Моя неидеальная женщина (СИ) - Николаева Елена

— Ммм.., — запротестовала фальшиво, так как продолжать с ним поцелуй, пропитанный нежностью и откровенностью, было выше моих сил. Я уже умирала от тоски по нему, сходила с ума от мысли, что снова буду гипнотизировать экран телефона, находясь на иголках до его возвращения.

— Ася.., — перевёл дыхание, — у меня сорвался важный контракт. Для бизнеса ущербно, но точно не смертельно. Я выясню причину и сразу же вернусь. Позавтракай, тебе необходимо хорошо питаться. И никаких дурных мыслей, поняла?

— Слушаюсь и повинуюсь, господин Воронцов. Вот, даже держусь за красное, — взявшись двумя пальцами за нижнюю губу, рассмеялась, глядя в его улыбающиеся глаза.

— Жаль, у меня нет пионерского галстука, ты бы смотрелась в нём очень сексуально на этих белых простынях, а губа у тебя недостаточно красная, но я обещаю — вечером исправлю недочёт. До скорого, маленькая.

Дмитрий.

— Сынок? Вы поссорились? — мать внимательно вгляделась в мое лицо, когда я в спешке запрыгнул в автомобиль и хлопнул дверцей. — Дима? Что произошло? Ты сам на себя непохож.

— Мама, я тороплюсь, — накрываю ладонью её руку, что пробралась ко мне на плечо сквозь приоткрытое окно. — У меня проблемы в офисе.

— Настолько серьёзные, что ты сейчас выглядишь мрачнее тучи? — решительно надавила на плечо, давая понять, что настроена узнать правду сию же минуту.

— Вот когда решу их, тогда и перезвоню. Детей береги. Асю из дома не выпускай.

— Да вы с Матвеем совсем обнаглели? Что за тайны «Мадридского двора»?

— Мам, мне пора! Не сейчас, правда, — заводя мотор, обрываю наш спор на повышенных тонах. Мать убрала руку и твёрдо заверила:

— Я тебя дождусь! Обязательно дождусь. Вот чтобы ты знал! Спать не лягу. Дожила. Не заслужила правды от собственного сына, ядрёна вошь! Ты хоть завтракал?

— Я тоже тебя люблю, мам!

Выехав со двора, тотчас набрал номер Раисы Ивановны.

— Дмитрий Александрович... — обречённо произнесла и замолчала.

— Почему Вас отстранили от должности? — потребовал ответа, крепче сжимая оплётку руля. Машина неслась по направлению к трассе.

— Я... я.., — женщина всхлипнула, тяжело задышав в трубку и, чуть помедлив, продолжила дрожащим голосом:

— Не знаю, Дмитрий. Всё произошло так неожиданно, что я до сих пор не могу опомниться... Как будто страшный сон. Утром пришла на работу, как и обычно. Не придала значения косым взглядам воспитательниц. Подумала — встали не с той ноги. Как зашла в кабинет, так и оторопела. На моём рабочем месте сидела видная молодая дама, лет тридцати пяти. В общем, представилась Сорокиной Снежаной Викторовной — новым директором нашего детского дома. С ней присутствовали ещё двое. Один в ментовской форме. Другой — представительный такой мужчина из какой-то адвокатской конторы. Название, хоть убей, не помню. Меня поставили перед фактом: написать заявление на увольнение по собственному желанию и передать управление детским домом новому руководству. Столько лет жизни отдала этим стенам. Я ж ведь никому и не нужна, кроме Асеньки и этих детишек. У меня даже кошки с собакой в квартире нет. Для кого я теперь жить буду?

— По какой причине Вы не смогли им отказать? Как эти люди аргументировали свой произвол? — во мне росло какое-то херовое предчувствие. Вся эта сраная ситуация требовала очередного вмешательства Матвея. «Да вашу ж мать!» — ударил по рулю на повороте, выворачивая рулевое колесо вправо. Выехал на трассу и надавил до упора на газ.

— Сообщили, что если стану противиться — найдут на меня управу, — тараторила растерянная Раиса Иванова. — У них на руках были показания свидетелей, изложенные в письменном виде с подписями, заверенные нотариусом, что якобы я применяла физическое насилие над детьми, унижала и обзывала их, подавляла детскую хрупкую психику. Находясь в нетрезвом состоянии, избивала ребят за непослушание. Была невменяемая. Этого достаточно, чтобы открыть уголовное дело против меня.

