук трогается с места.

Сильнее сжимая руки, шепчу:

– Потому что ты знаешь, что нравишься мне.

Отлично.

Я сразу же выдала себя, да?

Глава 20

Хоук

– Что мы здесь делаем? – интересуется Аро.

Взяв наши шлемы, я веду ее во двор мимо парадной двери Мэдока. Если пройдем через кухню, нас меньше людей увидит.

– Кейд устраивает вечеринку у бассейна, – отвечаю я, открывая дверь. – Хочешь заглянуть?

Она входит в дом мэра, а я откладываю экипировку в сторону, беру ее за руку и провожаю к лестнице.

– Однажды тебе придется объяснить мне, как так получается, что твои правила распространяются на всех, кроме тебя, – ворчит девушка.

Я улыбаюсь. Аро права. Разница в том, что себе я доверяю. В отличие от остальных. Если она уйдет и поставит мою безопасность под угрозу, к подобному риску я не готов.

– Уэстон знает о вечеринке, – объясняю я. – Грин Стрит тоже знают. Если они предпримут какие-либо действия, мне нужно быть здесь.

Кейд каждый свой пук транслирует в соцсетях. Не он раструбит, так кто-нибудь другой. Пираты не могут устроить вечеринку для старшеклассников без того, чтобы новость не стала достоянием общественности.

Мы идем по коридору, держась за руки, и я сопротивляюсь соблазну крепче сжать ее пальцы. Кожа Аро мягкая. Кисть тонкая. Приятно ощущать ее в своей руке.

– Но они твои друзья и родня, – подчеркивает Аро, когда мы подходим к последней гостевой комнате справа. – Тебя они вряд ли выдадут, а вот меня запросто.

– Никто тебя не узнает, когда я с тобой закончу, – заявляет Дилан.

Мы останавливаемся в дверном проеме. Моя кузина стоит перед нами, одетая в серые купальные шорты и бикини в сине-белую полоску. Схватив Аро за руку, она втаскивает ее в комнату.

– Оттенки моей палетки не совсем подойдут. – Дилан подталкивает Аро к креслу у трюмо и достает квадратный футляр, – но мы выкрутимся.

Она открывает контейнер, достает кисть. На кровати я замечаю сумку, наполненную, надеюсь, одеждой для Аро.

Дилан снимает с нее шапку, наклоняется, готовясь приступить к макияжу.

Однако Аро выхватывает кисточку из ее руки.

– Я умею наносить тени, спасибо. – После этого, вскинув брови, она смотрит на меня. – Я не хочу плавать.

– Ты не обязана.

Аро кривит губы, бросив в мою сторону полупрезрительный взгляд.

Я просто смеюсь.

– Развлекайся.

Уже закрывая дверь, подумываю вернуться и сказать им, чтобы не ссорились, ведь в порыве злости Аро на все плевать и она может закатить сцену, но отбрасываю эту идею. Если совместная эпиляция их не сблизила, тогда даже не знаю, что поможет.

Вдруг на меня снисходит озарение, и я останавливаюсь. Аро сделала эпиляцию, чтобы лучше меня чувствовать. А для кого, черт побери, ее сделала Дилан? Проклятье.

Я стягиваю с себя рубашку. Шорты менять не буду, поскольку не планирую купаться. Отперев дверь подвала запасным ключом, хранящимся в красной прихватке, сбегаю вниз, беру пиво из запасов Мэдока, открываю крышку и, поднявшись обратно, снова запираю замок. В членах нашей семьи родители уверены. Мы знаем, что нельзя садиться за руль пьяными, а если переберем, без проблем можем переночевать тут. Когда на праздники собираются чужие дети, нельзя допускать, чтобы мэра уличили в снабжении несовершеннолетних алкоголем.

И в то же время Мэдок делает вид, словно не знает, что они проносят спиртное в своих бутылках «Гаторэйда» и фляжках.

Едва я распахиваю французские двери, ведущие во внутренний дворик, меня встречает громкая музыка, доносящаяся со стороны кострища за бассейном, смех и крики. Одна из последних вечеринок лета предвещает, что веселье только начинается. Все ждут нового учебного года.

