Триумф - Веснина Елена

Елизавета Андреевна заволновалась:

— Что они имели в виду?

— Сейчас узнаем. «Собрание акционеров»… «По статусу»… «Смертельной инъекцией»… «Труп в лесу»… О боже мой!

«Маргарита Калашникова не выдержала угрызений совести и пыталась повеситься в больничной палате».

— Ника, позвони ей, — попросила Елизавета Андреевна.

Доминика поспешно набрала номер телефона:

— Ритка, это Доминика. У тебя все в порядке? Ритка, ты не читаешь газеты? Я постараюсь зайти к тебе. До встречи.

Отложив в сторону телефон, Доминика повернулась к учительнице:

— Она жива. Но такие публикации просто так не появляются. Фантастические небылицы в них обычно перепутаны с фактами. Так было у меня, и такая же история случилась Риткой.

— Откуда у газетчиков факты? — удивилась Елизавета Андреевна.

— Их должен был сообщить кто-то весьма заинтересованный в делах «СуперНики».

— Ника, ты думаешь, это заказная статья? тревожно поинтересовалась Елизавета Андреевна.

Доминика уверенно кивнула:

— Разумеется. Но то ли журналистка перестаралась, то ли заказал статью не наш противник. История перевоплощения Ритки задевает и его интересы. Похоже, ситуация вышла из-под его контроля. И нам это на руку. Нельзя тянуть резину. Мне пора к Самвелу.

— Ты ему доверяешь? — спросила Елизавета Андреевна.

— Пока не знаю, — покачала головой Доминика. — Но мы уже договорились о встрече. Я должна идти.

— Ника, будь осторожна, — Елизавета Андреевна протянула Доминике свою шляпку с вуалью.

Доминика улыбнулась:

— Я даже не знаю, считать ли эту шляпку маскировкой. Меня в этом раритете запомнит весь город. Стану законодательницей новой моды.

Виктория Павловна удивилась, увидев Самвела на пороге своего кабинета.

— Это вы? А я сама к вам собиралась.

— Позвольте мне сначала сообщить вам новости. К сожалению, они неприятные, — сразу перешел к делу Самвел. — Я не хотел говорить по телефону, боялся вас напугать. Виктория… Косарева вернулась. Она была у меня. И это плохо. Я считал, что навсегда от нее избавился. А она все-таки вернулась.

— Вернулась… к вам? — переспросила Виктория Павловна.

— Не хочу, чтобы между нами были тайны, — кивнул Самвел. — Косарева когда-то была грязной мелкой воровкой. Потом стала втягиваться в аферы покрупнее. И достигла такого уровня, что теперь она хочет легализоваться. Стать, так сказать, приличным человеком.

— И вы… ей верите? Вы пустили ее к себе? — во все глаза смотрела на него Виктория Павловна.

— Виктория, не торопитесь с выводами. Косарева имеет на меня виды. Ей нужно, чтобы я на ней женился и дал ей свою фамилию. Она будет Надия Пашаева, совсем другой человек, якобы без криминального прошлого…

— Вы сказали — будет? Вы согласны жениться на Косаревой? — Виктория Павловна резко встала. — Самвел Михайлович, я благодарна вам за откровенность. Раз вы признались мне, что у вас с Косаревой отношения… я тоже буду откровенна с вами.

— Виктория, какие отношения? Вы меня неверно поняли, — попытался объяснить Самвел, но Виктория Павловна прервала его:

— Дослушайте, пожалуйста. Сегодня мне позвонили и сказали… Я не знала, верить или нет. Поэтому решила поехать к вам и самой спросить у вас, глядя вам в глаза.

Самвел улыбнулся, взял Викторию Павловну за руку. Она осторожно высвободила руку.

— Я жду вашего вопроса. Обещаю, что отвечу правду, чистую правду и ничего, кроме правды.

— Хорошо, обещаю вам верить. Вы причастны к покушению на Маргариту Калашникову?

Самвел даже не нашелся, что сказать. Он с изумлением смотрел на Викторию Павловну и молчал.

Она горько улыбнулась:

— Ваше молчание очень красноречиво…

Наконец Самвела прорвало:

— У меня в жизни нет ничего столь дорогого, чтобы я мог этим поклясться. Кроме вас. Виктория! Если я совру, пусть Бог меня накажет тем, что я никогда больше не увижу вас. Клянусь вам, я никак не причастен ни к тому, что случилось с Доминикой, ни к покушению на Маргариту. Клянусь, меня ничто не связывает с событиями, которые развернулись вокруг этих несчастных женщин. Ничто, кроме одного пункта. Я хочу помочь им найти преступника.

