Исправить (ЛП) - Уилсон Киврин

Отодвинувшись на дюйм, я грубо заявляю:

— Ты просто оттягиваешь неизбежное, детка.

В ответ она решает показать зубки и, ухватив конец моего галстука, начинает наматывать его на руку. Какого черта? И прежде, чем я успеваю понять, она уже добирается до самого горла, крепко вцепившись пальцами в узел.

Это ошейник. Она держит меня на поводке.

Я пытаюсь отстраниться, но она с яростью дергает за галстук и тот неловко затягивается на моей шее, пока она тянет меня к себе. Удерживая так, в опасной близости, почти нос к носу, тяжело дыша, она задает мне один вопрос:

— Что теперь?

Черт тебя побери, Пейдж! Ты так чертовски горяча, а я так чертовски возбужден, что швы на брюках вот-вот лопнут.

Вот как мы поступим. Я подыграю ей, позволив немного подержать меня на привязи.

— А теперь, — задыхаясь шепчу я, — Я разверну тебя, задеру юбку и стяну твои трусики. А потом трахну. Прямо здесь. И только попробуй меня остановить.

Я знаю, что она не будет против. Но угроза — это часть игры. То, от чего у нее срывает крышу. Ничего не изменилось. Я угадываю это по тому, как она, тяжело сглатывая, дышит часто и неглубоко. По тому, как вздымается ее грудь под облегающим лифом платья, по припухшим губам и лихорадочному блеску в глазах.

Я мог бы с легкостью вырвать галстук из ее рук, но хочу, чтобы она сама выпустила его. Так что отпускаю ее запястье, хватаю за плечи и начинаю сжимать. Сначала не замечаю никакой реакции, поэтому сжимаю сильнее. И еще сильнее. Пока, наконец, не замечаю, как ее лицо искажается от боли, и тихо всхлипнув, она разжимает пальцы. Когда я поднимаю ее за руки, то сильнее впиваюсь в кожу ногтями, потому что знаю, что причиняю боль. Боль, которую она так жаждет и которая приносит ей наслаждение. Пока она пытается подавить стон, я, как и обещал, грубо разворачиваю ее, руками обхватываю грудь и притягиваю обратно, заключая в объятия. Она выгибает спину и отвечает приглушенным стоном на то, как я вжимаюсь пахом в ее задницу. И меня волной накрывает наслаждение, выбивая из груди остатки воздуха.

Откинув ее волосы в сторону, я судорожно ищу губами шею. Она всхлипывает, когда я впиваюсь в нее зубами. Одним быстрым и плавным движением я расстегиваю молнию на платье и нетерпеливо провожу рукой вдоль позвоночника, пока бретельки соскальзывают с ее плеч.

Вырвав руку из хватки, она пытается дотянуться до моей шеи. Спина напрягается и дрожит, когда я чувствую, как ее ногти царапают мою кожу. Просунув руку под ткань платья, я, наконец, добираюсь до ее груди, которая наполняет мою ладонь шелковистой податливой тяжестью. Слышу, как она хрипло стонет, когда я перекатываю между пальцами ее сосок.

Внезапно резко вздыхаю от острой боли. Нежное щекочущее поцарапывание превращается в пытку, когда она с силой проводит длинными острыми ногтями по моей шее, грозя вот-вот вонзить их в щеку. И на мгновение я выпускаю ее из рук. Затем, вынуждая убрать свои коготки, толкаю ее вперед, кладу одну руку на талию, а вторую на бедро, пока она пытается ухватиться за спинку дивана.

Задыхаюсь от потребности быть внутри нее. Еще немного и я достигну предела, так что торопливо задираю юбку до талии. Как и обещал. То, как она прерывисто дышит, подстегивает меня и я, зацепив пальцами край ее кружевных черных трусиков, стягиваю их вниз. Как и обещал.

— Боже, детка, — развязно говорю я. Вот она, полностью обнаженная прямо передо мной. Наслаждаюсь видом ее великолепной округлой задницы и такой желанной, истекающей соками киски. Хочу зарыться в нее лицом, насладиться вкусом и запахом, и оставаться так, пока не наверстаю все время, которое мы потеряли.

Я благоговейно поглаживаю ее ягодицы, провожу большим пальцем между ними и дальше, вниз, прямо к клитору. Каждое мое прикосновение заставляет ее выгибаться и судорожно вздыхать, и когда я понимаю, насколько она влажная, вся кровь в моем теле стекает к члену. Я торопливо расстегиваю ремень, затем пуговицу и молнию на брюках.

