Возлюбленная для чемпиона (СИ) - Кужель Маша

— Я никогда этого не понимал. Когда я узнал, что Роза беременна, моей первой мыслью было придумать, как стать хорошим отцом.

— А потом выяснилось, что ты вовсе не отец Темы.

— Не говори так, — слова звучат резче, чем я рассчитывал, но мне все равно.

— Черт, извини. Я не это имел в виду.

— Я знаю, но мы с Темой говорим об этом. Мы говорим о том, что слова имеют значение, и мы выбираем слова, которые используем для обозначения наших отношений. Может быть, я и не его биологический отец, но я его настоящий отец. ДНК тут ни при чем. Черт, посмотри на моего отца. Он — лучшее доказательство того, что это ни хрена не значит.

— Я бы сказал, что ты — лучшее доказательство этого, Илья.

— Спасибо.

— Я должен позволить своей младшей сестре растить ребенка в одиночку в другом городе?

— Она встанет на ноги. Это Аня. И кто тебя спросит?

— Она будет замечательной мамой. Но, черт возьми, Илюх. Это же тяжкий труд — растить ребенка в одиночку. Ну сам знаешь…

— Не совсем. Роза, возможно, не самый примерный родитель, но она вовлечена в процесс воспитания. Она любит Тему и следит за тем, чтобы Тема это знал. Одно это уже многого стоит.

— Илья, ну где же твоя голова во всем этом деле? — почти кричит Кирилл. — Неужели... неужели ты просто так ее отпустишь?

— Она не дала мне шанса принять решение. Она даже не сказала мне об этом.

Я понимаю, что эта часть ранила меня больше всего. Она была готова уехать, не сказав мне ни слова. Неужели она собиралась ждать, пока новость дойдет до меня по «сарафанному радио»? Или, может быть, она планировала позвонить мне из Москвы и рассказать об этом оттуда? Она была слишком напугана? Или она...

Я прерываю эту мысль, прежде чем она успевает полностью сформироваться. Я знаю, что она не собиралась притворяться, что ребенок мой. Это не в принципах Ани.

— Кристина сказала, что Аня не в себе из-за этого всего, — говорит Кирилл.

— Значит, нас двое.

Он делает еще один глоток моего виски.

— Извини. Я тоже не в себе.

— Ничего страшного. Можешь пить. Видимо, я даже напиться сегодня не смогу.

— Могу я задать тебе один вопрос?

— Да, конечно, — устало соглашаюсь я.

— Ты влюблен в мою сестру?

— Я думал, ты спросишь что-то посложнее. Да. Конечно, я в нее влюблен. Безумно.

Глаза Кирилла округляются, а руки дрожат. Я шокировал его. Не знаю, то ли он не ожидал такого ответа, то ли он не ожидал, что это прозвучит так легко.

— Я думал, что вы двое еще не решили…?

— Всегда, — я закрываю глаза. — Я всегда любил ее. И я уверен, что это всегда было взаимно.

— Я тоже, — мягко говорит он. — Но если ты любишь ее, почему ты позволяешь ей это делать?

Я провожу рукой по лицу.

— Черт, Кирилл. Аня два раза отпускала меня. И если она хочет переехать в Москву и растить ребенка одна, то я...

— Ты не хочешь, чтобы она осталась?

— Да хочу я, очень хочу, чтобы она осталась. Я хочу, чтобы она была здесь, с вами, ребята. Там она будет совсем одна. Я хочу, чтобы вы ей помогали, чтобы она могла рассчитывать на вашу поддержку, — я качаю головой. — Я знаю ее достаточно хорошо, чтобы понимать, что она думает, будто это делает ее похожей на Наталью. Готов поспорить, она не хочет, чтобы твоя мама узнала, что отец ее ребенка женат.

Если не считать того глупого промаха с Аней, Кирилл — единственный, кому я рассказал о неверности Федора Иваныча.

— С каких это пор Аня знает о Наталье?

Я опускаю взгляд на стол.

— Мне не надо было ничего говорить. В тот момент я пытался ей объяснить, что хочу быть таким же хорошим отцом, каким был Федор Иваныч.

— И при этом ты вспомнил, что считал его изменщиком? Господи, Илья, это даже неправда.

Я поднимаю голову.

— Чего?

