Бывший муж. Я к тебе не вернусь (СИ) - Тес Ария

Честно? Нет. Я хочу в свою теплую, уютную иллюзию, где в моей жизни все, если нехорошо, то хотя бы понятно и просто. А было хорошо? Почему я об этом сейчас думаю?…

— Мам? — Егор зовет меня тихо, и я медленно поднимаю глаза от изучения витиеватого узора на кружке к его красивым, голубым глазам.

— Да, я…прости. Задумалась. Что ты сказал?

— Я спросил, ты ела что-нибудь?

Медленно перевожу взгляд на плиту.

Мне нравится моя плита. Я люблю на ней готовить. Точнее, я любила. Раньше. Когда-то. Теперь же готовка — это сдача какого-то треклятого, дурного экзамена. Каждый раз. Все эти леди из высшего общества…они приходят и не гнушаются вставить пару шпилек под кожу, если ты хотя бы немного пересолишь, переборщишь со специями или еще как-то не удовлетворишь их орально.

Фу, господи. Почему я так сказала? Как мерзко звучит. Хотя…это я и чувствую последние лет…сколько? Ай, неважно.

Я вечно кого-то обязана удовлетворять.

Вот это уже важно.

— Мам?

Черт, Полина. Соберись! Ты пугаешь его. Ты. Его. Пугаешь. Прекрати вести себя так, как будто тебя накачали горой транквилизаторов.

— Ты хочешь кушать?

— Я нет. А ты?

Хмурюсь.

Когда мне в последний раз задавали этот вопрос? Чего я хочу? А чего я хочу?…

— Я не хочу готовить.

Егор мягко улыбается, кивает и встает.

— Ничего. Я сам приготовлю.

— Спасибо, сынок.

— Не за что. Кстати… — он подходит к кухонному гарнитуру и открывает дверцу, а сам бросает взгляд на букет пионов и улыбается, — Очень красиво получилось, мам. У тебя талант делать этот дом уютным.

Когда мне в последний раз делали комплименты? Такие? Не дежурные, а…вот такие? Внимательные. Когда кто-то в последний раз замечал, сколько я всего делаю на самом деле?

Я не помню.

Весь мой труд обычно принимается, как должное. Мальчики давно выросли, и я их явно разбаловала. Они редко благодарят меня за приготовленные завтраки, обеды и ужины. Хотя…он сейчас это делает, Поль. Ну что ты…

— Спасибо, что заметил.

— Я всегда замечаю. И Тим тоже. Просто…

— М?

— Не знаю. Почему-то мы стеснялись об этом говорить.

Какая глупость…

— Почему?

— Не знаю.

Егор стоит ко мне спиной, жмет плечами. Думаю, он врет. Но я не хочу сейчас допытываться.

У меня нет на это сил.

Снова перевожу взгляд на цветы, и все нутро резко и сильно скручивает от спазма. Настолько, что я не удерживаю внутри тихий стон.

Пока на самом деле вою.

Да, я вою.

Меня дерет на части.

Он это сказал, пока я составляла букет. Ведь завтра приедет его мать, а это значит, что дом должен быть безупречным. Иначе мне конец. Иначе она снова сотрет мою самооценку с лица земли.

А он…

Когда он в последний раз благодарил меня за то, что я для него делала? За детей? Они у нас хорошие мальчики. Егор — отличник. Он сам поступит в медицинский, я уверена больше чем на двести процентов. Тимур тоже не дурак, но у него был очень сложный пубертат, и бунт продолжается. Если он сказал мне все те ужасные слова, то…это совершенно ясно.

«Тупая кукла!»

«Это ты виновата!»

«У меня появилась другая женщина, с которой я сплю»

Господи…

Все взаправду. Я не сплю. И я не проснусь в своем розовом замке…

Мой брак рухнул. Мой мужчина меня больше не любит. Он мне изменил. А если, зная Яна, он это сделал, значит, там все серьезно. Значит, назад пути нет. Он не из тех мужчин, которые поступают стремительно, прежде не обдумав все несколько раз.

И это — очередной сильный спазм.

Я прижимаю руку к груди, жмурюсь, но перед глазами снова и снова встает ужасный образ.

Темная комната. Большая постель. Непременно шелковые, бордовые простыни. И женщина. Она сидит сверху, медленно раскачивается в такт их низкому дыханию. Извивается. Она — змея. Красивая, сексуальная и притягательная. Откидывает голову назад. Ее волосы в крупных локонах красиво ниспадают водопадом.

А в углу... видите? Вон там. Куча мусора. Рухлядь. Это я. Опостылевшая жена.

