Взятая горным человеком (ЛП) - Броуди Мия

Я опускаю окно и смотрю на него. Должен быть предел тому, сколько унижений может вынести один человек, прежде чем земля разверзнется и поглотит его. К настоящему времени я, должно быть, опасно близок к этому пределу. “Я могу поспать здесь”.

Он фыркает и дергает за ручку двери. Следующее, что я помню, он отстегивает мой ремень безопасности и притягивает меня в свои объятия.

Он берет меня на руки, как будто это самая естественная вещь в мире, как будто это то, что он делает постоянно. Мое глупое сердце желает, чтобы это было правдой.

Каким-то образом ему удается затащить нас обоих обратно в хижину и прикрывать меня зонтиком. Я должна настоять, чтобы он опустил меня. Я должна вырваться из его объятий. Идея кажется неправильной, и мне будет не хватать его тепла. Я соглашаюсь пискнуть: “Я буду молчать”.

Он не обращает внимания на мои слова. Он хватает мою спортивную сумку, которую я случайно оставила в спешке, чтобы убраться отсюда.

Он несет меня и сумку в свою спальню. Затем он сажает меня на кровать и запечатлевает короткий поцелуй на моем лбу. Я не понимаю этого человека. Он то горит, то замерзает, почти не разговаривает со мной, но при этом нежно заботится обо мне.

Я отчаянно хочу побыть рядом с ним еще немного. Гремит гром, и я тянусь к его руке.

Мои пальцы смыкаются вокруг его распухших пальцев. “Подожди. Останешься со мной?”

4

ГАББИ

“Я боюсь темноты”, - признаюсь я, чувствуя себя слабаком. Из всех людей в мире я не хочу, чтобы Роман считал меня слабаком. Я не хочу, чтобы он чувствовал, что я та, за кем он должен присматривать.

Он бросает взгляд на другую сторону кровати, а затем едва заметно кивает, показывая, что останется со мной.

Мгновенно часть моего беспокойства исчезает, когда я понимаю, что он не оставляет меня одну. Он скидывает свои грязные носки, и тогда я вижу, что он вышел на улицу без обуви. Он схватил зонтик, думая только о моем комфорте, а не о своем собственном.

Он ложится рядом со мной, его поза прямая, как шомпол. Интересно, расслабляется ли он когда-нибудь или постоянно на взводе. Его голос — тихий рокот, мягкий контраст с бушующей грозой, которая колотится о стены его каюты. “Ты всегда боялась темноты или это что-то новенькое?”

“С тех пор, как я была маленькой”. Хотела бы я быть храброй. Хотела бы я отбросить все свои страхи прочь, сбросив их, как тяжелый плащ.

Его рука находит мою, и он нежно сжимает мои пальцы. “Ты можешь рассказать мне”.

“Это не похоже на глубинную травму. На самом деле, это довольно скучная история”. Мне удается рассмеяться. “Когда я была моложе, мои родители оставляли моего старшего брата нянчиться со мной. Он был подростком, и он не хотел застрять, присматривая за своей младшей сестрой. Он уходил к своей девушке домой и оставлял меня дома запертой в шкафу ”.

Роман ругается на мое признание.

“Мне никогда по-настоящему ненравилась темнота из-за этого, но однажды ночью он забыл прийти домой. Я думаю… может быть, дело не в темноте. Может быть, это страх быть забытой”.

Я даже не осознаю, что по моей щеке скатилась слеза, пока Роман не смахивает ее большим пальцем. Я уже много лет чувствую себя забытой. Забытая моим братом, который едва присматривает за мной. Забытый моими родителями, которые умерли и оставили меня позади.

“Мой грузовик — это не семейная реликвия”, - говорит Роман, обхватывая ладонями мое лицо. “Я обменял ультрасовременную машину на этот кусок дерьма, чтобы у меня был предлог быть рядом с тобой. Я вижу тебя, котенок. Я знаю, какой потерянной и заброшенной ты себя чувствуешь. Я прямо здесь, наблюдаю за тобой из тени ”.

Я тяжело сглатываю, чувствуя, сколько, должно быть, ему стоило признать все это. Роман — человек с большой гордостью. “Иногда мне кажется, что я тебе не нравлюсь. Ты делаешь милые вещи, но потом почти не разговариваешь со мной ”.