— Я верю вам, Самвел. Но… если вы дружны с Косаревой, а преступница именно она… — запинаясь сказала Виктория Павловна.

— И еще одно. Виктория, я больше всего на свете хочу, чтобы Косарева навек исчезла из моей жизни. Из нашей с вами жизни.

Но я боюсь спугнуть ее… Вы верите мне? — Самвел проникновенно посмотрел на Викторию Павловну.

— Я верю тебе, Самвел, — ответила она тихо.

Самвел поцеловал ей руку:

— Я рад, что недоразумения позади. Теперь у меня просто выросли крылья. И я думаю, что скоро смогу прийти с предложением, от которого ты не сможешь отказаться. Я не хочу, чтобы мы спешили и боялись. Я не хочу, чтобы мы скомкали важнейшее событие нашей жизни. Я хочу найти того, кто нам мешает. И я найду его. Сегодня многое должно проясниться. Я вернусь.

Самвел еще раз поцеловал Виктории Павловне руку и пошел к двери, но на пороге резко, остановился, что-то вспомнив.

— Виктория, ответь мне на один вопрос. Ты наверняка знаешь, была ли Косарева лишена родительских прав на Маргариту.

— Конечно, была лишена. Я сама готовила документы, — кивнула Виктория Павловна.

— Значит, не она покушалась на Ритку. Ей незачем было стараться.

— Мама, ты созрела с решением? — спросила Диана.

— Дианочка, не дави на меня. Что ты хочешь от меня услышать? — ответила Анна Вадимовна.

— Что ты прощаешь папу, закрываешь глаза на его слабости и согласна увидеться с ним, чтобы с глазу на глаз разрешить… более мелкие и несущественные вопросы.

— Диана… — Анна Вадимовна замолчала, потом с трудом продолжала: — Я не переживу этой встречи.

— Ладно, подойдем с другой стороны. Скажи мне не таясь: ты любишь папу? — заглянула матери в глаза Диана.

— Это самый сложный вопрос, который ты мне когда-либо задавала. — Анна Вадимовна задумалась. — Я тебе этого никогда не говорила. Но теперь ты взрослая девочка и поймешь. Когда много лет тому назад я впервые увидела твоего отца, я с первого взгляда поняла, что это — мой человек. Это смешно… Он — моя вторая половинка. Мы виделись всего один раз… всего одну ночь, а мне казалось, что я о нем все знаю. Всего несколько часов, но это были самые счастливые часы в моей жизни. И когда он уехал, ничего мне не обещая…

Анна Вадимовна замолчала.

— Договори, мама. Что было после этого? — тихо спросила Диана. Анна Вадимовна всхлипнула:

— Когда он исчез из моей жизни на 19 лет… я чувствовала, я всегда знала, что это не конец.

— Все эти годы ты ждала его? — Диане мучительно было жаль мать.

— Ждала. Я… фантазировала. Вдруг он приедет, вдруг обо мне узнает… Эти фантазии и были моей жизнью. Понять это трудно, но я не могла даже думать ни о ком другом. Когда мы встретились, мне было 18. Теперь я уже старая-дура… но в душе я осталась 18-летней девчонкой. Моя душа не постарела, потому что в ней все время жила первая юношеская любовь.

Диана восторженно взвизгнула:

— Как я жалею, что этого потрясающего монолога не слышит наш господин писатель. Он бы мгновенно схватился за ручку и попросил бы тебя все это повторить. И вставил бы в свой новый роман. Ну вот, теперь я могу уехать со спокойной совестью.

Самвел испытующе смотрел на Доминику.

— Почему у вас такой взгляд? — спросила она.

— Это ты звонила Виктории Павловне? — медленно произнес он. — И сказала ей, что я — убийца?

— Нет, этого я ей не говорила, — возразила Доминика. — Но я должна была ее предупредить. Она должна быть осторожна, не так ли?

— Она — святая женщина. Самая лучшая в мире.

— Неужели вы влюбились? — недоверчиво смотрела на него Доминика.

— Да. Пожалуй, впервые в жизни. Хороших людей нужно спасать и жалеть. Я понимаю, почему ты так поступила. И не обижаюсь на тебя. Я хочу, чтобы ты знала, в чем я сегодня поклялся Виктории. Во-первых, я непричастен к тому, что случилось с тобой и Ритой. И во-вторых — я не хочу ничего общего иметь с Косаревой. Да только… вернулась она из дальних странствий. Она ко мне уже наведывалась.