Маска трескается и рассыпается к моим ногам.

Прижимаю руки к глазам и даю волю чувствам. Слезы градом катятся из глаз, дыхание спирает. Мое сердце сдавливает с каждой секундой все сильнее. Я чувствую, как волнами от самой глубокой точки моей души, расходятся волны боли.

Адской боли.

И ее нельзя купировать. Ничего не поможет. Таблетки, алкоголь, сон — ничего не поможет. Я знаю.

Так болит сердце преданной женщины.

И так забавно. Преданная — слово-то имеет два значения, которые я сейчас в себе соединяю. С одной стороны, я никогда не изменяла Яна и даже не смотрела на сторону. Несмотря на все наши проблемы, я по-прежнему его люблю. Я правда его люблю. Даже в хмуром взгляде старалась разглядеть что-то хорошо. Столько всего делала…чтобы сберечь. Но не сберегла.

С другой стороны, он наплевал на все мои старания и пошел легкой дорогой. Он просто завел себе другую женщину, с которой теперь спит.

Нет, не спит.

Он ее трахает. Жестко. Грубо. На грани. Так, чтобы коленки подгибались. Он кладет свои сильные руки на ее бедра. Он управляет. Приносит и берет.

Мой муж — дико сексуальный мужчина. Мужественно красивый, сильный, с мощной энергетикой и харизмой. От таких мужчин женщины пищат, даже если он просто мимо проходит. Просто проходит. Иногда мне казалось, что я сумасшедшая. Что так быть не должно. Столько лет вместе, а я его все еще хочу. Ничего не остыло.

У меня.

Не у него.

Он ее трахает, как давно уже не трахал меня. Давно…

Он выбрал ее. А я...больше его не привлекаю.

Он выбрал ее.

— Мам, мам, пожалуйста, не плачь…

Егор садится напротив, обнимает меня. Он волнуется, и я это вижу. Я знаю, что нельзя плакать сейчас. Нельзя усугублять ситуацию. Нельзя! ты же слышала, что он сказал Яну. Если ты не прекратишь, будет только хуже…

Киваю пару раз. Набираю в грудь побольше воздуха, но чувствую, что легкие раскрываются только на одну треть.

Я не могу вдохнуть как следует.

Я не могу…

Меня парализовало изнутри.

— Прости, я просто…прости…Мне нужно немного времени, чтобы это все пережить. Эм...мне нужно понять и привыкнуть. Со мной все будет...

Хорошо? Я не могу сказать это слово, поэтому после короткой заминки говорю:

— Как раньше.

— А если...как раньше нам больше не подходит?

Не понимаю. И ему я не нравилась?

— Ты считаешь, что Тим сказал правду?

— Нет, — жестко обрывает меня, но потом сразу смягчается, — Я просто думаю, что ты слишком глубоко ушла в себя. Но...давай...не знаю, потом поговорим об этом. Когда ты придешь в себя. А пока...если ты хочешь плакать — плачь. Это нормально. Нельзя сдерживаться.

— Правда? — давлю слабую улыбку, а Егор с сознанием дела кивает.

— Ага. Это по медицинским показаниям запрещено. После слёз уровень кортизола снижается.

— Что такое кортизол?

— Гормона стресса. В ответ получаешь серотонин, окситоцин и эндорфины. Эти гомоны уменьшают душевную боль. Так что, если ты чувствуешь, что тебе нужно поплакать…

— Ты сказал, что видел ее.

Егор тут же замолкает, а улыбка с лица стирается моментально.

Я знаю, что снова поступаю нечестно, но по-другому не могу.

— Егор…

Сын резко встает и возвращается к плите.

— Сказал.

Полина, на эти вопросы тебе отвечать не он должен. Остановись…

— Ты мне расскажешь?

Да чтоб тебя! Полина!

— Прости, — жмурюсь и мотаю головой, быстро вытирая щеки, — Не надо было спрашивать…

Может быть, мне вообще лучше ничего из этого не знать. Я у Яна не смогу спросить никогда. Мне страшно. Он не станет выбирать выражения, он снова разорвет мое сердце на ошметки. Те самые, что будут лежать в углу той ужасной комнаты, где я даже сейчас, будто наяву, слышу тихие стоны и его рык.

Господи…

Меня обдает током и мурашками.

Хватит, пожалуйста. Хватит…

— Я знал, что с Тимом что-то происходит, — Егор говорит тихо и не поворачивается, — Уже месяц он дергается больше чем обычно. Где-то полторы недели назад я застукал, как он с…этим срались у бассейна. Не понял нихрена, но почуял, что его дебильное состояние с ним как-то связано. Поэтому…