Бракованная (СИ) - Рымарь Диана

Смотрю на Эвелину сверху вниз, замечаю, как она дрожит и еще больше краснеет. При этом дышит часто-часто — верный признак возбуждения. Замечаю, как она кусает губу.

«М-м… Со мной хотят поиграть в недотрогу…» — как-то сразу понимаю.

За свою жизнь я не встретил ни одной горничной, которая отказалась бы покувыркаться с богатым постояльцем, если тот предложит. А ведь давно живу на этом свете. Любые женские игры для меня не в новинку, я их видел-перевидел.

Шагаю к Эве вплотную, вдыхаю аромат ее волос и в этот момент осознаю — оральные ласки меня не удовлетворят, нужен полный контакт.

У меня редко бывает, чтобы прямо захотел кого-то определенного. Не отношусь к породе кобелей, у которых встает на каждую сучку. А вот на Снегирька у меня встал, причем колом. Хочу ее сейчас же, немедленно. Прямо здесь…

Не вижу причин, почему должен сдерживаться. Прижимаю внезапно обомлевшую Эвелину спиной к стене и краем глаза замечаю, как мне в щеку летит ее ладонь. Перехватываю вторую руку.

— Ты не переигрывай, а то еще подумаю, что девственница, — сам смеюсь своей шутке.

— Я девственница! — кивает она.

Смотрит на меня так, словно я — идиот, не понимающий очевидных вещей.

Как будто такое вообще возможно — сохранить девственность до восемнадцати с подобной внешностью.

— Э нет, Снегирёк, взрослого дядю своей невинной мордашкой ты не обманешь. Знаю я, что собой представляют такие вот «девственницы»!

— Поговорите с Авзурагом Габарашвили, он вам всё объяснит… — лепечет Эвелина.

— Ты с ним спишь?

— Фу… — морщит лицо она. — Я его приемная дочь!

— Тогда зачем мне с ним разговаривать? Я с тобой говорить хочу. Здесь и сейчас… Пойми, тебе очень повезло. Я ведь не просто кто-то там с улицы, я богатый человек, могу осуществить множество твоих желаний. Договоримся, обещаю быть щедрым, если ты позволишь мне…

С этими словами тяну руку к ее юбке, начинаю задирать.

— Вы не можете ничего со мной делать! — смеет она меня перебить, да еще и юбку одергивает освобожденной рукой.

— Если это способ выторговать для себя больше, так ты зря стараешься, Снегирёк, я в принципе человек нежадный. Получишь что хочешь, всего-то и надо раздвинуть ножки, ведь несложно, да?

— Поговорите с отцом! — настаивает она.

Стремится вырвать из моих пальцев вторую руку, но я не отпускаю.

— Твой отец приедет только завтра, — констатирую очевидный факт. — А до завтра мы с тобой успеем переспать раза три-четыре, не меньше!

Прижимаю маленькую нахалку к стене всем телом, наклоняюсь к ее лицу и без зазрения совести впиваюсь губами в ее рот. Поцелуи чаще убеждают лучше всяких слов.

Она сладкая и мягкая, хоть и морщит свои губы. Мне приятно до умопомрачения, но было бы в сто раз лучше, пусти Эва в себя мой язык. Любая была бы рада такому моему вниманию, а эта сжала зубы, и всё тут.

— Ну же, детка, это просто поцелуй…

— Вы не можете меня целовать! Не имеете права! — шипит она коброй.

Эта игра уже начинает надоедать. Не силой же ее брать, право слово. Могу и так, конечно, но я цивилизованный человек, в конце-то концов. Никого насиловать мне не приходилось, сами давали всё, что пожелаю.

И эта даст.

Снова пытаюсь поцеловать Эву. Игра в недотрогу жутко меня завела, член стоит как на параде. Крепко прижимаю Снегирька к стене, тяну ее блузку вверх и в этот момент чувствую, как мне в шею впиваются девичьи ногти. Крепко так впиваются, абсолютно без жалости.

— Отпусти… — шипит она и пытается увернуться.

Я резко отдираю ее руку от своей шеи и ору на нее:

— Совсем двинулась?

Она сжимается, отшатывается от меня, словно я собираюсь ей врезать.

Тогда-то и понимаю — для нее это не игра. Своим напором я изрядно напугал Снегирька.

— Я не бью женщин, Эва! И не насилую их…

— Тогда отпустите…

Ну, это полный провал… Я секса хочу, а она тут рыдать собралась.