Я собираюсь трахнуть ее.

Как и обещал.

Спустив штаны и боксеры, я хватаю ее за колено и заставляю согнуться, поднимаю на спинку дивана, еще больше раздвигая ей ноги. У меня нет больше сил терпеть и я чертовски хочу сделать это прямо сейчас, так что погружаю свой член в нее до конца.

Наши стоны сливаются в один. Вгоняя себя так глубоко, я почти теряю голову от наслаждения, которое с каждым движением приносит мне ее гладкая и тугая киска. Закрыв глаза, я просто хочу остаться так навсегда. Погрузившись в нее. В Пейдж — единственную женщину, которую я когда-либо любил. Единственную женщину, которую я никогда не переставал желать и единственного человека, которому я отдал всего себя, свое тело и душу. Я думал, что мне больше никогда не доведется испытать подобные чувства и почти смирился с этим. Это убивало меня.

Выгибаясь назад, она двигает бедрами мне навстречу и всхлипывает от нетерпения. Все еще приподняв ее колено, я хватаюсь за бедро с другой стороны, вынуждая остановиться. Затем отстраняюсь и погружаюсь с новой силой, и, черт возьми, она умирает от удовольствия. Слишком хорошо. Если я не приторможу, то она кончит слишком быстро.

Поэтому я замедляюсь, стискиваю зубы, поскольку каждый неторопливый толчок ощущается как сладкая пытка, а от ее задыхающихся стонов я скоро сойду с ума. Побелевшими на костяшках пальцами она сжимает спинку дивана, отталкиваясь от нее, чтобы встретить меня, когда я снова и снова вгоняю в нее себя. Так и должно быть. Я должен быть с этой женщиной.

— Сильнее, — выдавливает она, отчаянно и требовательно. — Я хочу жестче.

Хрипло вздохнув, я хватаю ее за бедра, удерживая на месте. Черт! Она даже не понимает, как близко я подошел к краю, иначе не была бы такой напористой.

— Что ты творишь? — брыкаясь, она вопит и пытается высвободиться из моей хватки. — Не останавливайся! Ты что, издеваешься?

— Нет, — отвечаю я, поглаживая и сжимая ее ягодицы. — Успокойся.

Она издает разочарованный рык.

— Нет. Я хочу кончить.

 Вывернув шею и плечо, она смотрит на меня широко распахнутыми, блестящими от возбуждения глазами. И скалит зубы.

— Я готова. Заставь меня кончить, Логан. Прямо сейчас.

Господи, помоги! Она выгибается, делает небольшой рывок, и я вхожу в нее так глубоко, что теряю голову. Кряхтя, наклоняюсь над ней, одной рукой впиваюсь пальцами в бедро, а другой накручиваю ее светлые волосы на ладонь и туго натягиваю. А потом продолжаю погружаться.

— О, Боже, — встречая толчок за толчком, она стонет, зарывшись лицом в диванные подушки. — Да-а-а! Как же это хорошо! Господи, боже мой!

— Пейдж, — я подчиняюсь ее мольбам и трахаю жестко и быстро, хотя это почти убивает меня. — Детка!

— О, Боже! — выдыхает она снова, срывающимся голосом.

Затем я чувствую, как она напрягается и замирает, а ее киска пульсирует и сжимается вокруг меня. И я кончаю, в последний раз войдя в нее так сильно и так глубоко, что закрываю глаза и издаю хриплый стон. Мне начинает казаться, что сладкая мука никогда не кончится и это прекрасно. Это не просто великолепное ощущение. Это блаженство в чистом виде, сладкое и первобытное.

Черт возьми!

Я слышу, как она пытается перевести дух. Опираясь о спинку дивана, я выпускаю пряди ее волос, провожу кончиками пальцев по шее и ниже, по позвоночнику. Чувствую, как она начинает дрожать под моими руками.

Внезапно, что-то впивается мне в бок.

— Ух, — вздрагиваю я и морщусь от неожиданно острой боли, которая разрывает грудную клетку.

— Слезь с меня, — рычит она и делает попытку еще раз ударить.

Откидываясь назад, я рывком выпрямляюсь — и тут же оплакиваю потерю ее тепла и ощущения ее тела под моим.

Пока она спускает ноги на пол и начинает сердито натягивать платье, я привожу себя в порядок, замирая от предчувствия, холодком, пробирающим до самых костей. Да, я отдавал себе отчет, когда соблазнял ее.

Я просто не представлял, что это произойдет так быстро.

Повернувшись, она пронзает меня испепеляющим взглядом.