“Я никогда не буду тем парнем, который пишет тебе стихи или говорит эту дурацкую хрень с поздравительными открытками. Это не в моем стиле”. Его слова звучат так, словно он пытается предостеречь меня.

“Мне это не нужно”, - говорю я ему, и я говорю это серьезно. Знать, что он влюблен в меня, пока достаточно.

“Тогда больше не притворяйся, что это секрет, и не пробирайся ко мне домой. Сейчас ты остаешься здесь”, - он произносит это с такой властностью, как будто он король, издавший королевский указ.

“Похоже, это то, что мы должны скрепить поцелуем”. Мои щеки вспыхивают, как только я произношу эти слова, и мне интересно, чувствует ли он тепло своей ладони.

Роман наклоняется и прикасается своими губами к моим. Поцелуй нежный и сладкий, в отличие от мужчины, который меня держит. Он прикасается ко мне, как к чему-то драгоценному. Кто-то, кто что-то значит для него. Возможно, он никогда не почувствует ко мне всего того, что я чувствую к нему. Может быть, он никогда не полюбит меня, но он здесь, и он готов обнять меня всеми способами, которые мне нужны.

Я сопротивляюсь желанию стянуть с него рубашку и прижать наши тела друг к другу. Я хочу чувствовать каждый дюйм обнаженной кожи этого мужчины к своей.

Когда он поднимает голову, глаза Романа темны. Они наполнены голодом, который я в нем пробудила, и осознание этого заставляет меня чувствовать себя сильной.

Он перекатывается через меня и со стоном боли произносит мое имя. “Хочу попробовать тебя везде”.

Я думаю обо всех тех грязных снах, которые мне снились о Романе, и обо всех тех случаях, когда я фантазировала о нем на работе. От пряного запаха до веса его тела на моем, все это сбывается.

Он утыкается носом в мою шею и что-то шепчет мне на ухо.

Я наклоняю голову, чтобы предоставить ему больше доступа, погружаясь в блаженство момента. Я чувствую, что должна что-то делать руками, но не уверена, что именно. Это мой первый раз, и я не знаю, как ему нравится, когда к нему прикасаются. У него, наверное, были десятки женщин. Женщины, которые знали, как прикасаться к такому опытному мужчине, как Роман.

Мысли кружатся в моей голове, шуты смеются надо мной из-за моей неопытности.

Он продолжает тереться носом о мою шею, двигая губами вниз, пока не стягивает с меня топ и не оставляет поцелуев на выпуклостях моей груди. Его нежные пощипывания и облизывания восхитительны, и я закрываю глаза, наслаждаясь этим вместе с ним.

Но так же внезапно его вес исчез. Он скатывается с меня на кровать. Мое тело холодное без него сверху. Я хочу протянуть руку и взять его за руку так, как он взял мою ранее. Я кое-что испортила. Он едва дал мне шанс, и я все испортила.

После нескольких долгих мгновений я хриплю: “Ты на меня злишься?”

“Нет”. Единственное слово вырезано.

Я жду, когда он расскажет мне, что произошло, объяснит, почему он остановился. Затем я вспоминаю, что он сказал ранее о том, что он не тот парень, который собирался писать мне стихи или писать поздравительные открытки. Роман не болтун. Он не собирается выражать эти чувства, если я не подтолкну его. “Тогда…что произошло?”

Я бросаю взгляд вниз, на место между его ног, но нет, эта выпуклость все еще там. Она выглядит даже больше, чем я помню.

Он молчит так долго, что я не думаю, что он собирается мне рассказать. “Габби, когда я лежу на тебе сверху и целую тебя, а ты не отвечаешь, мне приходит в голову, что тебе это не нравится. И, черт возьми, меня это не заводит”.

Я тоже издаю разочарованный рык. Минуту назад мы были так близки. “С твоей стороны нечестно быть нетерпеливым со мной, потому что я неопытна. Я хочу прикоснуться к тебе и поцеловать в ответ, но я не знаю, что я делаю или как тебе нравится, когда к тебе прикасаются —”

Он снова ложится на меня и наклоняется, чтобы запечатлеть нежный поцелуй на моем лбу. Этот жест странно успокаивает. Я все еще нравлюсь ему. “Тебе не нужно беспокоиться. Прикасайся ко мне любым удобным для тебя способом ”.

Я кладу руку ему на лицо, обхватывая его так же, как он обхватил меня. “Вот так?”