Последний шанс (ЛП) - Руиз Сара Грандер

Мы молчим на всю дорогу до Коба. Глаза Джека устремлены вперёд, и он почти не глядит на меня. Я замечаю татуировку на его шее — кинжал, пронзающий сердце. Я решаю, что именно так я чувствую себя по поводу отъезда, но затем начинаю ругать себя за эту мелодраматичную мысль.

Но ведь я не обязана чувствовать себя именно так по поводу отъезда. Если Джек поедет со мной. Он способен на большее, чем думает. Он может путешествовать. Он может делать и изучать всё, что захочет. Ему просто нужно в это поверить. Но я не могу попросить его поехать со мной в Вену. Я должна начать с малого и показать ему, что он может.

Когда я возвращаюсь в квартиру, первое, что я делаю (конечно, после того, как приветствую Себастьяна) — это покупаю два билета в Лондон и обратно. Я сыграю в пабе в среду. Мы вылетим в четверг, переночуем там, и вернемся домой к вечерней пятничной смене.

Это всего лишь небольшая поездка. Маленький шажок, позволяющий прочувствовать ситуацию. Но это хотя бы что-то.

Я только надеюсь, что этого будет достаточно.

Глава 22

Джек

За час до предполагаемого выступления Рэйн, я стою в гостевой комнате Нины и Олли, держа руку на выключателе. Последние десять минут я пытаюсь убедить себя, что мне пора выходить, чтобы прийти в паб вовремя, но… я всё ещё тут.

Я мог бы выйти за дверь в коридор. Это заняло бы меньше секунды. Но я не могу оторвать руку от выключателя. Сколько бы раз я им ни щёлкал, я чувствую что, что-то не то. И я не могу уйти, пока всё не станет в порядке, иначе… Иначе что?

"Ничего", — отвечает рациональная часть моего мозга. "Ничего плохого не случится".

Но моё ОКР с этим не согласно.

Ранее, взяв свой телефон после душа, я обнаружил пропущенный звонок от мамы. Ни текстового, ни голосового сообщения. Что обычно для неё. Я перезвонил ей, но она не взяла трубку. Что тоже обычно. С тех пор, как она начала встречаться с Эдом, она более занята, чем обычно. Мы постоянно пропускаем звонки друг друга. И я особенно не задумывался об этом, пока одевался. Но затем, когда я открыл дверь гостевой комнаты, я подумал: "Что если с мамой что-то случилось? Что если она истекает кровью и звонила, чтобы попросить о помощи?"

Вместо того чтобы выйти из комнаты, я позвонил ей еще пару раз. Но она так и не ответила. Я позвонил Эду — что обычно стараюсь избегать, насколько это возможно — но он тоже не взял трубку.

В десять лет я начал играть в игры в своей голове. Одна из таких игр была игрой в кружки. Правила были простые: если мама давала папе красную кружку, это означало, что у того будет плохой день. Если она давала ему синюю кружку, это означало, что у него будет хороший день. Если у папы был плохой день, это означало, что и у нас с мамой будет плохой день. В итоге я сам предлагал папе кофе, чтобы убедиться в том, что он получит синюю кружку. Даже если это означало, что я должен был проигнорировать четыре чистых кружки в шкафу и помыть именно эту.

Я знал, что это не помешает папе разозлиться на нас, но я всё равно это делал. Так мне было легче проживать дни. Но затем я приходил в школу и начинал сомневаться, что дал ему именно синюю кружку. Тогда я начинал прокручивать в голове те события, что произошли утром, но всё равно не был уверен. Что если это было вчера, а не сегодня? Из-за этого я чуть не отчислился из школы.

Сегодняшняя игра называется "Если ты не щёлкнешь выключателем правильно, твоя мать умрёт". Эта игра — близкий родственник игры "Наступи на трещину, и твоя мать получит затрещину". Только правила этой игры чуть более сложные. Всё, что мне нужно сделать, это щёлкнуть этим долбаным выключателем множество раз до тех пор, пока я не почувствую, что моя мать вне опасности.