— Что за чушь собачья? — гневно возразил я. — С хорошим адвокатом это враньё можно оспорить!

— Они подкупили детей. Как минимум троих. Вы бы только слышали... — попыталась унять плачь. — Мальчики, словно под гипнозом, подтвердили в один голос. Я в отчаянии, Дмитрий. Я же голоса никогда не повышала, а тут... Что они детям наобещали? Зачем всё это?

— Успокойтесь, Раиса Ивановна. Я попробую Вам помочь. Только свяжусь со своим адвокатом. Что с документами Алекса? Почему усыновление под угрозой?

— Эта мымра крашеная попросила «дело» Александра. Сказала, что мальчика будут готовить для усыновления семьёй из Европы. Предупредила, что Вы обязаны вернуть его в течении суток. Иначе...

— Что за бред? А как же документы, что я подписал вчера? Мы оформили гостевой режим на целый месяц. Как раз столько, сколько нужно времени на усыновление. Разве нет? Почему Вы молчите? — хочется раздавить в щепки руль, растереть в порошок. Затылок на нервах чесался так, будто его искусали клещи. Блять! Если я не решу эту проблему в ближайшие пару часов, я разнесу половину офиса к чертовой матери! Ася не переживёт потерю мальчика. Какой-то гребаный ребус, который не могу разгадать. И только я об этом подумал, как она огорошила меня ещё больше:

— Я все сделала правильно. Учётная запись в системе компьютера пропала. Исчезла бесследно странным образом. Даже те документы, что находились в моём рабочем столе. Все исчезли! У меня остались в сумочке лишь копии. Я ничего не понимаю. Мальчика скорее всего продали, как какую-то игрушку! Все дети отбывают заграницу с молотка. Я даже боюсь подумать о сумме, предложенной за этого чудесного ребёнка. Да кому они там нужны в той Европе?! Разве что на органы... — прокричала срывающимся голосом, захлёбываясь слезами.

— Я буду через пятнадцать минут. Дождитесь меня в кафе напротив, — подавленно произнёс и отключил мобильный. Вдохнуть на полную грудь я так и не смог.

— Суки! Мать вашу!..

Глава 3. Сторожевой пёс.

Ася.

Пирог бабушки Нины оказался настолько вкусным, что я не заметила, как съела его до последней крошки. Почему-то сейчас вспомнила дедушку Савелия. Погрузилась в такие яркие воспоминания, от которых тело слегка покрылось мурашками. Его голос стал доноситься в голове ласковым шёпотом. Как будто в эту минуту он присутствовал рядом.

В последний раз, перед его смертью, Слава отвёз меня к нему. Мы варили сливовый джем. В саду, на дубовом столике стояли большие миски с фруктами. Я тогда ещё умудрилась порезать палец, вынимая косточки из слив, разрезая на кусочки сочную мякоть. Остался маленький шрам, как напоминание о нашем откровенном разговоре. Всегда находил время внимательно выслушать. Даже когда давал ненавязчивые советы, никогда не повышал голоса, ободряюще улыбался, и просил помнить его слова:

«Мужчины высокого достатка, девочка моя, это начальники и бизнесмены. Эти люди подчиняют себе других, более слабых людей, ибо по характеру эгоисты. Асенька, будет ли тебе психологически комфортно с таким жить под одной крышей? Ты рискуешь стать модным дополнением к статусу богатого мужика, но никак не его любимой женщиной!».

Деду никогда Слава не нравился. Но его слова относились не только к Зарубину. Он примерял их ко всем мужчинам с большим достатком. Несмотря на все хорошие поступки Дмитрия, к нему совет дедули тоже относился. Слишком разные у нас полюса, хоть и притягиваются с сумасшедшей силой и скоростью. Вот если бы ещё знать, где упадёшь...

— Мотя! Мотя! Ула! Ула-а-а! — раздался за окном радостный голос Ильи. Я вздрогнула только от одной мысли, что этот орангутанг снова приперся сюда. Видно вчера мало выпил моей крови. Решил добрать с самого утра? Что ж... придётся пережить и эту встречу, тем более, Слава назначил аудиенцию на сегодня и что-то мне подсказывает, что моя неявка в его апартаменты ещё мне аукнется обязательно.

— Вот это я понимаю! — восторженно огласил Матвей. — Настоящим мужчинам некогда расслабляться! Так держать, юные спортсмены! Надо бы вам инструктора по плаванию нанять. Бассейн зря простаивает.