Упавшая звезда (ЛП) - Соренсен Джессика

Эйслин наклонилась к Алексу и понизила голос, но я все равно ее слышала. Эй, вообще-то я все еще здесь.

— Алекс, — прошептала она. — Не знаю, что на тебя нашло, но прекрати. Сейчас же.

После этого стало тихо. Наступило неловкое молчание, когда никто ничего не говорит и тишина начинает сводить с ума.

— Знаешь что, — начал Алекс, пронзая меня взглядом, — я, пожалуй, уйду пораньше.

Он отодвинул стул и поднялся на ноги.

Эйслин протянула руку и схватила его за рукав серой футболки.

—Алекс, сядь.

Он вырвался из ее хватки, бросил учебник в сумку и поспешил вниз по лестнице. Он направился прямиком к столу мистера Стерлинга и что-то сказал. Учитель кивнул, и Алекс ушел, ударившись локтем о дверной косяк.

Мгновение я просто смотрела на дверной проем. На меня нахлынуло множество чувств, половина из которых были новыми. Обида, гнев, страдание, тоска. Это было слишком. Казалось, мой мозг вот-вот взорвется от перегрузки.

— Прости, — извинилась Эйслин. — Просто в последнее время он не в духе из-за переезда и всего остального.

— А. — Я оторвала взгляд от дверного проема и сосредоточилась на Эйслин. — Ладно.

Она нахмурилась.

— Ты в порядке? Выглядишь так, будто тебя сейчас стошнит.

— Да? — Я покачала головой. — Нет, я в порядке.

Я изобразила улыбку, притворяясь, что произошедшее не имеет для меня никакого значения, что не чувствовала себя так, словно меня и вправду вот-вот стошнит. Что мое сердце не разрывалось на части. Что парень, которого я едва знала и который меня ненавидел, не обидел меня. Но это было так. Это действительно было так.

Глава 4

Так вот, если я и думала, что моя жизнь стала странной из-за «невозможности-чувствовать-и-появления-покалывания-и-чувств» — мне точно нужно придумать этому название — то я не понимаю, что такое «странность», потому что за последние несколько дней это слово приобрело для меня совершенно новое значение.

Во-первых, я не нравилась Алексу, и это еще мягко сказано. Когда он на меня смотрел, в половине случаев казалось, что он смотрит куда-то вдаль, будто меня вообще не существовало. А в остальное время его глаза темнели от крайнего отвращения.

Это отстой.

До сих пор оставалось загадкой, почему он так ко мне относился. Да, я была одиночкой и все такое. У меня не было друзей. Я была тихоней. Не говоря уже о том, что фиолетовый оттенок моих глаз просто поражал. Но я совершенно не понимала в чем причина неприязни Алекса ко мне. Даже Келси Мэррит никогда не бросала на меня таких испепеляющих взглядов.

Единственное, чем я могла объяснить его ненависть, это то, что, возможно, Алекс винил меня в том, что каждый раз, садясь за наш стол по астрономии, у него возникало ощущение электрического разряда. Вот только я не была уверена в том, что он тоже чувствовал это напряжение.

Так к чему же меня это привело? По сути, ни к чему. На данный момент мой мозг поселился в «стране замешательства».

Несмотря на мои проблемы, жизнь продолжалась. Учеба продолжалась. Мистер Стерлинг все больше и больше давал заданий для работы в группах, как будто знал, что у нас с Алексом проблемы и решил заставить нас помириться. Но как я должна была решить свои проблемы с Алексом, если даже не знала, в чем они состоят?

Впрочем, это не имело значения, потому что Алекс не принимал в решении проблемы никакого участия. Он отказывался выполнять задания в группах. Сидел, скрестив руки на груди, как двухлетний обиженный ребенок, игнорируя все доводы.

В пятницу, наконец, все сдвинулось с мертвой точки. Мистер Стерлинг раздал всем пачку карточек, на которых золотыми чернилами были напечатаны созвездия. Разбившись на группы, мы должны были работать сообща и узнать, какое созвездие изображено на картинках. Алекс забрал половину карточек и в одиночку разгадывал созвездия. Сегодня он выглядел исключительно хорошо: темно-серая рубашка, выцветшие джинсы и растрепанные в обычной манере волосы. Я изо всех сил старалась не зацикливаться на том, как же хорошо он выглядит. И, позвольте сказать, у меня это неплохо получалось, учитывая, что я могла думать только о его внешности.

