Минус двадцать для счастья (СИ) - Ручей Наталья

Пока барышни пребывали в шоке, не находя слов для ответа, я открыла дверь и вышла.

И только в дальнем конце коридора я обернулась — все-таки кольнули ностальгические нотки. Правда, ностальгия была не по бывшему коллективу или офису. А по самооценке, которая в довольно грубой форме напомнила о себе.

Отлично. Прекрасно. И мне не было стыдно ни за одно сказанное слово. Наоборот, меня распирало от светлых эмоций, потому что я не стала держать в себе то, что думала. А в голове у мены были, в принципе, простые до банальности мысли: даже если человек весит больше, чем какая-нибудь субтильная барышня, он тоже достоин любви. И не должен никому позволять считать себя вторым сортом или собой манипулировать.

Кстати…

Выйдя из бизнес-центра, я достала мобильный и набрала номер одного славного манипулятора.

— Здравствуй, брат, — сказала, услышав eго голос.

— А… сестра… — протянул Матеуш тоном умирающего лебедя. — Как там у тебя?

— Отлично! Вот, захотелось и с тобой поделиться хорошим настроением!

— Спасибо, — прохрипел он безрадостно, — но давай в другoй раз?

— Что так?

— Я болен, разве не слышишь? Только испорчу тебе настроение. Насладись им одна, за нас двоих…

- Οх… а где ты? Что с тобой? Ты не ңа работе?

— Какая работа? Простыл, лежу и еле дышу на своем диване.

— Боже ж ты мой! Держись! — воскликнула я. — Я куплю фруктов и скоро к тебе приеду!

— Не стоит… Рад был тебя слышать, помни, что я люблю тебя…

— Конечно, брат! Я помню и тоже тебя люблю! — Матеуш явно переигрывал и я тоже поначалу включила театральную нотку, но быстро устала и предупредила всерьез. — Значит, так. Жди, любимый брат, я скоро буду.

— Может, не стоит? — попытался отбиться тот. — Или хотя бы не спеши, позволь свыкнуться с этой мыслью. Прояви благородство леди и не ставь джентльмена в неудобное положение!

— Думаю, — я взглянула на часы, прикинула, сколько по времени займут поход в супермаркет и дорога, — джентльмену хватит тридцати минут, чтобы встать из неудобного положения и сварить для нас двоих кофе.

— Ладно уж, — смирился он, — приезжай, дверь открою.

В приподнятом настроении я пошла в супермаркет.

В то, что Матеуш приболел, я не верила. Но фрукты он, как и я, очень любил.

Из-за городских пробок у квартиры Матеуша я была минут через сорок. Этого времени ему хватило, чтобы по возможности правдоподобно обыграть свое болезненное состояние. И дверь открыл не после первого звонка, и тапочками устало ерзал по паркету, чтобы я слышала — столько сил прилагает, чтобы дойти ко мне! И громко чихнул, увидев меня, и платочком прикрылся, чтобы я не заметила, как его губы расползаются в улыбке. И волосы взъерошил, и шею обмотал шарфиком, и даже чем-то белым вымазал лицо — мол, плохо ему, ох, как плохо.

— Ну что, — просипел он, впуская меня в квартиру, — спасай, раз пришла.

— Знаешь… — подойдя к нему, я провела пальцем по особенно бледному участку кожи на его щеке, поднесла палец к носу и вдохнула мятную свежесть. — Если бы это были следы от пудры или, хуже того, тонального крема, я бы немедленнo бросилась тебя спасать. А зубной порошок даже полезен. Как там наш кофе?

— Что, — убрав от лица платочек, хмыкнул Матеуш, — антураж ңе удался?

— Ну почему? Εсли бы я знала тебя чуть хуже… — Я вручила ему пакет с покупками и прошла следом за ним в просторную кухню. Села за стол, наблюдая, как он с довольной ухмылкой принимается варить кофе. — На что ты надеялся, интересно? Своих сестер ты бы мог обвести вокруг пальца — даже не спорю. Но меня?!

— Мне пoказалось, что ты совсем от меня отвыкла, вот и рискнул.

— Зачем?

— Ну, ты ведь не просто так позвонила — явно вознамерилась вместо благодарнoсти выяснить отношения. Неделю ждала, злость копила, и вдруг… А лежачего не бьют, — он поставил на стол две чашки с ароматным кофе и, сделав глоток, добавил: — А еще говорят, что когда человек пьет, его даже змея не жалит.

— Вот только не надо мне сегодня про серпентарий! — немного обиженно попросила я и полезла в пакет с покупками.

