Моя родословная (ЛП) - Кин Кей Си

Я спускаюсь за ним по ступенькам и останавливаюсь, как только мои ноги касаются песка. Погружаю пальцы ног в песок, закрываю глаза и поднимаю лицо к солнцу. Боже, я люблю это чувство. Я позволяю себе потеряться на минуту, я просто ценю свое окружение и позволяю всем моим проблемам исчезнуть. Когда я снова открываю глаза, Оскар стоит ближе к воде, но лицом ко мне, вбирая меня в себя, как будто не может отвести взгляд.

Когда я оказываюсь рядом с ним, он начинает расстилать одеяла.

— Не могла бы ты не пялиться на меня сверху вниз, как маленькая девочка, я просто пытался освоиться со своим окружением, а тебе пришлось оттолкнуть меня со всей этой потребностью в твоих глазах.

Я колеблюсь, пока не вижу ухмылку на его лице, и понимаю, что он пытается отнестись легкомысленно к тому факту, что на самом деле это он пялился на меня сверху вниз.

— Мне жаль, я просто ничего не могла с собой поделать. От всего этого человеческого мяса, выставленного на всеобщее обозрение, у меня голова пошла кругом.

— Ты еще ничего не видела. Теперь сядь, пока я развешиваю ветровку, а потом возьмусь за неприятную работу намазывания кремом твою спину, — говорит он, подмигивая.

Делая, как мне сказали, я сажусь лицом к воде и расслабляюсь, наблюдая за волнами. Легкий стук позади меня привлекает мое внимание, и я вижу сложенные позади подушки. Черт возьми, у этого парня наверняка есть пляжные навыки, не думаю, что мне когда-либо было так комфортно на песке.

Как только я нанесла солнцезащитный крем, он молча забирает его у меня и садится позади меня. Ноги рядом с моими, я чувствую тепло его тела, и мое тело напряжено, осознавая каждое его легкое движение. У него такие нежные руки. Я не думаю, что это потому, что он считает меня хрупкой, а потому, что он знает, какое влияние это может оказать. Он не торопится, желая растянуть контакт как можно дольше, и, кажется, я не могу его остановить.

Его руки опускаются на колени, но он остается сидеть. Я не должна возбуждаться только от его близости ко мне. Решив еще немного растянуть это сексуальное напряжение, я встаю. Распуская волосы, я встряхиваю их, затем сгибаюсь пополам в талии, ловя его взгляд у себя между ног.

— Последний, кто доберется до воды, — сука! — кричу я, прежде чем взлететь.

Черт, он раскрывает во мне забавную сторону, о которой я даже не подозревала.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

(Оскар)

Трахни меня, она — чистое совершенство.

Я мог бы сидеть с ней, согнувшись передо мной, задрав ее задницу кверху, целую вечность. Или с ней, сидящей у меня между ног, как она. Это было… Я не знаю. Я не знаю, как это выразить, но мне это понравилось. Очень.

Несмотря на то, что мой длинный язык может привести к неприятностям с ней, я не могу сдержать желание рассказать ей все, и мой разум не всегда достаточно быстро обрабатывает то, что я пытаюсь сказать правильным образом. Я просто подхватываю словесный понос рядом с ней.

Всякий раз, когда я не вмешиваюсь, она понимает мои шутки или смеется над моими ухаживаниями. Никаких промежуточных моментов, никакой фальши, только чистые эмоции. Она либо счастлива со мной, либо нет.

Вот почему я думаю, что на днях с Рен она так сильно слетела с катушек. В ту минуту, когда она ступила на Физерстоун, она твердо стояла на своем, не позволяя никому помыкать ею. Затем на нее нападают, и все вдруг предлагают ей поиграть в игру, которая ей неинтересна. Ну и пошли они к черту за то, что недооценивают мою девушку. Она гребаная королева, и я поддержу ее, что бы она ни сделала.

Это место не такое реальное, как она. Здесь все темно и пиздец. Я тоже немного вижу темноту в ее глазах, но только потому, что она была там помещена. Ничто из того, что она сказала, не было ложью или просто какой-то ерундой, чтобы сказать вам то, что вы хотите услышать.

