Без взаимности (ЛП) - Сэффрон Кент А.

Я пытаюсь понять механизм и динамику их взаимодействия. Все это для меня выглядит невероятно. Пытаюсь сравнить увиденное с тем единственным разом, когда я занималась сексом. Но не нахожу ничего схожего. Парень не смотрел на меня так, будто сейчас умрет, если не окажется в ней как можно скорее, а девушка — то есть я — хотела, чтобы он поскорей покинул ее тело, едва почувствовав его внутри.

Да, вот так и бывает, когда вы заставляете кого-нибудь переспать с вами.

Первый день весеннего семестра. Не понятно, почему его назвали весенним, — стоит январь и адски холодно. Белым кошмаром повсюду рассыпан снег, и его гоняет ледяной ветер, попутно шлепая по лицам прохожих.

Но несмотря на все это, в воздухе витает энтузиазм. Впереди новые занятия, новые преподаватели, новые истории любви.

Улица у подножия моей башни наводнена людьми, одетыми в разноцветные пуховики и несущими сумки с книгами. По дороге в «Кофе со сливками», мое любимое кафе, меня со всех сторон бомбардируют визги, хохот и болтовня.

Такое ощущение, будто вчера все неплохо провели вечер, потому что утром тут не протолкнуться. Я встаю в длинную очередь, которая тянется до самого дальнего угла кафе.

Очередь движется медленно, будто льющаяся патока, и, шагнув в очередной раз вперед, я вижу его. Снова он. Голубоглазый курильщик. Он стоит у стойки, и мне виден лишь его профиль — квадратная челюсть и взлохмаченные волосы. Сделав шаг из очереди, мой незнакомец достает кошелек и расплачивается за кофе.

Выйдя на улицу с зажатой в зубах сигаретой, он зажигает ее. На этот раз безо всяких раздумий. Он уже сдался в этой борьбе?

Двигаясь словно по своей воле, мои ноги несут меня вслед за ним. Даже порыв холодного ветра не достаточная причина, чтобы я отказалась от идеи преследовать темного незнакомца.

Стремительно идя по тротуару, он оставляет за собой шлейф сигаретного дыма. Не столько идет, сколько рвется вперед, и мне приходится почти бежать, чтобы не отстать далеко позади. Направляясь в сторону Маккинли-стрит и площади, незнакомец лавирует в людском потоке. Я же не настолько грациозна и без конца врезаюсь в прохожих.

Тем не менее мне удается не упускать из поля зрения его широкие плечи. Хотя их трудно не заметить. Этот мужчина выше большинства людей, его плечи шире, и готова поспорить, что под черной спортивной курткой его спина испещрена множеством резких штрихов и плавных впадин — как и его лицо.

Ледяной ветер треплет волосы незнакомца и растворяет дым сигареты. Я чувствую его ртом — этот пепельный дым и томное облегчение, которое появляется лишь от никотина. Из-за этого мужчины я хочу купить пачку сигарет и выкурить ее за день. Из-за него хочу достать свое фальшивое ID и напиться в хлам.

И тут же вспоминаю, что теперь я хорошая девочка.

Но тогда какого черта я творю? У меня сейчас начнутся занятия, и вместе со всеми я должна там появиться.

Но мы хотим идти за ним, — скулит мое сердце.

Ладно. Но только в этот раз.

И я продолжаю преследовать моего курильщика. Мы пересекаем площадь, и он поднимается по ступеням, ведущим к мосту, который делит кампус на две части. Здесь я почти не появлялась, поскольку все мои занятия проходят на южной стороне, где я и живу. Но сейчас, как понимаю, мы направляемся на северную.

В этой части кампуса гораздо тише. На вымощенных булыжником дорожках и лавочках почти никого нет. Поэтому идти следом тут проще. А ветер здесь сильнее — он треплет мои распущенные волосы и красную клетчатую юбку. В окружении часто посаженных голых деревьев создается впечатление, будто мы идем по лесу.

Наконец незнакомец останавливается у какого-то здания, а я держусь в нескольких шагах позади. Оно высокое, на красной кирпичной стене золотыми буквами написано «Здание Макартура», а чуть в стороне курсивом «Лабиринт» — что бы то ни значило.

