- Знаешь что? Моя мама в этом году планирует книжное турне, и знаешь, куда мы едем? Техас! – она завизжала. – А что будет, если я встречу Тони Ромо?
Я закатила глаза. Мама Ханны, Мадлен Миллс, написала двадцать шесть бестселлеров – исторические вестерны. Двадцать шесть. Она продала их огромное количество, в основном благодаря обложкам с обнажёнными ковбоями и женщинами с вываливающейся их платья грудью.
Грудь Ханы точно так же вываливалась из рубашки. Она натянула розовую ковбойскую шляпу, натянула её низко на лоб и подогнула борт, надела джинсовую мини-юбку, любимые коричневые замшевые ботинки – она могла носить их даже в спортзале!
- Разве следовало одеваться как на родео? – спросила я.
Ханна рассмеялась, миновав знак остановки на центральной улице. Её папа соревновался на родео несколько лет, и Ханна об этом очень много знала. Маловероятно, впрочем, что Миннесота – это дом десятков родео, но она пыталась меня оттащить туда почти каждый день.
- Да! Но, кажется, тебе надо было натянуть кроличьи уши. Как называется твой наряд? Шик корзины для белья?
Я рассмеялась.
- В точку. Откуда узнала?
- О, Люси… Слишком длинная юбка. Боже, девочка, покажи ты наконец-то свои ноги! Что хорошего в спортивном теле, если его скрывать.
Моё тело совсем не такое спортивное, как прежде. После смерти Трикси я ушла из гимнастики. Не то чтобы у нас на неё были деньги, не когда Клей звонит домой и требует их постоянно.
Ханна повела Лексус к стоянке через дорогу от театра и подалась вперёд, чтобы присмотреть хорошее место.
- Кстати, - промолвила она. – Помнишь Дастина, из партии Карела? Он нас тут ждёт.
- Отлично, - я потянула зеркало вниз и поправила локон. – Повеселитесь.
- О, Люси, ты тоже! – она открыла дверь и выскочила из авто.
Это был долгий день, я устала и почти на все сто процентов была уверена, что когда следом за Ханой перейду дорогу, Бен будет там. Достаточно легко притворяться, что я не замечала его в школе. Ведь у нас разные графики… Но по выходным его трудно не встретить.
Но это не просто Бен.
Он будет с Даной, своей подружкой.
Типичная субботняя ночь на озере Хальчион.
6 · Бен
Я оказался на стоянке у нашей "огненной" – пожарной, собственно, - башни прежде, чем понял, куда иду.
Тут было пусто – не то чтобы здесь вообще по ночам было много машин. Но на этот раз ещё меньше.
У меня теперь есть своё место.
Я вытянул на заднее сидение свои походные ботинки. На них хорошо было взбираться по холму к башне, но он всё равно оставался крутым, поэтому я тяжело дышал, когда добрался туда.
Дерьмо, опять надо готовиться.
Башня высилась над деревьями и протыкала чернильно-голубое небо. Я поднимался, сжимая поручни, и башня словно качалась на ветру. О, нет, это не дар истории.
Просто длинная дорога.
Я добрался до вершины и встал у перил, смотрел на дорогу, деревья и озёра, понимая, что один здесь никогда не был.
Тут тихо и спокойно, но не внутри. Я забыл, как жить без кольца вины на своей шее.
На похоронах Трикси я встретил сотни людей, что пришли в церковь со своими добрыми словами. Я лишь кивал и миллион раз сказал "спасибо".
И когда всё закончилось, мы с Люси последние остались в церкви.
Я помню, что считал Лулу хорошей. Единственным хорошим в своей жизни.
Мы вышли на стоянку, и я мог отвести её домой. Но она не хотела занимать переднее сидение. Без Трикси это казалось нереальным. Похороны, шкатулка… где же этот долбанный реализм?
Этого мы не учли.
Какой была бы с нею наша жизнь?
- Всё хорошо. . . – сказал я ей тогда, и она зарыдала.
Она столько плакала! Хотел бы я знать, как ей помочь.
Мы сидели у её дома довольно долго. Молчали. Дождь бился о лобовое стекло, дворники скользили с удвоенной скоростью, пока я их не остановил – ведь мы никуда не ехали, - а она вновь заплакала, и я не мог этого вынести.