Знаете, сколько девушек говорили нам, что они все о сексе и никаких обязательств, а потом разворачивались и начинали сходить с ума? Слишком, блядь, много. Знаете, сколько девушек говорили то же самое и на самом деле подкрепляли это действиями, чтобы доказать это? Только одна, и она игриво бежит к воде, желая, чтобы я погнался за ней. И я ставлю свою чертову задницу на то, что я это сделаю, и я даже проиграю, просто чтобы увидеть ее ход.

Снимая футболку, я направляюсь к воде, любуясь каждым дюймом ее тела. С распущенными волосами она выглядит по-другому, такая беззаботная и веселая, без напряжения в плечах. Она стоит по колено в воде, позволяя волнам обрушиваться на нее. Эта женщина вызывает зависимость.

Я подхожу к ней сзади и слегка провожу руками по ее талии, проводя пальцами по ее животу. Я чувствую, как дрожь пробегает по ее телу и передается прямо к моему члену, но она только что выставила меня сукой за то, что я проиграл. Поэтому, хотя она меньше всего этого ожидает, я крепче сжимаю ее талию и поднимаю с земли. Вырвавшийся у нее визг дает мне понять, что я определенно застал ее врасплох, и прежде чем она успевает нанести мне один из своих жестоких ударов, я швыряю ее дальше в воду.

Она погружается всего на мгновение, затем ее лицо показывается над волнами.

— От тебя одни неприятности, — кричит она, и я не могу удержаться от ухмылки.

— Тебе это нравится.

Она не отвечает, и я тоже этого не ожидаю. Я не думал, что для нее возможно выглядеть сексуальнее, но влажный взгляд ей идет. Когда я приближаюсь к ней, она из ниоткуда брызгает в меня водой и оглушает меня, я не думал, что увижу в ней такую игривую сторону.

Желая извлечь максимум удовольствия из того, что она распустила волосы, я брызгаю ей в спину. Мы расслабляемся и валяем дурака в воде, пока не выдыхаемся. Это потрясающее чувство — какое-то время не быть серьезным.

Все еще достаточно тепло, чтобы радоваться, что солнце высушит тебя, поэтому мы сидим и поглощаем закуски, которые я бросил в холодильник. Я откидываюсь на спинку, наслаждаясь ветровкой и уединением, которое она нам предлагает, не то чтобы в этой части пляжа много людей, но такое ощущение, что мы в пузыре.

Проверяя свой телефон, я пропустил множество сообщений от всех парней и не могу удержаться от ухмылки, ревнивые ублюдки. Луна замечает мою усмешку и приподнимает бровь, она даже не спрашивает, но я все равно показываю ей. Под фотографией, которую мы отправили, ребята сходят с ума.

Роман: Где ты, блядь, находишься?

Паркер: Это нормально — ревновать к твоей щеке?

Кай: Черт.

Роман: Где

Роман: Блять

Роман: Ты?

Паркер: Это нормально — завидовать байку?

Роман: Богом клянусь, Оскар!!!

Кай: Роман, мы все знаем, что ты с ней уже был. Оставь его в покое.

Роман: Отвали Кай. Оскар, тебе лучше не позволять своему языку сводить ее с ума, клянусь!

Кай: Зеленый — не твой цвет, мой друг.

Паркер: Окей, это официально, я ревную к Оскару. Оскар! Кто б мог подумать?

Паркер: Мне грустно это признавать. Пришлите помощь или Луну. Желательно Луну!

Смех, который она издает, заразителен.

— Вы, ребята, сумасшедшие, и я думаю, что ваш групповой чат просто пугает даже меня, — говорит она, когда переводит дыхание.

— Знаешь, лучше сделай еще одно селфи, чтобы они не волновались.

Я пытаюсь напустить на себя невинный вид, но знаю, что это не работает, и все же она по-прежнему развлекает меня.

На этот раз я фотографирую нас обоих, прижатых друг к другу, с зачесанными назад волосами, широко улыбающихся в камеру. Эта фотография — счастье. Радость, это то чувство, с которым я борюсь с тех пор, как мы здесь. Радость. Черт возьми, мне это нравится.

Я держу телефон между нами, ожидая их ответов, и нам не приходится долго ждать.

Кай: Как красиво. Только не ты, мудак. Она невероятно красива с этой улыбкой на лице.

Роман: Тебе лучше убедиться, что она продолжает вот так улыбаться, иначе это все твоя вина.