Очень плохой профессор (СИ) - Сокол Лена

Но к понедельнику состояние профессора усугубилось.

Дышать без Ольги становилось трудно, жить — практически невыносимо. Он каждые десять минут проверял свой телефон, но всё бесполезно. Тот молчал. Уже в обед Матвей высматривал девушку в коридорах университета и в столовой, и один раз даже спустился на первый этаж и стал кружить возле аудитории, в которой у нее шло занятие по высшей математике.

Матвей Павлович долго размышлял, что скажет Ольге. Строил в уме сложные трехэтажные предложения, которые почему-то казались ему пафосными и глупыми, потом мысленно сменял их банальным «прости», затем снова сомневался и пытался придумать что-то получше. Но ничего не выходило.

«Будь, что будет», — решил он, когда прозвенел звонок.

Замер у подоконника, сложив руки на груди. А когда среди толпы студентов, выходящих из аудитории, показалась она, его дыхание вдруг оборвалось. Сердце заколотилось быстро-быстро, по спине поползли мурашки, а ноги онемели.

В этот момент Ольга подняла взгляд. Заметив мужчину, она даже притормозила немного, удивленно скользнула печальными глазами по его лицу, а затем… равнодушно отвернулась и пошла дальше.

И тогда Озеров не выдержал:

— Алексеева!

Он видел, как в ее щеки бросился жар. Она остановилась.

— Алексеева, подойдите, будьте добры. — Его голос ему больше не подчинялся.

Другие студенты могли это заметить, но профессору было плевать. Он и так уже подозвал Ольгу при всех. Девушка подошла.

— Слушаю вас, Матвей Павлович. — Ее пальцы лихорадочно вцепились в ремень сумки.

— У меня к вам вопрос, Алексеева. — Сказал он и деловито прочистил горло. — Давайте отойдем.

— И какой? — Ее плечи задрожали.

Мужчина дождался, когда одногруппники девушки отдалятся на безопасное расстояние, затем облегченно сбросил с лица маску суровости:

— Оль, прости меня, пожалуйста.

— Хорошо. — Ответила она холодно и немного отстраненно. — Я вас прощаю.

Ольга ему даже в глаза не посмотрела, уставилась куда-то на подбородок.

— Прости, что был с тобой резок. Мне, правда, стыдно. Давай сегодня вечером встретимся и поговорим?

— О чем? — Ее грудь под тонким свитером судорожно поднялась и опустилась. — Об отношениях, у которых нет будущего?

— Оль, я ведь тогда просто не так выразился… Ты мне очень дорога. Клянусь. Просто я не сразу понял это. Давай… встретимся и всё обсудим?

— Вы знаете… Я, пожалуй, откажусь. — Голос девушки прозвучал надтреснуто. — Вы ведь тогда все правильно сказали. Не по пути нам. — Она убрала дрожащей рукой прядь волос от лица. — Мне пора идти, профессор.

Ольга стала разворачиваться, и Озеров понял, что не может дать ей уйти. В их ситуации не было правых и виноватых, всё было очень сложно и вряд ли решаемо, но он не мог расстаться с ней вот так. Мужчина схватил ее за руку:

— Оля…

— Матвей! — Вдруг позвал кто-то.

Озеров повернулся. В десяти метрах от них у лестничного пролета стояла Татьяна Михайловна.

Ольга тут же резко выдернула из его захвата свою руку — лихорадочно, как от ожога, и испуганно прижала к животу. Но преподавательница уже застыла в немом удивлении, невольно застав разыгравшуюся между ними сцену.

— Извините… — пробормотала Алексеева и, опустив взгляд, помчалась вслед за одногруппниками.

Озеров тряхнул головой и медленно сжал пальцы в кулаки.

— Матвей, — проводив заинтересованным взглядом девушку, повторила Татьяна Михайловна. Стуча каблучками, она подошла к нему ближе. — Там тебя все ищут, найти не могут.

— Что-то случилось? — Он не ощущал неловкости, только злость и досаду.

— Тебя… — женщина настороженно оглядела его с ног до головы, — ректор к себе вызывает.

— Спасибо. — Кивнул профессор, сжал челюсти и двинулся по коридору.

— Чего напряженный такой? Какие-то проблемы? — Спустя пять минут допытывался ректор Александр Михайлович.

— Нет, всё хорошо. — Скрестив руки на груди, отвечал Озеров.

