Еще одна глупая история любви - Дойл Кэтлин

Но затем Мэриан встает и тянется к стопке карточек в центре стола.

– Пришло время отвечать на приготовленные вопросы! – чирикает она.

– Здорово! – с энтузиазмом восклицает Сет так, что у него получается растянуть это слово в два раза.

Похоже, он не шутит.

Не могу поверить, что мы с ним встречались.

Надо отдать ему должное, он был красивым парнем, когда мы учились в школе, а сейчас выглядит еще лучше – высокий, худощавый, с блестящими черными волосами, темными глазами, в которых играют озорные искорки. У него слегка искривленный в районе переносицы нос, и я считаю эту черту сексуальной.

Также, конечно, имеет значение тот факт, что он когда-то был в меня влюблен, а не держался отстраненно и не боялся меня, как остальные мальчики в школе. И есть еще одна небольшая деталь – я полностью расклеивалась в те редкие минуты, когда мы оставались одни.

Он до сих пор остается единственным человеком, которого я любила.

Мне не следовало садиться рядом с ним.

Даже несмотря на то, что меня сковывает беспокойство и я стараюсь сосредоточиться на анекдотах, которые Жоржета рассказывает про Марион Котийяр [18], возвращаются воспоминания о том, как мы ласкали друг друга на заднем сиденье автомобиля. На меня накатывает волна феромонов, и близость Сета отвлекает меня. Я разрываюсь между желанием отправиться в туалет, чтобы взять себя в руки, и желанием схватить его и исчезнуть под причалом, где мы раньше часто целовались.

Понимаете, секс – это отличное средство от беспокойств и волнений. Он словно перемещает вас внутри вашего тела, поскольку трудно скатываться по спирали вниз к обреченности и безумию, когда кто-то касается вашей груди. Это явление объясняет, по крайней мере, семьдесят процентов моих связей, ведь никак иначе объяснить появление в моей жизни этих моих бывших парней нельзя.

Рука Сета касается моей, когда он тянется за напитком, я чувствую, как это прикосновение отдается где-то в районе моих яичников. Мои плечи расслабляются впервые за весь вечер.

Я украдкой бросаю на него взгляд, чтобы узнать, не охватывает ли его атавистическая похоть, как и меня.

Вместо этого он сосредотачивает свое внимание на Мэриан.

– Первый вопрос! – объявляет Мэриан, машет карточкой и смотрит на нас. – Ваше любимое воспоминание со времен учебы в средней школе?

О Боже.

Руку поднимает Марк.

– Легкий вопрос. Это воспоминание о том, как я стал королем выпускного бала вместе с этой красивой девушкой.

Мэриан краснеет и берет руку Марка в свою. Он смотрит ей прямо в глаза, глаза горят, в его взгляде появляется что-то, похожее на изумление и благоговение. Я чувствую жар между ними.

– Это был и мой лучший вечер, – мурлыкает Мэриан.

Случайно встречаюсь взглядом с Сетом. Все гадаю, вспоминает ли он, как и я, как я убедила его прогулять выпускной вечер и вместо этого отправиться на пляж. Вечер был такой же, как сегодня, – тепло, воздух казался немного липким, светила полная луна. Мы бросились в океан прямо в одежде, а потом заявились на вечеринку после окончания официальной части. Мое платье с блестками, купленное для выпускного бала, и его смокинг промокли насквозь.

Мы оба отворачиваемся.

Слово берет Жоржета и описывает плавание с аквалангом, когда мы с классом отправились в Коста-Рику. Затем приходит мой черед.

Я не знаю, что сказать.

По правде говоря, все мои любимые воспоминания из школьных лет связаны с Сетом. Но я, естественно, не собираюсь в этом признаваться. Поэтому выдаю первую безобидную вещь, которая приходит на ум.

