Лукан. Конец (ЛП) - Бринн Адриана

— Зависит от ситуации.

— Например?

— Если этот человек что-то значит для меня и очень, очень сожалеет. — Он говорит это немного забавно.

Я слегка приподнимаюсь, чтобы встретиться с ним взглядом.

— Да. — Сокрушенно шепчу я.

— О чем ты? — В его глазах есть что-то такое, что дает мне силы продолжать и сказать ему правду.

— Мне жаль, что я скрывала его от тебя.

— Значит, он мой. — Это все, что он сказал.

— Да. — Я стыдливо склоняю голову.

Он приподнимается на локте и уделяет мне все свое внимание, что только усугубляет ситуацию. Он хватает меня за подбородок и притягивает ближе, пока мы не оказываемся нос к носу.

— Спасибо. — Выдохнул он.

— За что? — Я так запуталась. Как он может вести себя так, будто я не скрывала от него ребенка, а потом неоднократно лгала об этом?

— Во-первых, за то, что уберегла нашего сына и дала ему хорошую жизнь. Жизнь, которую он заслуживает, и которую, я знаю, я не смог бы предложить вам обоим, пока я тот, кем я являюсь для города Детройта. — Он отпускает мое лицо и отстраняется от меня. — Спасибо, что доверяешь мне настолько, чтобы, признаться. — Его улыбка огромна и освещает его лицо.

Я это сделала.

Я принесла ему радость, когда он испытывал лишь грусть и сожаление.

— Ты не сердишься? — Почти невозможно поверить, что сейчас он не питает ко мне ненависти. — Ты должен быть зол.

— Должен, но я могу простить тебя. Ты можешь простить меня за то, что я сделал пять лет назад?

Серьезно?

Если честно, половина причины, по которой я скрывала от него правду, заключается в том, что какая-то часть меня подсознательно хотела наказать его за то, что он сделал со мной пять лет назад, за то, что он отобрал у меня компанию и организовал наш брак.

В конце концов, я человек.

Иногда я действую импульсивно, не обдумывая последствий.

— Да. — Я отвечаю честно.

— Я прощу тебя, если ты простишь меня за то, что я отнял у тебя компанию и заставил тебя вступить в брак, которого ты не хотела. — Он ухмыляется.

Умный ублюдок.

Мой милый дьявол.

— Я прощаю тебя. — Моя улыбка сопровождается водянистыми глазами, и он это видит. Когда падает одна-единственная слезинка, он целует ее.

— И я прощаю тебя. — Он шепчет, убирая мою челку и глядя мне в глаза.

Лед встречается с огнем.

Я всегда думаю об этом, когда его глаза цвета индиго встречаются с моими медово-карими глазами.

Это подходит, поскольку именно так я себя чувствую рядом с ним.

Он успокаивает пламя моего огня.

— Теперь мы можем продолжать жить дальше? — Он крепко прижимает меня к себе.

— Нет ничего, чего бы я хотела больше.

Это не ложь.

Мне нужна наша семья.

Я хочу, чтобы у нас с ним было будущее.

Я просто хочу его.

Я должна была рассказать ему все остальное. Я должна была рассказать ему, что случилось со мной и Романом тем страшным днем в Нью-Йорке, когда моему сыну было всего шесть недель.

Если бы я это сделала, то спасла бы нас обоих от того, что случилось потом.

Если бы я только знала.

ЛУКАН

МОЕ ЛУЧШЕЕ

«Я принадлежу тебе». — Лукан

Прошлая ночь была горько-сладкой.

Чертовски сладкой, потому что женщина, которая преследовала меня во снах и кошмарах последние пять лет и даже дольше, наконец-то стала моей. Моей во всех смыслах этого слова. Ее тело стало моим, как и ее сердце. Я знаю, что проник туда, и это было больше, чем я мог себе представить.

Зависимый.

К черту.

Нет никого милее ее. Такой сильной, стойкой и чертовски храброй, как она. Даже когда она ведет себя грубо и болтает без умолку, я все равно хочу ее.

Всю ее.

Каждый день.