— Князев заболел, нужно заменить его на форуме в Новосибирске, представить наш вуз. Сможешь?

— Надолго? — Равнодушно поинтересовался Матвей.

— Через двое суток дома будешь. Вылет завтра утром.

— Придется выступать?

— Короткая речь. — Отмахнулся ректор. — Князев перешлет тебе файлы.

— Что, больше некому поехать?

— Из толковых, кто уже с опытом, только ты, Матвей Павлович. Или тебе дочь не с кем оставить?

— Нет, все в порядке. Я договорюсь.

— Вот и замечательно. Значит, решено.

47

— Сама не знаю, что на меня нашло! — Вздыхала Ольга, когда они с Лилей собрались домой. — Захотелось, чтобы он не думал, будто поманит меня пальчиком, и я такая расслабилась, всё простила и побежала за ним, как собачонка.

— Поступила как взрослый человек, — ухмыльнулась Зуфарова.

Они получили в гардеробе верхнюю одежду, оделись и вышли на улицу.

— Как увидела его, так забыла, что мы у всех на виду. — Сокрушалась Алексеева.

— Думала, уговаривать тебя начнет?

— А он и уговаривал! А я в позу встала…

— А я давно говорю, что влюбленным надо прописывать стимулирующее для мозга. — Развела руками Лиля.

— Считаешь, всё? Профукала я свой шанс? — Расстроилась Оля.

— Я думаю, что если Палыч твоя судьба, то никуда он от тебя не денется. Все равно притащится и заставит с собой помириться. Представляю, как его плющило, раз он к тебе при всех подошел!

Оля остановилась:

— Ой, Лиль, я что-то запереживала… А если эта Татьяна Михайловна все поняла? — Она округлила глаза. — Как вспомню ее взгляд, так мурашки по коже бегут!

— Тут ты права. Это нехорошо. — Кивнула Зуфарова. — Мы, конечно, не в девятнадцатом веке живем, но с преподавателями крутить у нас не принято. Если накапает Татьяна на Озерова, то он на кафедре долго не задержится.

— Хоть бы все обошлось… — сложила ладони вместе Ольга.

Всю ночь девушка изводила себе переживаниями. Зачем повела себя так глупо? Зачем не согласилась поговорить? И откуда только взялась эта глупая гордость, которая заставила ее так холодно отвечать Матвею? Права была Лилька — молодая она. У Озерова дочь, а у нее что? Только ветер в голове.

— Блин, я уже все заусенцы сгрызла, что делать? — Вцепилась она в подругу, едва та появилась у нее на пороге утром.

— Залепи пластырем. — Нахмурилась Зуфарова.

— Кого?

— Пальцы!

— Да я не об этом! — Ольга надела плащ, повесила сумку на плечо и вышла. — Написать Матвею? Или позвонить? Или ждать, когда сам придет? А если не придет…

Лилька придержала ее за плечи:

— Дышите, пациент, дышите! Придем сейчас к нему на пару, и всё сразу будет видно. И как он глаз с тебя свести не может, и как соскучился. Уверена, всю рубаху вымочит, пока будет слюни на тебя пускать!

Но к удивлению девушек вместо Озерова в назначенный час, виляя крутыми бедрами, вошла Маргарита Ливенская.

— Стервелла? — Вырвалось у кого-то на задней парте.

Сделав вид, что ничего не слышала, женщина хищно улыбнулась:

— Рада приветствовать. — С грохотом обрушив на стол свои бумаги и учебные материалы, она повернулась к студентам. — Сегодня я буду читать вам экономику предприятия.

— А… — Открыла рот Оля и тут же покраснела, потому что сообразила, что возглас изумления она издала вслух.

— Да? — Уставилась на нее Стервелла.

Девушка тут же взяла себя в руки:

— А где… Матвей Павлович?

Женщина наклонилась бедром на стол и сложила руки в замочек:

— Его не будет.

— Понятно… — Выдавила староста.

Алексеева хотела спросить, куда же он делся, но так и не решилась. Все-таки, иммунитетом против Ливенской не обладал еще никто из студентов. Вызвать у нее злость — это как наслать на себя десять казней египетских. Очень опасно.

— А что, если он из-за меня отказался преподавать у нашей группы? — Предположила Ольга, когда они с Лилей вышли из аудитории после пары.