С этой игрой много проблем. Во-первых, она не настоящая. Во-вторых, она занимает много времени. В-третьих, она заставляет меня чувствовать себя так, словно я схожу с ума. В-четвёртых, правило четырех — на выключатель нужно нажимать по четыре паза, и я никогда не знаю, какой из них станет волшебным и не даст произойти тем ужасным вещам, о которых я думаю. Сегодня, я нажал на выключатель уже более сорока раз и всё ещё продолжаю это делать. Вкл-выкл-вкл-выкл. Вкл-выкл-вкл-выкл. Вкл-выкл-вкл-выкл. Вкл-выкл-вкл-выкл. Снова и снова и снова и снова. Твою мать. Это самое ужасное световое шоу в мире. И от него у меня уже болит голова.

Я мог бы остановиться прямо сейчас. Я должен перестать это делать. Я должен остановиться на нечётном числе и надеть ботинки неправильным способом — сначала левый, потом правый. Я должен сказать себе: "Да, моя мать истекает кровью где-то на Канарских островах, потому что я не ответил на её звонок. Я, вероятно, мог бы этому помешать, щёлкая выключателем, но я отказываюсь это делать. Если она умрёт, это будет мучить меня до конца моей жизни. Но, увы, мне придётся смириться с этими последствиями".

Я должен всё это сделать, но не делаю. Потому что я так близок к тому, чтобы всё исправить. Я уверен в этом. И тогда я могу отправиться в паб и не переживать о том, мертва моя мать или нет. Если я буду сопротивляться навязчивым мыслям, в скором времени моё беспокойство только усилится, а я слишком занят для этого.

Телефон вибрирует у меня в руке. Я отвечаю на звонок и прижимаю телефон к уху.

— Эд?

— Джек, всё в прядке?

— Где мама?

— Ушла плавать. А что? Что-то случилось?

— Мама в порядке?

— Она… в порядке, Джек.

— Ты сейчас с ней?

— Нет. Но я вижу её с этого места.

— Могу я с ней поговорить?

— У тебя там всё в порядке?

— Всё в порядке.

Эд вздыхает.

— Ты звонил двенадцать раз, Джек.

Я мог бы поклясться, что звонков было восемь, но я тогда плохо соображал. Я ничего не отвечаю.

— С Олли и девочками всё в порядке? — спрашивает Эд.

— Всё супер. Могу я поговорить с мамой?

Эд вздыхает.

— Джек… я скажу ей, чтобы она тебе перезвонила.

— Но…

— Знаешь, она переживает из-за тебя.

— Я в порядке.

— Я знаю, что ты много переживаешь…

— Эд, мы можем не…

— Но, похоже, в последнее время стало хуже. Ты звонишь гораздо чаще. Ты как будто на взводе. Твоя мама здесь в полной безопасности. Я за ней присматриваю, хорошо?

На самом деле ничего хорошего. Так как проблема не в том, что она сейчас далеко. Я переживаю о том, что она там вместе с ним. Я редко видел его даже рассерженным, но ты же не можешь досконально знать человека. Папа был самым очаровательным парнем, которого ты когда-либо встречал, пока он не начинал тебя избивать. А я… я постоянно думаю обо всех этих ужасных вещах. Разве могу я поверить в то, что Эд надежный, и что с ним безопасно, если я даже не верю самому себе?

— Ты не можешь отвечать за всех сразу, Джек. Так ты только себя убьёшь. Тебе нужно научиться жить с некоторым чувством неопределенности.

— Откуда ты это взял?

Эд смеется.

— Не знаю, но я сам до этого дошёл. Береги себя, ладно? Тебе больше не нужно переживать о маме.

Тебе больше не нужно переживать о маме. Эд, может, и считает, что знает, через что мы прошли, живя с папой, но это не так. Он знает только то, о чём рассказала ему мама, а мама видит только то, что хочет видеть. Она замечает только то, с чем может справиться.

Я выхожу из комнаты и закрываю за собой дверь. Мысли крутятся у меня в голове, пока я спускаюсь вниз по лестнице. А после, надевая ботинки, я начинаю с правильного.

***

Когда я, наконец, прихожу в паб, я обнаруживаю, что там больше народу, чем я ожидал. Все стулья у барной стойки заняты. Как и все столы. Это случалось и раньше, особенно в последние несколько недель. Но этот вечер чем-то отличается от всех остальных. Но я не понимаю, чем конкретно.

И я не уверен в том, что смогу оставаться здесь достаточно долго для того, чтобы это выяснить. Происшествие с выключателем и телефонный звонок Эда подействовали мне на нервы, как будто страх и навязчивые мысли никуда не делись, а только и ждут кого-то — или чего-то — чтобы вернуться. Сама мысль об этих мыслях заставляет моё сердцебиение ускориться.