Он тебя не любит(?) (СИ) - Тоцка Тала

Она внимательно посмотрела на Ямпольского, тот улыбнулся кончиками губ, в глубине глаз появился знакомый блеск.

— И я рад, что не ошибся в тебе, Эва. Выпьем?

— За встречу в Париже! — Эва сделала глоток, вино приятно холодило, придавая уверенности. Она поставила бокал и посмотрела в стальные глаза. — Итак, зачем я вам, Арсен Павлович?

Ямпольский одобрительно хмыкнул, уперся локтями в стол и сцепил пальцы.

— Мне определенно доставляет удовольствие общение с тобой, Эвангелина.

— И для этого вы протащили меня в финал конкурса?

Ямпольский снова сверкнул глазами, его взгляд становился все более и более заинтересованным.

— Ты себя недооцениваешь.

— Да нет, скорее, реально смотрю на вещи. Я не настолько красива, Лика была права, в этом конкурсе я заняла чужое место, — Эва нервно сглотнула, вспомнив про опоры. Надо следить за словами, в Париже тоже найдется достаточно мостов.

— Ты ошибаешься, Эва, ты победила вполне заслуженно, потому что я тебя выбрал. И ты действительно очень красивая девушка.

Бинго! Он это озвучил. А теперь набраться храбрости и не нырнуть от страха под стол. Или хотя бы не зажмуриться.

— Так зачем же я вам? Осмелюсь предположить, что для определенного рода отношений вполне можно было начать прямо с Парижа.

— Тебя так напряг конкурс? — его глаза искрились, Эва не сразу сообразила, что в них отражаются огни зажженных светильников.

— Высокие каблуки это настоящая пытка.

Арсен откинул голову и захохотал, а Эва лишь ошалело моргала. Он умеет не просто улыбаться, он еще и смеяться умеет? Чудеса! А Ямпольский, отсмеявшись, вытер уголки глаз и посмотрел на Эву уже вполне серьезно.

— Ты права, Эвангелина, я не собираюсь предлагать тебе отношения. Я предлагаю тебе стать моей женой.

В воздухе повисла гробовая тишина, казалось, слышно, как внизу воды Сены плещутся о парапет.

— Вы шутите? — только и смогла выговорить ошеломленная Эва, когда к ней вернулась способность говорить.

— Как ты верно подметила, для шутки довольно накладно устраивать целый конкурс, — ответил Ямпольский. — Нет, Эва, я не шучу, я вполне серьезен. Брак я тебе предлагаю фиктивный. Мы подписываем контракт на год, этот год ты играешь роль моей жены, и все что требуется от тебя — быть самой собой и демонстрировать на людях взаимные чувства. Должен заметить, что я достаточно сдержан и не склонен к сантиментам, поэтому демонстрация супружеской любви от тебя потребуется весьма условная.

— Но… зачем это вам?

«А главное, зачем это мне?»

— Видишь ли, мне предстоит заключить ряд выгодных контрактов, но у моих западных партнеров возникают определенные сомнения в связи с моим затянувшимся холостяцким статусом.

— Они думают, что вы гей? — осторожно спросила Эва, и Ямпольский снова рассмеялся.

— Было бы так, думаю, у меня вовсе не возникло никаких проблем. Нет, Эва, они считают меня коронованным криминальным авторитетом, если ты понимаешь, о чем я.

Она кивнула. Конечно, понимала.

— А вы… Не он?

— Нет, Эвангелина. Я не вор в законе, — от былого веселья не осталось и следа, Арсен казался предельно серьезным, — в молодости у меня были трения с законом, так у кого их не было, когда поднимались большие деньги? А сейчас я добропорядочный гражданин и бизнесмен, но согласись, что гораздо убедительнее будет для всех, если у меня появятся жена и дочь, которыми я буду дорожить и, соответственно, иметь далеко идущие планы для обеспечения их будущего. Любимая женщина, маленькая дочка, красивая семья — это послужит лучшей гарантией моих намерений.

— А почему бы… — во рту стало сухо, и Эва облизнула пересохшую губу, — почему бы вам по-настоящему не найти женщину и не влюбиться? Почему по-настоящему не завести семью? Вы очень… привлекательный мужчина, Арсен Павлович.

