Выбор сердца (СИ) - Верон Ника

Она не предупредила о своем прилете. Вообще ни разу не обмолвилась о том, что планирует появиться в Петербурге. Ладно в Петербурге! Она была в театре! Он играл… Он играл для нее, не зная об этом.

— У парадного, — шепнул он, принимая цветы и на доли секунды приобнимая. В голове стучало одно: не проколоться, не выдать самого себя! Это его личная жизнь. И афишировать ту не собирался. По крайней мере пока.

Несколько раз пытался уйти со сцены, но выходил на бис. И впервые жалел, что не может просто послать всё к чертям. Его ждала женщина, которую увидеть уж сегодня точно никак не ожидал. Которая…

Снятие грима и переодевание заняло определенное время. На выходе из гримерной задержался, задумчиво посмотрев на цветы, которых сегодня оказалось не мало. Их установят в вазы, разберут домой. Но для него… Один букет всё же был особенным.

Кажется, целую вечность просто смотрели друг на друга. Медленно сократив между ними расстояние, Рита, прижавшись к его груди, тихо спросила:

— Мне надо было предупредить, да?

— Желательно, — обронил он, обнимая свободной от букета рукой, и не пряча улыбки негромко продолжая, — Но, должен признать, сюрприз удался. Чуть на сцене не рухнул. Ты откуда?

Какой смысл вкладывал в вопрос? Рита очень надеялась, что предупреждения Масловой не начнут сбываться вот прямо сейчас! Выяснить, что прилетела не вовремя совсем не хотелось.

— Самолетом из маленького провинциального городка, — сообщила она, не торопясь выскользнуть из его объятий. Соскучилась… Очень соскучилась по его сильным рукам, по его голосу, терпкому, мужскому запаху туалетной воды…

— Нет, это понятно, что самолетом, — усмехнувшись, заверил Константинов. — Почему не позвонила, когда прилетела? Не сказала? Как добралась сюда?

— Автобусом, — последовал незамедлительный ответ на последний вопрос, а вот первых два, кажется — намеренно, пропустила. — Леш, я не деревня полная, если ты еще не понял, — добавила Коташова, наконец подняв на него взгляд.

— Да я не о том, — мысли в голове, действительно, путались. Близость этой маленькой женщины на ровном месте из равновесия выбивала. — Я бы встретил. Если хотела попасть на мой спектакль, могла просто сказать. Без проблем… — и тут его осенило. — Так, подожди… — кажется, начал, наконец, что-то понимать. — Рит, а что происходит? — с тенью настороженности прозвучал его вопрос.

— В каком смысле? — не поняла Рита, отступая на пол шага. А он уловил фальшь. Смысл его вопроса прекрасно поняли. Только откровенничать определенно не планировали. Встретившись с ним взглядом, сделала еще одну попытку избежать максимального откровения, — Хорошо, я хотела увидеть, какой ты на сцене, не зная, что я в зрительном зале.

Игра продолжалась. С её стороны. Константинов с трудом сдержал усмешку. В своих догадках почти не сомневался. Только…

— Ты же меня видела, — напомнил он, всеми силами стремясь выдержать ровный тон.

— Там… — запнувшись, по всей видимости, растерявшись от верного замечания с его стороны, затем выпалила, — Там игра другая, — нашлась она. — Моноспектакль, серьезная тема. А здесь мелодрама…

— Драма, — вновь с его стороны последовало уточнение.

— Драма, — согласилась Рита, тут же подкорректировав, — Но у любой драмы есть определенные элементы взаимоотношений.

Проговорилась. И вот теперь, с видимым облегчением вздохнув, Константинов открыто улыбнулся. Подозрения оказались верными. Вернее, даже, не подозрения — предположения. И снова появилось непонятное, для него — непонятное, ощущение нужности. Или — важности, для стоявшей перед ним маленькой женщины. Любимой женщины. Пусть не желала признаться в том, что ревнует, в том нужды не было. Он сам всё видел, чувствовал.

— И кто-то старательно убеждает меня в отсутствии ревности? — полюбопытствовал он, вновь приобнимая. — Рита, я очень рад тебя видеть, — голос звучал тихо, размеренно. — Счастлив, что смогла прилететь. Если спрошу, как на долго, заподозрен в измене не буду?