Я буду скучать по школе. Но только потому, что привык к ней. Будет тяжело оставить Кейда и ребят, однако у меня есть свои планы.

К тому же, если повезет, через год кузены присоединятся ко мне.

– Чувак, тебе нравится ходить по острию ножа, да? – Столи многозначительно смотрит на меня, остановившись рядом. Его пластиковый стакан наполнен красной жидкостью, хотя я улавливаю запах водки Tito’s, которую он добавил в коктейль.

Кейд бросает пляжный мяч в бассейн и подходит ко мне.

– Я выиграл ему немного времени, – говорит он нашему другу, сделав глоток отцовского пива. – Илай забирает у всех телефоны при входе, а я настроил камеры на оповещение о тревоге.

Подняв свой телефон, кузен покачивает им.

– Спасибо, – бормочу я, отпив из бутылки.

– Если кто-то придет, мы узнаем, – уверяет он.

Столи проглатывает свой напиток, после чего убегает и ныряет бомбочкой в бассейн. Девушка визжит, отвернувшись, когда холодные брызги попадают на ее волосы.

Я поглядываю на дверь патио, чтобы не пропустить появление Аро. Если она спустится, конечно.

Здесь ей будет некомфортно. Не знаю, зачем привел ее. Просто не хотелось оставлять Аро одну в башне.

Вероятно, я предпочел прийти с ней на вечеринку, вместо того чтобы вернуться в убежище, потому что там не устоял бы перед желанием продолжить то, чем мы занимались вчера.

А потом, как всегда, запаниковал бы и разочаровал Аро.

Боже, я хотел ее. Прошлой ночью. Сегодня утром. Сейчас.

Даже в эту минуту я просто хочу остаться с ней наедине.

Кровь устремляется к паху, и я делаю протяжный, глубокий вдох.

Нужно еще выпить. Запрокинув бутылку, допиваю остаток залпом. Когда содержимое успело закончиться? Вообще не заметил.

– Где твои родители? – спрашиваю у Кейда, пытаясь отвлечься от мыслей о своей маленькой преступнице.

Он смотрит на гостей.

– У Хантера.

Я бросаю на него взгляд. Кейд и его брат – как два склеенных листа бумаги. Вместе они бесполезны, потому что у каждого не видно целую сторону.

Но попытки их разделить тоже ни к чему хорошему не приведут. Изображение порвется. Опять же, они станут бесполезны. С близнецами всегда так было.

Сжимаю свою пустую бутылку.

– Как он?

– Мне плевать.

– Нет, не плевать.

– Плевать, – цедит кузен сквозь зубы, посмотрев на меня. – Мало того, что он разбил сердце моим родителям и переехал. Редко приезжает домой и перевелся в конкурирующую школу. Он ко всему прочему сделал это из ненависти ко мне. Так что да, плевать.

Кейд всегда был вспыльчивым и недоверчивым, но есть что-то еще. На это указывает дрожь в его голосе. Неровное дыхание. Резкие слова, которые явно у него на языке вертелись весь год, с тех пор, как его близнец перешел в другую школу. Кейд не просто зол. Он расстроен.

По какой-то причине Хантер почувствовал, что ему нужно уехать. Кейд – громкий, популярный, дерзкий, хорошо выглядит в любой одежде. Последнее слово всегда остается за ним. Хантер – его полная противоположность. Тихий, неловкий на вечеринках, ненавидящий светские беседы. Он не вспомнит о том, что пора подстричься, пока волосы не начнут лезть ему в глаза и мешать кузену собирать компьютеры, или исследовать заброшенные здания, или спускаться на тросе в очередную пещеру.

В нашей школе ему приходилось нелегко, как и мне.

– Он не ненавидит тебя. – Окидываю взглядом посетителей вечеринки, на самом деле едва их замечая. – Мне нравилось быть единственным ребенком, знаешь? Я бесился каждый раз, когда родители брали под опеку новых детей, потому что им требовалось много внимания. И, несмотря на свое сопротивление, я понимал, что привяжусь к кому-то, кто рано или поздно просто уйдет. Отстойно было.