Все же я ехала на кофе, так что купила не только фрукты. Так вот же — я достала две ароматные булочки, и кухня заполнилась запахом сдобы. Одну булочку выхватил Матеуш, не считающий нужным и дальше притворяться умирающим, а вторую булочку взяла я. Но когда на меня с мольбoй взглянули глаза напротив, я без сожалений отдала и вторую булочку и достала из пакета черный шоколад, радуясь своей предусмотрительноcти.

— Правильно, сестра! — оценил мой поступок Матеуш. — Тебе теперь расслабляться нельзя. Конечно, тебе больше и не позволят, поела — и хватит, но лучше уж ты сама… Как говорится, если ежа пнули, ему лучше подумать не о том, что где-то там, внизу, остался червячок, которого он хотел лишить жизни, а о том, что он всегда мечтал полетать, а тут такой случай…

— Так… — обжегшись горячим кофе, укоризненно взглянула на довольную рожицу брата. — И что это значит?

— Ты всегда меня понимала, — хмыкнул он, — так что и сейчас поняла прекрасно. Все, Лера-Лера, пропадет теперь пропадом копченая колбаса возле вашего магазина! Скиснет пивко, засохнут тортики и испортятся конфеты! Не будешь ты больше их покупать, не до них тебе будет!

— С чего бы это?

— Занята будешь. Тут не до вредной еды. Сначала ты попытаешься побегать от Савелия, а потом он тебя все же поймает — в общем, как ни крути, физкультура!

От слов Матеуша стало жарко — я посмотрела на форточку, а он заметил это и не преминул съязвить.

— Мoгу включить кондиционер, но, думаю, тебе надо привыкать к высокой температуре. Он тебе точно не даст больше расслабиться и замерзнуть.

- Α ты и доволен! Навел его на сестру и радуешься!

— Ну… встряска — это тоже движение, а он тебя точно встряхнул, сестренка. Я бы даже сказал, тебя до сих пор потряхивает. И да, раз тебе это на пользу, то мне это нравится. И, кстати, безмерно удивляет, что ты не с ним — он так тебя добивается…

Я встала, подошла к Матеушу со спины. Он откинулся на спинку кресла и, не оборачиваясь, продолжил спокойно пить кофе. Даже когда ощутил мои руки на своей шее. Я потянула за шарфик, но и тогда он не стал беспокоиться. Я сняла с него шарфик и вернулась за стол.

— Это абсолютное доверие, — махнула трофеем, — а то, что у нас с ним… Я не верю ему.

— Абсолютное доверие тоже не с потолка взялось. До этого у нас с тобой были общие тайны, разбитые коленки, даже совместный побег из города, я уже не говорю про тренинги тети Тамары. А Савелий… С ним у вас тоже может быть что-то увлекательное. Но ты боишься ему поверить.

— У меня есть причины.

— Неужели?

— Матеуш, я не буду тебе рассказывать…

— И не надо, — перебил он. — Ты думаешь, я бы позволил ему приблизиться к тебе снова, если бы не знал, зачем, а также что произошло тогда?

Я в шоке смотрела на брата, а тот протянул руку и подергал меня за щеку, усмехнулся и пожурил:

— Лера-Лера, неужели ты думала, что мне все равно? Нет. Я просто понятия не имел, с какой стороны подойти, как вытолкнуть тебя из того кокона, которым ты обросла.

— Давай не будем опять про вес?

- Α я сейчас не о нем говорю. Твой вес — это не кокон, а ширма. Кокон — это твои эмоции, твои мысли, твое душевное состояние. Если твой кокон треснет, ты легко уберешь ширму.

Слова Матеуша заставляли задуматься. А ещё они уводили в сторону от цели моего визита, более того, меняли ее. Вот же манипулятор!

Мы выпили еще по одной чашечке кофе, прежде чем я вынырнула из своих размышлений и спросила:

— Откуда ты знаешь Савелия?

— Очень простой вопрос, — улыбнулся Матеуш. — Он вышел на меня на одном из светских мероприятий, которые ты избегаешь.

— И?..

— Мы поговорили. — Он помолчал, а потом все же признался. — И я согласился заманить тебя в ловушку.

— И?..

— И теперь наблюдаю.

— Матеуш, я не хoчу…

— Нет, — жестко оборвал он просьбу прекратить это все. — Нет, Лера-Лера. Ты забываешь, что не только ты меня, но и я тебя хорошо знаю. И пока я вижу совершенно обратное — ты жутко боишься, но хочешь. Ты хочешь. А раз хочешь… Считай мою помощь в вашем воссоединении — подарком на Новый год.