— Правда? — его глаза все еще смотрели настороженно, но теперь в них вновь появился знакомый блеск. — Я польщен, что ты считаешь меня привлекательным, только это твое «Арсен Павлович» все портит. Постарайся обходиться без отчества независимо от принятого тобой решения. Что касается семьи… Семь лет назад мои жена и сын погибли в ДТП, с тех пор у меня больше не возникало желания рисковать своим сердцем.

— Простите, я не знала, — пробормотала Эва, — я очень сочувствую вам, Арсен Павлович…

— Спасибо, Эва. Но давай вернемся к договору, теперь я хотел бы озвучить твой профит. Итак, по истечении срока договора ты получишь определенную сумму денег и недвижимость в нескольких странах, а также сможешь оставить мою фамилию после развода. Если он потребуется.

— Это так почетно? — не смогла она удержаться, но Арсен как будто не заметил иронии.

— Без ложной скромности заявляю, что в определенных кругах моя фамилия приравнивается к титулу. Ты даже не представляешь, какие возможности перед тобой откроются, когда ты станешь Ямпольской, Эвангелина. И когда Ямпольской станет твоя дочь.

— Маша? — Эва взволнованно заморгала.

— А у тебя есть еще одна дочка? — нетерпеливо повел плечом Арсен.

— Н-нет…

— Значит, Маша. Я ее удочерю.

— Но зачем вам моя дочь? — у нее даже руки затряслись, что явно не укрылось от Арсена.

— Напоминаю, что по нашему договору я в тебя безумно влюблен. И это абсолютно нормально, когда мужчина хочет дать свое имя ребенку любимой женщины…

Ямпольский еще что-то говорил, а ее насквозь пробивали невидимые токи. Сердце сначало зацарапало, потом засаднило, а потом запекло обжигающе, будто старые раны открылись.

«Я хочу дать твоей дочери свое имя». Макар говорил, что они нужны ему обе, и Эва, и Маша, он обещал развестись с Аленой, но тогда Эва сочла его слова ложью и не позволила удочерить собственного ребенка. Так насколько теперь честно по отношению к Макару разрешить это сделать постороннему мужине? За деньги. И от того, что пришло дальше, сделалось еще хуже.

А если она тогда ошиблась? Эва вновь облизнула сухие губы и спросила, понимая как жалко и не к месту это сейчас звучит, но сил удержаться и не спросить не хватило.

— Арсен, пожалуйста, мне очень нужно знать. Может такое быть, что мужчина хочет усыновить ребенка, а сама женщина ему безразлична?

И затаила дыхание. Ямпольский смерил ее задумчивым взглядом.

— Я правильно понимаю, что это вопрос не по нашему договору? — и получив утвердительный кивок, скептически сморщил лоб. — Честно? Конечно, в жизни всякое бывает, но как правило, нет. Если это не его ребенок, то нет. Не знаю, насколько тебя это утешит.

Эва с оглушенным видом пыталась осмыслить услышанное. Наверное, нельзя принимать мнение Ямпольского за единственно правильное, иначе… Иначе все плохо. Наверное, Арсен понял ее настроение, потому что перед ней материализовалась протянутая ладонь.

— Ты позволишь пригласить тебя на танец?

Эва в растерянности подала руку. Они танцевали под «Une vie d’amour» — «Вечную любовь» Шарля Азнавура, и Эва не заметила, в какой момент рядом оказалось панорамное окно. Вмиг ее схватили за плечи, развернули и так крепко сжали, что чуть кости не захрустели. Арсен подтолкнул ее к самому краю, она почти касалась лбом стекла. Он сдавил ей плечи и заговорил, прожигая жаром до кончиков нервов:

— Смотри туда, Эва, сейчас Париж лежит у твоих ног. Я не стану обещать весь мир, но я многое положу к твоим ногам, если ты согласишься. Это будет незабываемый год, соглашайся, Эвангелина, не разочаровывай меня!

Она в страхе зажмурилась, а потом распахнула глаза. Париж сверкал огнями, будто склонялся перед ней, и удивительно, но Эва в самом деле почувствовала себя особенной.

— Чего ты хочешь, скажи? Вот здесь и сейчас? — Ямпольский даже слегка встряхнул ее.

— Хочу Машке образование дать…

— Не то, Эва, дочь Ямпольского и так получит все это, еще?

Она колебалась ровно секунду, а потом на одном выдохе выпалила:

— Выставку. Я хочу выставку своих работ!

Ямпольский ослабил тиски, а потом и вовсе убрал руки, и когда Эва осмелилась посмотреть на него, удивилась, каким отсутствующим был его взгляд.