– Я всегда буду помнить, как мы с Деззи и Элиссой сбежали вечером из дома (мы тогда остались у Деззи), чтобы найти один кантри-бар, оформленный так, как их оформляли в старые добрые времена на Западе. Он находился в том районе, где расположены ранчо, к востоку от города. Мы украли машину у мамы Деззи и примерно час ехали по темным, пыльным дорогам, включив на полную мощность Пэтси Клайн. Никто не требовал у нас документы, не спрашивал возраст, и мы ели шашлык и танцевали с компанией пожилых типов, похожих на ковбоев, до двух ночи. Это было невероятно.

Я не добавляю, что всю ночь сожалела, что там нет Сета. Деззи и Элисса упрекали меня за то, что позвонила ему, чтобы он мог послушать музыку, которую исполняли в баре, через мой мобильный телефон.

– Как мило! – восклицает Мэриан, широко улыбаясь мне.

– На самом деле, – кивает Сет. – Как жаль, что меня там не было.

Сет на самом деле жалел, что его там не было. Он расстроился из-за того, что я его не пригласила. Он любит – любил – кантри-музыку. И любил танцевать. Он из таких людей.

Через несколько месяцев я решила отвезти Сета туда на его день рождения, чтобы как-то компенсировать то, что не взяла его с собой в первый раз, и оказалось, что бар закрылся.

Эта история может служить метафорой развития наших отношений в школе: он всегда хотел большего. Я никогда не дотягивала до той преданности, которую он демонстрировал мне, оставаясь на шаг позади. Он мог быть бесконечно ласковым и нежным, он был способен на глубочайшую привязанность. Во мне же всегда была ядовитая пилюля, которая остается и до сих пор – я инстинктивно вздрагиваю и отступаю назад, как раз когда другие люди больше всего жаждут моей любви.

– Твоя очередь, Рубс, – говорит Марк.

Сет откидывается назад на спинку стула и непринужденно обнимает меня за плечи.

– Это был тот день, когда вот она согласилась сходить со мной на свидание, – говорит он.

Он определенно играет со мной.

– Мы были на дебатном турнире, который проводился в Роли, когда мы первый год учились в нашей подготовительной школе, – продолжает он, глядя на меня с притворной нежностью, как мне кажется. – Конечно, Маркс победила. После этого несколько человек оказались в гостиничном номере Чаза Логана, и мы обсуждали Верховный суд, потому что мы были молодые идиоты с претензиями. Молли очень красноречиво выступила, она защищала Конституцию и конституционную интерпретацию, выступая против строгого конструктивизма [19]. Она была такая умная и такая симпатичная – я думал, что сердце растает у меня в груди. Поэтому, когда Чаз выгнал нас из своего номера спать, я предложил ей отправиться к бассейну и поговорить там, раз уж мы так заведены. Мы опустили ноги в воду, и я сказал ей, что, пока она ораторствовала, а я наблюдал за этим, думать я мог только о том, как сильно мне хочется ее поцеловать.

Все смотрят на нас так, словно демонстрируется фильм телеканала «Hallmark», а мы в нем. Мне хочется вскочить со стула, побежать к океану и броситься в него, потому что быть съеденной акулой предпочтительнее того сочетания стыда и смущения, которое меня сейчас душит.

Сет посмеивается, словно рассказывает эту историю на репетиции ужина перед нашей свадьбой.

– Ты помнишь, что ты ответила, Моллс? – спрашивает он, глядя мне прямо в глаза.

Все ждут и улыбаются.

Я откашливаюсь, надеясь, что мне удастся выдавить из себя слова.

– Я спросила: «Чего ты ждешь?»

Глава 4. Сет

Молли ерзает.

Надо признать, что я и намеревался заставить ее ерзать, но теперь мне ее жаль.

Предполагаю, что все сидящие за столом знают, как закончились наши отношения.

Как она удалила свой аккаунт в AIM [20], отправилась в шале своего отца в Вайле, где катаются на лыжах, и какое-то время жила там. Я рыдал шесть недель и похудел на двадцать фунтов [21].

Она ни разу не ответила на мои письма по электронной почте.

Она избегала посещать все наши старые любимые места, когда приезжала из колледжа на каникулы.

Она, по сути, разбила мне сердце и еще вдобавок к этому выбросила его в мусорный контейнер в каком-то парке, куда случайно забрела.