Вхожу вслед за ним в здание, и на меня со всех сторон обрушиваются различные звуки: бормотание, смех и топот. Где-то звонит телефон. Где-то задвинули ящик. Резко захлопнули дверь. Вся эта бурная деятельность так сильно контрастирует с тишиной, царящей снаружи, что кажется, будто в этом старомодном здании собрались все обитатели кампуса.

Под ногами отполированные полы, стены сделаны из нешлифованного кирпича, что придает всему внутреннему пространству домашний уют. Мне хочется оглядеться и понять, что из себя представляет это здание, но оторвать взгляд от моего незнакомца я не могу. Он идет по коридору и входит в самую последнюю дверь.

Иду за ним, и едва только собираюсь тоже войти, это наконец происходит.

Он поворачивается и смотрит на меня.

Таинственный, даже потусторонний взгляд его голубых глаз превращает меня в паралитика. Я не могу двигаться. Не могу говорить. Его взгляд гипнотизирует и делает меня растерянной и неподвижной.

Он на что-то опирается… вроде как на стол. Окна позади него впускают солнечный свет, который растворяется, едва коснувшись тела, и заставляет его светиться. Сделав глоток кофе, мужчина смотрит на меня поверх поднесенного к губам стаканчика. Где-то по дороге сюда он выбросил сигарету; так странно, но я огорчена этой потерей.

— Привет, — еле слышно говорю я.

— Ты собираешься сесть?

Его глубокий зрелый голос скользит по моей коже, вызывая легкое жжение, будто выдержанный алкоголь.

— Что? — тупо спрашиваю я.

— Садись, — вздохнув, повторяет он.

— Я не…

Он встает.

— Са-дись, — по слогам говорит мне незнакомец, будто я слабоумная. — Или выматывайся из моего класса.

«Класс». Это слово иглой вонзается в окружающий меня пузырь и заставляет поморщиться. Отведя от него взгляд, я смотрю по сторонам. И правда, мы находимся в аудитории, где присутствуют еще человек двадцать, и все они уставились на меня.

Снова повернувшись к нему и нахмурившись, я всматриваюсь в его лицо. Лицо взрослого мужчины. Морщинки вокруг глаз и рта. Уверенный в себе. Производит пугающее впечатление, когда того хочет.

Мой незнакомец не выглядит студентом… потому что он и не студент.

Голубоглазый курильщик — преподаватель.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

— Вы… преподаватель, — озвучиваю свои мысли я. Не знаю, что еще сказать.

В ответ получаю сдержанную снисходительную улыбку.

— И как же ты догадалась?

Вообще-то, по множеству деталей. Уже открываю рот, чтобы ответить, но мое сердце шепчет: «Он шутит, глупая. Куда подевался твой детектор сарказма?»

А ведь правда. Я закрываю рот, но тут же открываю его снова:

— Я-я не догадывалась, пока шла следом за вами.

— Ты преследовала меня, — в меня впивается проницательный взгляд. Интересно, как я сейчас выгляжу в его глазах — надеюсь, не как та блондинка.

— Нет, — тут же выпаливаю я. Ты украла нижнее белье Калеба? Нет, мама. — Конечно же нет. В общем, я не это имела в виду. Просто… не думала, что мы придем в класс.

— Но именно туда и пришли, как видишь, — явно готовый закончить разговор, профессор ставит свой кофе на стол. — Так что или садись, или уходи.

— Хорошо, — киваю я. Я готова уйти и забыть обо всем произошедшем, но вместо того, чтобы двинуться в сторону выхода, мои ноги сами собой ведут меня вперед, мимо рядов красных пластиковых стульев. По неприятному покалыванию на коже затылка понимаю, что за мной наблюдают.

Сев на заднем ряду, я смотрю на него — на своего преподавателя — и вижу, как он расстегивает куртку. Снимает ее, и под ней в пару к черным джинсам на нем оказывается накрахмаленная серая рубашка. Плавным и ловким движением, будто льющаяся мелодия, он вешает ее на спинку стула. Я была права — он как песня.

От этой мысли мне становится жарко. Так жарко, как еще никогда не бывало зимой. Кожа ощущается обожженной, и становится трудно дышать. Это так странно. Вниз по позвоночнику скатывается капля пота.