— И правильно сделает, — поддакнул Череп, как-то невзначай почуяв в сидящем напротив мажоре собрата по несчастью со звучным именем «Мирослава Воронова». Только этот собрат, видимо, к объекту их разговора питал далеко не дружеские симпатии.
И нет, Кальянов своих симпатий никак не проявлял. Но интуиция Толика еще ни разу не подводила. Ну, за исключением собственной личной жизни, но тут ничего не поделаешь. Должно же быть в его жизни лично поле из граблей?
— Не слышу в голосе должного ехидства, — укоризненно глянул на него парень, сгорбившись, опершись локтями на колени и сцепив пальцы в замок. — Я дорожу ею. Сильно. Не знаю почему, за что и как. Но хочу ей помочь. Только не зная, что случилось и что происходит, трудно что-то сделать. Итак, ты мне поможешь?
В голосе мажора столько надежды было, что Череп проглотил очередную колкую фразу, готовую сорваться с языка. И задумался. Крепко так задумался, взвешивая все за и против, пристально разглядывая Кальянова. На слово верить было…
Стремно что ли? Тем более, что среди далеко не бедных людей лицемерие за грех не считалось, да и солгать ради выгоды было в порядке вещей. Не верить, правда, тоже не получалось. Судя по растерянному виду, тут же сменившемуся вежливой и милой улыбкой, парень и сам не осознавал насколько попал и попал ли вообще. Но если этого кудрявого действительно угораздило влюбиться в мелкую, то Череп ему искренне сочувствовал.
Немного. Самую малость. Ровно настолько, насколько позволял пресловутый инстинкт старшего брата. Впрочем, один-то Толик вряд ли сможет жизнь испортить и нервы помотать. А вот за остальных он поручиться, увы, не мог.
— Мирка меня убьет, — честно признался Толик, вздохнув и принимая для себя судьбоносное решение. А помолчав минут пять, вздохнул и кратко, не вдаваясь в особые подробности, изложил так сказать краткую биографию обожаемой подруги.
Череп особо ничего не утаивал. Рассказал и про отца, бросившего семью и про мать, свихнувшуюся на почве таблеток. Про закономерный итог с психушкой и опеку над младшим братом, с трудом, но все же вырванную в неравном бою с государственными органами социальной защиты. Про вечные забеги по городу, поиски работы, увольнение и наплевательское отношение к собственным проблемам. Про упрямство и жутко бесившую привычку все делать самой.
Мирке за это, конечно, знатно по ушам доставалось от всей банды вообще и от Черепа в частности, но толку от воспитательных мероприятий не было. Она все равно делала так, как считала нужным, искренне не понимая, чего это они злятся-то.
Кальянов на его язвительные и ехидные замечания в адрес подруги только фыркал весело и улыбался, мягко, нежно, с той неясной ему еще самом теплотой, свойственной крепко привязавшимся друг к другу людям. И чем больше Толик рассказывал, тем больше уверялся в том, что в этот раз Вороненок если и рискнул…
То рискнул правильно. Правда, особо все равно не обольщался. У некоторых штатских была поразительная в своей неистребимости вера в то, что на нее никто никогда не позарится. И чужие чувства и намерения в собственный адрес эти самые штатские если и распознают, то в самую последнюю очередь.
— И все было бы хорошо… — вздохнув, подвел итог своему монологу Череп. — Если бы не эта психованная дура, каким-то чудным образом получившая свободу и вспомнившая о том, что у нее вообще есть дети. Опомнилась, мля, — парень откровенно поморщился, еле удержавшись, чтоб не сплюнуть на пол. Шеф за это по головке не погладит, определенно. — Где ж она такая любящая была, когда Мирка, только-только закончив школу, оказалась один на один с маленьким ребенком на руках? Когда она, забив на вышку, забрала документы из универа и подалась в ближайшую шарагу? Потому что там всем плевать на твою посещаемость, а корочки дают шанс на хоть сколько-то оплачиваемую, нормальную работу? Где ж тогда была эта святая мать-то? Чего не помогла? Зато теперь здрасьте, любите-простите-примите меня. Нарисовалась, млять, хер сотрешь!
— Даже так? — неопределенно хмыкнув, Эрик откинулся на спинку кресла. И усмехнулся, потерев подбородок. — А кто ей… Даст? Десять лет психушки даром пройти точно не могли, да и с таким-то послужным списком… На что она надеется?
— Не знаю, — Толик вздохнул и потер переносицу, устало глядя на парня. — Честно. Мирка говорит, что у нее крышу совсем снесло. Что она придумала себе идеальную картинку и все, что в нее не вписывается — будет выводить всеми возможными способами. Ожог у нее на руке видел? — получив короткий кивок, он снова вздохнул.
— Это маман татушку у мелкой увидела на запястье. Ну и… Попили, блин, кофе. А самое страшное знаешь, что? То, что нашлись мать вашу добрые люди-альтруисты, которые ей адвоката наняли. И теперь Мирку ждет суд…
— Ждет? Исковое заявление уже подано? Повестка пришла? Или еще что-то?
— А ху… Кто ж его знает, — Череп озадаченно почесал затылок, мгновенно отвлекшись от переживания за подругу. — Вроде не было ничего такого. Не, были запросы в управление соцзащиты, по ментам прошлись, интересуясь Миркой. По соседям тоже ходоки были. Но в глаза мы этого адвоката пока, ни разу не видели.
— Значит, еще не совсем дурак, — Кальянов сощурился, постукивая пальцем по подбородку. — Понимает, в нормальном суде выиграть у него шансов, в общем-то, практически нет. Особенно, если грамотно проработать линию защиты для Миры. Я так понимаю, в правах она восстановиться хочет на младшего сына, верно?
Толик на этот вопрос только руками развел, мол, что он знать-то может о мотивах и желаниях чокнутой женщины.
— Чего не знаю, того не знаю. Я не ясновидящий, я жопочующий, как говорят некоторые. И чуйка срабатывает исключительно после самих событий, — тихий смех собеседника парень стойко проигнорировал. Мысленно, правда, позволил себе помечтать, как оторвется на этом мажорчике в будущем.
Интуиция Толика злорадно нашептывала, что отступаться от своего Кальянов не привык. Значит, внимания понравившейся девушки он добьется, а уж Череп с друзьями постарается сделать этот процесс особенно запоминающимся.
— Что ж, — Эрик поднялся и остановился прямо перед Толиком, засунув руки в карманы джинсов и качнувшись с пятки на носок и обратно. На лице у него по-прежнему была так нервировавшая парня мягкая, очень добрая улыбка. — Кто предупрежден, тот вооружен. И честно говоря, мне очень жаль того, кто решил сделать себе на этой истории имя и репутацию. Очень жаль, — Череп на это только скептически хмыкнул. Судя по тону, милому богатому мальчику было жалко кого угодно, но только не потенциального противника. — А тебе, Анатолий, можно больше не беспокоиться. Я позабочусь, что бы эта история закончилась быстро и безболезненно для Миры.
— А мне…
— А тебе лучше сказать ей, что ты нашел хорошего адвоката, ага, — тихо фыркнув, Кальянов направился в сторону выхода. Обернувшись у самой двери и состроив несчастное выражение лица. — И ни в коем случае не упоминать мое имя… Ты же не хочешь стать причиной моей скоропостижной смерти?
Ответить что-то на этот каверзный вопрос Толик попросту не успел. Клиент смылся, оставив Черепа один на один с его далеко нерадостными мыслями. Нет, то, что за Мирославу можно больше не переживать, несомненно, радовало. И еще как, если вспомнить, сколько раз и куда та умудрялась вляпаться за все годы жизни!