За другой половиной стола сидела Эйслин. Она набирала в мобильном сообщение, стуча по кнопкам ногтями с бледно-розовым маникюром, и полностью игнорировала задание. За последние несколько дней я заметила, что такое безразличное отношение к занятиям стало ее обыденностью, будто ее совсем не заботили оценки.

Остальные карточки лежали на столе рядом с моим локтем. Я рисовала розу на обложке своего блокнота, последние пятнадцать минут размышляя о том, каково это — быть нормальной. Мою кожу легонько покалывали электрические разряды, словно постоянное напоминание о том, что нормальной я никогда не буду.

Удивительно, насколько рассеянной я сегодня была. В обычном состоянии я бы сосредоточилась на выполнении задания, просмотрев, как минимум, половину карточек. Однако в последнее время моя концентрация из-за отсутствия внимания резко снизилась.

Мне нужно эту концентрацию каким-то образом восстановить.

Когда я дорисовывала шипы на стебле розы, у нашего стола появился мистер Стерлинг. В руках у него был розовый листок бумаги. Пораженная его внезапным появлением и тем фактом, что делаю не то, что должна, я, пытаясь схватить карточки и притвориться, что все это время работала над заданием, резко роняю ручку и та, скатываясь по столу, падает на пол.

Неодобрительно на меня посмотрев, мистер Стерлинг положил розовый листок перед Эйслин.

— Это передали тебе из администрации.

Она захлопнула крышку мобильного и, одарив учителя невинной улыбкой, взяла листок бумаги.

— Больше никаких сообщений, — пробормотал мистер Стерлинг, поправив галстук и уходя.

Эйслин прочитала написанное на листе и объявила:

— Мне нужно зайти в кабинет школьного консультанта.

Алекс уронил карточку, которую держал в руках, и она, как перышко, улетела на пол.

— Зачем? — Его голос звучал громко, слово он выпалил торопливо, отчего несколько человек посмотрели на нас с любопытством. Алекс наклонился ближе к Эйслин и понизил голос. — Зачем тебе туда идти?

— Не знаю. — Она пожала плечами и протянула ему листок. — Здесь не указана причина. Я просто должна явиться.

Алекс посмотрел на листок, затем скомкал его и бросил на пол. При падении тот задел длинные светлые волосы Нины Монро. Та обернулась, нахмурила брови и провела пальцами по волосам.

Эйслин бросила на нее испепеляющий взгляд и подняла с пола скомканный листок бумаги.

— Боже, Алекс, — сказала она, разглаживая складки. — Не стоит переживать по пустякам.

Алекс закатил глаза.

— А тебе нужно перестать лезть в мои дела.

Эйслин встала со стула и указала на Алекса пальцем.

— Веди себя хорошо, пока меня не будет. Я серьезно. — Она схватила телефон и побежала вниз по лестнице. Локоны ее золотисто-светлых волос рассыпались по спине.

И в тот же миг вокруг нас с Алексом образовался пузырь напряжения. Мою кожу покалывали электрические разряды. Сердце в груди застучало как отбойный молоток, усиливая во мне и без того растущее беспокойство о том, сколько еще оно сможет выдержать и не взоваться.

Нужно сосредоточиться на чем-то другом.

Я вытащила из стопки карточку и сосредоточилась на золотых точках, образующих созвездие. Я сразу поняла — это Андромеда, но все равно перевернула карточку, чтобы проверить ответ. Да, на обороте крупными черными буквами было написано «Андромеда». Я подсунула ее в нижнюю часть стопки, взяла сверху следующую карту и уставилась на скопление золотых точек. Эта карточка оказалась немного сложнее, что к лучшему, ведь поиск ответа занял больше моего внимания. Я чувствовала, как постепенно сердцебиение замедляется, а тело расслабляется. Но затем Алекс снова и снова начал постукивать ручкой по столу. Не знаю, делал он это просто так или пытался вывести меня из себя.