— Это чушь собачья. Когда мама болела, когда мы думали, что можем потерять и ее, я наконец-то поговорил с ней об этом, и она рассказала, что это неправда.

— Но твой отец продал весь бизнес. Наталья сказала, что он был влюблен в нее, но чувствовал себя ужасно из-за этого. Он продал бизнес, чтобы вернуться в семью.

— Наталья была его секретаршей. Если бы проблема была в ней, он мог бы просто заменить ее. Он продал компанию и занялся семьей, потому что это то, чем он всегда хотел заниматься. Да, Наталья была влюблена в папу. Мама знала об этом, а папа не отвечал Наталье взаимностью. Это было неловко, но у Натальи был ребенок, и мама с папой не хотели, чтобы она потеряла работу, а поскольку планы по продаже бизнеса уже были в разработке, папа просто терпел все это.

Я вспомнил женщину, которую мама столько лет называла подругой. Почему я поверил ей, ведь Федор Иваныч никогда не давал мне повода считать, что он способен на неверность?

— Не могу поверить, что все это время я верил Наталье на слово.

— А я не могу поверить, что ты рассказал об этом моей сестре. Господи, как долго она ходила с мыслью, что наш отец был изменщиком?

От стыда у меня начинает бить в висках.

— Со дня его похорон.

Кирилл отпускает цветистые ругательства.

— Что ж, тогда тебе придется все исправить. Папа любил маму. До самого конца. Даже если бы эта история была правдой, использовать ее как оправдание для того, чтобы оставаться в неудачном браке, — это полная чушь.

Дрожащей рукой я поднимаю свое пиво и делаю глоток. Потом еще один.

— Я всегда боялся, что стану таким же, как мой отец. Все, что я мог делать, чтобы предотвратить это, — следовать примеру Федора Иваныча.

— Каждый, кто видел тебя с Темой, знает, что ты совсем не похож на своего отца. Ты сделал для него все, что мог, и он отличный паренек, — он делает паузу. — Но дело не в Теме. Дело в Ане. Скажи честно: ты хочешь, чтобы она осталась, только потому, что считаешь, что ей будет лучше рядом с семьей, или ты хочешь, чтобы она оставалась рядом с тобой?

— Это сложно, — я качаю головой. — Я люблю ее, я хочу ее, но я не могу притворяться, что эта беременность ничего не меняет. Я не знаю, смогу ли я растить ребенка другого человека.

— Кажется, ты неплохо справляешься с этим.

— В этот раз все будет по-другому. Я буду знать, что я тут ни при чем. Буду ли я относиться к ребенку по-другому? Вдруг я всегда буду отдавать предпочтение Теме, а этого ребенка буду игнорировать всю свою жизнь?

— Ты действительно об этом беспокоишься?

— Я не знаю. Мне сейчас очень хреново, и это самый честный ответ, который я могу тебе дать. Я знаю, что я самый худший из лицемеров. Мне неприятна мысль о том, что у нее будет его ребенок, но я не представляю, как ее отпустить.

Кирилл грустно улыбается.

— Но ты уже взрослый человек, так что тебе нужно либо научиться смиряться с первым, либо понять второе.

— Она не собирается давать мне шанс смириться с чем-либо. Я узнал об этом случайно, и я едва успел это понять, как она ушла.

— Может быть, после случившихся двух раз ей трудно поверить, что на этот раз ты выберешь ее, — он подталкивает ко мне конверт. — Аня попросила Кристину передать это тебе.

Кирилл уходит, не попрощавшись. Я смотрю на конверт, на свое имя, написанное петлистым почерком Анюты на лицевой стороне. Не знаю, сколько времени я просидел, как трус, прежде чем нашел в себе мужество открыть его.

Аня — писатель, поэтому я ожидал длинного письма. Вместо этого я получил два предложения.

Я никогда не винила тебя за то, что ты выбрал Тему. Даже когда было больно, мне всегда нравилось это в тебе.

Глава 76

Аня

Перед свадьбой Кирилла и Кристины мы решили собраться и поужинать в ресторане все вместе.

Мы пригласили няню, чтобы она присмотрела за детьми, и встретились в ресторане.

Даже когда мы закончили ужин, никто не спешил расходиться. Я прекрасно понимаю, почему моя семья хочет посидеть еще немного, но я сошла с самолета за час до ужина, так что из-за изнеможения первого триместра беременности меня уже тянет в постель.