— Мы должны оставаться нетронутыми для наших будущих мужей… — всхлипывает она.

И тут я всё же складываю два плюс два. Раз она приемная дочь Габарашвили, значит, может быть одной из тех девушек, которых здесь воспитывают для удачного замужества.

— Ты одна из тех особенных невест? Тогда почему трудишься горничной?

— Мы все здесь работаем, у каждой своя роль, — отвечает она сдавленно.

Вспоминаю слова старого друга:

«Их там растят в труде и дисциплине, все девственницы, причем не просто девственницы, но вообще нетронутые в прямом смысле — даже за руку ни с кем гулять им не разрешают. Габарашвили там все знают, к девчонкам даже подойти боятся. Кроме того, за ними следят за пределами гостиницы, они гуляют только под присмотром. В общем, если ты хочешь нетронутую — это самый верный вариант».

— У тебя правда никого не было? — довольно усмехаюсь.

Она кивает.

— И даже не целовалась? — спрашиваю ради шутки, однако снова получаю в ответ кивок.

Так это был ее первый поцелуй?!

— Я приехал сюда за невестой... И выберу тебя, Эва! — решаю сразу озвучить свои намерения.

— Лучше не надо, — ляпает она и тут же закрывает рот ладонью.

— Я не понял... Не нравлюсь, что ли?!

Новое открытие заставляет нахмуриться.

Отпускаю Эву, отступаю на шаг, вглядываюсь в ее лицо, пытаясь понять, из вредности ли только что выступила или сказала всерьез.

Снегирёк чувствует свободу, тут же отскакивает к двери, смотрит на меня исподлобья и несколько раз качает головой, выкрикивает:

— Не нравитесь!

С этими словами выбегает из номера.

— Маленькая сучка!

Теперь уже из принципа моя будет.

Глава 5. Снегирёк

Тогда же:

Эва

Я бегу в спальню на реактивной скорости, специально спускаюсь на первый этаж по боковой лестнице, чтобы никого не встретить. Ведь не смогу сделать вид, что ничего не произошло, обязательно разрыдаюсь.

Забегаю в комнату, плотно закрываю дверь и только тогда выдыхаю.

Спешу в ванную, включаю горячую воду и умываю лицо. Стараюсь скорее смыть с губ слюну этого медведя. Это же надо — столько слюны во рту одного человека! Фу…

Совсем не так я представляла свой первый поцелуй, не того желала. Мечтала, что это будет нежно, что я почувствую нечто особенное, приятное, что губы будет жечь не от того, что их чуть не раздавили, а от нарастающего притяжения.

В реальности всё оказалось совсем не так.

С другой стороны, поцелуй с моим прошлым женихом мне тоже вряд ли понравился бы. И вообще, кто сказал, что я могу мечтать? Тем более о любви. Мечты глупы, и они никогда не сбываются.

Тру руки в тех местах, где этот мужчина меня держал. Хватал в основном за запястья, и в этих местах кожа покраснела. Скорее всего, будут синяки. Если кто-то увидит, как я объясню случившееся?

Жесткий, безжалостный, надменный… Это не мужчина, это… это ирод! К тому же извращенец.

«Ты никогда не слышала слово „минет“, Эва?» — вспоминаю его вопрос.

Каким высокомерным тоном он его задал! Будто я — совершеннейшая дура…

Вообще-то, приличной незамужней девушке моего возраста и не полагается знать таких слов, разве ему это неизвестно? Нас тут по-другому воспитывают.

Хотя, конечно, это слово я слышала. Как-то мы с сестрами смотрели фильм для взрослых, и там на машине главной героини нацарапали слово «минетчица». Сам фильм не помню, а этот кадр помню. Тогда сестры задались вопросом, а кто это такая, и одна из нас поведала остальным, что некоторым мужчинам нравится, чтобы их орган брали в рот.

— Фу… — морщу я нос и снова усиленно тру губы.

Кстати, если бы приемные родители застукали нас за просмотром того фильма, влетело бы так, что неделю сидеть бы не смогли. Рука у папы Авзурага тяжелая, а ремень еще тяжелее.

Подумать только, а ведь в первую минуту новый постоялец мне даже понравился!

Высокий, статный, черты лица правильные, хоть и крупные. Внимательные карие глаза, а в коричневой шевелюре ни одного седого волоса, что для жениха в этой семье редкость. Ведь в основном приобрести специально обученную девушку в жены стремятся те, кто уже не раз обжегся в неудачном браке.