И все же я чувствую, что она сдерживается, и это меня безумно расстраивает, но я понимаю. Единственный грех, который она совершила против меня, — это наглая ложь о том, что Роман — не мой сын, и сокрытие его от меня. Она должна была знать, что я буду следить за ней через новости или социальные сети, но она была умна. Ее никогда не видели наедине с нашим мальчиком, а тот факт, что Роман совсем не похож на меня и очень похож на нее и ее отца, только помогал лгать. С другой стороны, я использовал ее в своих корыстных целях не раз и не два. Оглядываясь назад, мы оба совершали поступки, о которых теперь жалеем, и мы можем продолжать злиться или двигаться вперед.

Я больше не буду оглядываться назад.

Я закончил.

У меня есть Андреа, и как только мы вернемся домой, я заберу своего сына и стану отцом, которого у меня никогда не было. Он заслуживает всего хорошего в жизни, они оба заслуживают, и я дам им это, даже если это будет стоить мне жизни.

Я подхожу к раковине у окна и смываю глину и краску с рук. Работа идет полным ходом, и как раз к выставке.

Звонок. Звонок. Звонок..

Я вытираю руки и достаю телефон, который звонит из верхнего шкафа. Я отвечаю, уже зная, кто это. Никто, кроме него, не знает этого номера.

Наладчик.

Известный всему миру как Дионис Арно, этот французский ублюдок — легальный бизнесмен, а в Нью-Йорке он заправляет андеграундом вместе с русскими. Что бы вам ни понадобилось, легально это или нет, он сделает это.

Наши отношения сложны до невозможности.

У меня есть кое-что, что ему нужно, и это держит его в узде, но он становится все нетерпеливее. Я многим ему обязан, он продал мне свои акции компании Андреа, и за это я должен ему не одно одолжение.

Он скоро получит деньги.

Этот ублюдок также создал для меня фальшивую личность, чтобы я мог делать то, что хочу, помимо своих обязанностей капо. Он занимается всеми делами, связанными с V.M. и моим бизнесом за границей.

Все готово, нужно только, чтобы крысы сделали первый шаг.

— Самое время ответить, mon ami⁴⁷, я не люблю, когда меня игнорируют.

— Дерьмово быть тобой.

— Как всегда, очарователен, Лукан. — Я слышу его негромкий смех в трубке.

— У тебя есть причина для звонка или тебе просто нравится меня раздражать?

— И то, и другое.

— В чем дело? — Огрызаюсь я.

Я выглядываю из окна студии и вижу ее посреди моего сада, окруженную цветами, и на нее светит жаркое итальянское солнце.

Моя богиня.

— Ты слышал, что я сказал? — спрашивает он с раздражением, и его густой французский акцент становится еще более заметным.

Черт.

Я отключился.

— Что ты сказал? — спрашиваю я, не сводя глаз с Андреа. Эта женщина порой вредит моему здоровью. Я даже не могу нормально думать, когда она рядом или, в данном случае, в саду рядом с моей студией. Так близко и в то же время так далеко.

— Merde, mon ami,⁴⁸ видимо, медовый месяц с киской проходит хорошо. — Он усмехается, но я не нахожу его шутки смешными. И никогда не находил.

— Заткнись и переходи к делу. — Сегодня у меня нет терпения на него.

— У меня есть плохая новость и чертовски плохая новость. Какую ты хочешь получить первой? — Саркастический тон Диона в серьезных ситуациях раздражает меня до усрачки.

— Хватит выебываться, скажи мне уже, блядь, что-нибудь. — Огрызаюсь я.

— Люди твоего отца становятся безрассудными, — Говорит он мне. — Годы верности не умирают в одночасье и не заканчиваются с его смертью. — В его тоне чувствуется явное презрение к Томмазо.

— Роман в безопасности? — Это единственное, что имеет значение в данный момент. С остальным я разберусь, когда вернусь в Детройт. Он — единственное, что меня сейчас волнует.

Андреа в безопасности, как и Кара Миа.

— Да, мальчик окружен двадцать четыре на семь, и с ним Кассиус, — говорит он, и мне становится легче дышать. Кассиус не позволит, чтобы с Романом что-то случилось. — Но что-то не так.

— Почему ты так говоришь? — Скоро что-то произойдет. Они нанесут удар теперь, когда думают, что я уязвим. Мне просто нужна причина, чтобы развязать войну в стенах Святой Троицы, и у меня такое чувство, что мы пройдем через ад, прежде чем моя семья познает рай.