Ирония в тоне заставила улыбнуться и Коташову. Всё же первые минуты встречи подержали в напряжении. И он это тоже чувствовал.

— Если не путаю планы, до вечера субботы, — проговорила она, вновь открыто посмотрев на своего звездного кавалера. — Если что, мне есть где переночевать. Номер, конечно, не люксовый…

Отель… Странно, на сколько точно помнил, у неё к данным учреждениям отношение особое, приводящее к необъяснимой панике при одном только упоминании. И сейчас узнать о том, что готова там остановиться…

— Так, вот теперь точно никаких гостиниц, — заявил он решительно. — Жить будешь у меня, — перехватив её взгляд, кивнул, вслух подтвердив непрозвучавшую мысль, — Больше никаких тайн. Я не намерен до скончания своих дней прятать тебя и скрывать наши отношения. И этот вопрос обсуждению не подлежит. Вещи где?

Рита в растерянности моргнула от столь резкого перехода от одной темы к другой.

— Какие вещи? — не поняла она.

— Твои вещи, — терпеливо, с тенью снисходительности, пояснил Константинов. — Хотя бы рюкзак, не знаю. Ты не в соседний дом в гости вышла. Три дня, не считая вечера сегодня и утра субботы, времени предостаточно. Переодеваться планировала? — её растерянность определенно забавляла.

— Похоже, что в соседний, — проворчала Коташова.

Константинов молчал с минуту. Вероятно — что-то обдумывая. Возможно, да и скорее всего — свой следующий шаг.

— Ладно, поехали, — последовало затем его предложения, — Перед камерами светиться с тобой будем. У меня, кроме тапок сорок третьего размера, для гостей в доме больше ничего нет.

Еще один удачный ход. Точно знал, что лишнего потратить на её персону ему не позволят. Или уж точно сделают все возможное, чтобы эти самые траты минимизировать. И — не ошибся.

— У меня сумка в камере хранения, — сообщила она, а затем… — Так полагаю, это к тебе, — и в тоне послышалась настороженность, заставившая Константинова обернуться.

2

Санкт-Петербург. Он совершенно забыл о ребятах. По окончании спектакля планировали все вместе поужинать. А когда те собрались у служебного входа, кто-то из работников театра сообщил, что «Константинов, на ходу одеваясь, рванул к парадному. Ощущение, что на свидание опаздывал».

— Когда это у него кто появился? — не удержался от вопроса кто-то из числа собравшихся.

— По слухам, есть какая-то в провинции, — со знанием дела сообщил еще один представитель мужской части их небольшой компании. — Он же закрыт, как тайный агент. Так что, похоже, ужин без него.

— Но мы же всё несколько дней назад решили, — в растерянности произнесла молодая особа, исполнившая в спектакле главную женскую роль. И для нее был крайне важен ужин именно в компании с Константиновым! Сегодня она впервые выступила на театральной сцене! И не просто выступила, а в паре с человеком, с которым играют не менее имениты представительницы актерской профессии. Ей же повезло…

— Инна, расслабься, он не герой твоего романа, — с откровенной язвительностью в голосе напомнил о себе достаточно привлекательный молодой человек. — Для него на сцене женщин не существует, это тебе подтвердит любой, кто с ним играл хоть раз. Он к ним, как к реквизиту относится. Такой красивый, бездушный реквизит. Который можно без проблем лапать и целовать. А для постельных утех себе провинциальную серую мышь заведет, чтобы гарантию безопасности от измен иметь.

— Дурак ты, Мишка, — обронила молодая особа по имени Инна и, обронив, — Я сейчас, — развернувшись, зашагала в сторону парадного входа.

Он обещал ребятам. И этой девочке. Ну, пусть не совсем девочке. Принято у них так было, удачную премьеру отмечать совместным ужином. Знать бы заранее, как всё обернется. Вроде и традицию нарушать не хочется…

— Алексей Петрович, мы все вас ждем, — сообщила неожиданно появившаяся молодая особа, окидывая Коташову оценивающим взглядом. Рита же, пристально наблюдала за реакцией самого Константинова. Сомнения… Снова не дающие покоя сомнения!