Я протянул руку, осторожно повернул её голову, чтобы она смотрела на меня, а потом вытер подушечками пальцев слёзы и сделал то, о чём много дней мечтал.
Поцеловал её.
Поцеловал Лулу, и это было идеально, пока я всё не испортил.
Она отстранилась, ошеломлённо распахнув глаза.
- Зачем ты это сделал? – её голос был таким хрупким. Такая юная, такая сломленная…
- Лулу, - вздохнул я, - ты знаешь, - я не мог сказать, но она должна знать. Это всё лето было между нами. Я заговорил о плавательном поплавке, положил руку на её, но она одёрнула пальцы.
- Мы не должны, Бен. Не сегодня, - голос её превратился в едва слышный шепот.
Желчь поднялась в горле – страх, вина, гнев.
И мне так сильно хотелось ей навредить!
Я ударил ладонями руль.
- Ты права, - холодно сказал я. – Это ошибка. Мы не должны быть здесь. Трикси не должна быть мертва. Но она мертва, и я её не спас. Мы оба знаем, почему.
- Что? – прошептала она. – Что ты имеешь в виду?
- Я не мог её спасти. Не пришёл вовремя. Но если б тебя там не было…
Она не сказала ни слова. Своими громадными глазами посмотрела на меня, и слёзы вновь полились по щекам.
Я продолжал.
- Это всё твоя вина!
- Почему ты это говоришь?! – воскликнула она.
- Ты ведь знаешь, что это правда.
- Бен… - начала она, но громко всхлипнула и уронила голову на руки.
- Ненавижу, - промолвил я. – Ненавижу, что ты тут, а она нет. Вон из машины.
И она ушла. Открыла дверь, вышла на дорогу под сильный дождь, и её гладкие волосы плотно прижимались к груди.
Боль от потери Трикси была слишком сильной, и я должен был её прогнать. Потому отдал её Люси, что больше всех этого не заслуживала. Я сказал бы, если б мог, я б забрал бы боль. Но моя была такой невыносимой, что лишняя уж точно ничего бы не изменила.
Но вместо этого я только усилил её собственную.
Она на мгновение обернулась, чтобы посмотреть на меня, прежде чем открыла дверь, и я должен был побежать к ней через дождь и грязь и сказать, что не это имел в виду, сказать, что с ума сошёл от горя и печали, а потом попросил бы у неё прощения…
Но я этого не сделал.
И с той поры жил с этим каждый миг.
Мой мобильный издал три коротких гудка. Я вытащил его из кармана и проверил сообщения.
Один от Гартри.
"Чувак, у меня неприятности. Дана".
Два от Даны.
"Где ты? Я в кино".
"Бен, ты обещал".
Чёрт!
Я последний раз посмотрел на верхушки деревьев и попробовал отыскать покой в тишине и одиночестве. Но от реальности не сбежать – а она ждала меня внизу. Я повернулся и пошёл вниз.
Когда я приехал в кино, все были внутри, кроме Даны. Она прислонилась к стене, скрестила руки, и Гартри был прав – неприятности.
Вот как это было.
Дана: ты опоздал. Ты обещал, что не опоздаешь, Бен.
Я, отмахиваясь от роя мошек: увы, меня припрягла родня.
Дана: ой!
Я: не веришь?
Дана: конечно, верю!
Я: не похоже.
Дана: Бен, я пытаюсь помочь. Ты столько всего потерял в последнее время…
Я: Дана…
Дана, мягким, низким голосом: я хочу, чтобы ты позволил себе помочь…
Я, отталкивая руки: почему ты думаешь, что мне вообще нужна помощь?
Дана, поджав губы: ты понятия не имеешь, сколько людей о тебе заботится, сколько тебя любит. Столько беспокоится о тебе, потому что ты очень долго плохо себя чувствуешь.
Я, измученный, злобный, не желающий её слушать: Заткнись!
Дана, открыв рот: что? Что ты сказал?
Я, отступая на шаг назад: то, что слышала. Иди ты нахер со своим мнением!
Я дерьмо, а она слишком хороша и не должна с этим мириться.
Я шагаю по стоянке, залезаю в авто, и лишь минута требуется Дане, чтобы решить, что за мною надо последовать.
