Ненавидеть Адама Коннора (ЛП) - Мейз Элла

Я оставила Олив и Джейсона внутри после того, как сообщила им новости, и вышла, потому что «была такая прекрасная ночь, и мне нужно было понаблюдать за звездами»… что на самом деле означало, что мне нужно было подышать свежим воздухом и изо всех сил постараться, чтобы убедить себя что все будет хорошо и что я должна просто дышать. Просто закрой глаза и дыши. Когда Олив встала, чтобы присоединиться ко мне, краем глаза я увидела, как Джейсон мягко схватил ее за руку и покачал головой.

Я не думала, что он сможет долго удерживать ее внутри, но все равно ценила его попытки.

Успешно дыша в течение по крайней мере нескольких минут без внезапного сердечного приступа, я оглянулась через плечо, чтобы увидеть, не очнулись ли еще Олив и Джейсон.

Они очнулись. И они танцевали.

Без музыки.

Я до сих пор не знаю, что в этой сцене так сильно поразило мое сердце, но я помню острую боль, которую я чувствовала в груди.

Не поймите меня неправильно, это была не зависть. Я не хотела для них ничего, кроме счастья, но, может быть, я впервые хотела, чтобы кто-то обнял меня так близко, посмотрел на меня так же, как Джейсон смотрел на Оливию. Его пальцы играли с ее волосами, а голова Оливии лежала на его груди. Глаза закрыты.

Музыки не было.

Ничего, кроме них двоих в мире.

Итак, на короткое время, я захотела того же самого для себя.

Чувство безопасности, что кто-то был рядом, чтобы поддержать тебя, когда гравитация была слишком велика, чтобы справиться с ней в одиночку, что у тебя был кто-то, кому ты могла достаточно доверять, чтобы отпустить.

Всего на мгновение мне захотелось, чтобы кто-то поддержал меня и сказал, что все будет хорошо, что мои опасения были напрасными.

Когда я услышала музыку, доносящуюся поблизости, я заколебалась лишь на мгновение, прежде чем поднять свою задницу с земли и осторожно перелезть через стену, которая стояла между мной и Адамом Коннором.

Когда я шла по каменной дорожке, я остановилась, когда увидела, что он стоит перед стеклянными окнами и смотрит на меня. Это была немного другая версия Адама Коннора, которого я видел в ту первую ночь с Олив: рубашка на пуговицах, закатанные рукава, черные брюки… с той лишь разницей, что он не выглядел так, будто пытался что-то сообразить. На самом деле наоборот. Пока мы смотрели друг на друга, он выглядел так, будто все понял.

Он был всем, чего только может желать девушка.

Не говоря уже о самой горячей DILF.

Почувствовав внезапный холод в костях, я обхватила себя руками и продолжила идти к нему.

Он не отводил взгляда от моих глаз, когда открывал передо мной дверь.

Прежде чем он успел что-либо сказать, я сделала шаг вперед, наклонилась и поцеловала его. Это не был поцелуй типа “Я хочу вынести тебе мозги”, хотя я была бы не против сделать именно это. Это был… другой тип. Тип, который я не хотела называть.

О черт. Отлично. Это был сладкий поцелуй. Таких поцелуев я избегала.

Он не остановил меня. Он стоял там, его губы так мягко двигались по моим, а я изо всех сил пыталась успокоить свое кричащее сердце.

Когда его рука мягко коснулась моей талии, то ли чтобы оттолкнуть, то ли притянуть к себе — я не могла рисковать, — я отстранилась от его губ и снова начала слышать музыку.

— Люси… — пробормотал Адам, его горячее дыхание коснулось моих влажных губ.

— Я не знаю этой песни, — пробормотала я в ответ и, наконец, посмотрела ему в глаза. — Я знаю, что это Джордж Майкл, но я не знаю эту песню.

Он замолчал на мгновение, пытаясь найти что-то в моих глазах.

— Она называется “Jesus to A Child”, — сказал он после неловкой паузы.

Я кивнула, но больше ничего не сказала.

— Ты пришла спросить о песне?

— Я никогда не слышала ее. Красивая песня.

— Это старая и красивая песня.

Эти живые зеленые глаза, которые смотрели на меня с такой напряженностью, тоже были нежными. Мог ли он увидеть, что мне нужно, хотя я уже понятия не имела, что это такое? Я заставила себя улыбнуться, изо всех сил стараясь не показать, как сильно меня трясло внутри, когда я стояла перед ним.

Тебе не следовало перелезать через стену, чтобы добраться до него, кричал мой мозг. Ты не должна была слушать свое глупое сердце.

— Ты любишь танцевать? — спросила я, игнорируя здравый смысл.

— Нет.

— О, — удивилась я. — Хорошо.

— Все равно пригласи меня, — возразил он.

Я колебалась.

— Потанцуешь со мной?

— Да.

Он взял мою руку в свою теплую, большую руку и потянул меня внутрь. Как только он закрыл дверь и повернулся ко мне, я подошла к нему, положила руку ему на сердце и положила голову рядом с ним. Его тело на мгновение замерло, но затем он обвил одной рукой мою талию и притянул мое тело ближе к себе.

Я выдохнула, затаив дыхание, и что-то полегчало в моем сердце.

Что-то полегчало в моем глупом сердце, я должна сказать.

Он не спросил меня, что случилось, хотя я знала, что в конце концов он это сделает. Все, что он сделал, это нежно заправил мои волосы за ухо и положил подбородок мне на макушку.

Мое чертово глупое сердце дрогнуло.

Затем он поднял левую руку и отвел ее от своего сердца. Это немного разочаровало, но я знала, что захожу слишком далеко.

Когда я опустила руку, он поймал ее на полпути и начал переплетать наши пальцы. Мои глаза открылись, и я наблюдала, как подушечка его большого пальца слегка ласкает чувствительную кожу между моим большим и указательным пальцами, а мои пальцы идеально вписались между его.

Я сжала пальцы вокруг его руки и держала.

Не отрывая головы от его груди, я взглянула на него сквозь ресницы и увидела, что его внимание сосредоточено исключительно на наших руках. Он выглядел… он выглядел иначе. Вдумчиво. Волновано? Затем он моргнул и снова положил мою руку себе на грудь, его собственная рука накрыла мою.

Хватило наглости … я полагаю.

Я была тем, кто пыталась соблазнить его и у него не было никакого права, никакого права пытаться соблазнить мое сердце.

Но… я все равно позволила ему держать меня за руку. Это было удобно.

Стоять так с ним было удобно. Слышать его ровное сердцебиение. Его тепло против моего тела.

Рука, лежавшая у меня на спине, была такой же успокаивающей, как и та, держащая мою. Это привязало меня к миру.

А может только к нему.

Все это было так легко на душе.

И все это было так страшно.

Я все еще позволяла ему. Не судите меня. Если бы вы были на моем месте, вы бы уже растаяли, по крайней мере, я все еще стояла прямо.

Я пропала.

Поэтому я позволила ему держать мое сердце в своих руках. В любом случае, это было только на мгновение.

Внезапно песня оборвалась, и тишина, наполняющая комнату, стала еще громче, чем когда играл Джордж Майкл. Это длилось всего несколько секунд, когда снова началась та же самая песня.

Но… в течение этих нескольких секунд Адам мягко покачивал нас, и я исполнила свое желание. Я танцевала без музыки. Пусть даже на мгновение, у меня было то, что было у Оливии и Джейсона.

И это должно было напугать меня до чертиков… но не испугало.

Я упоминала, что у меня было глупое сердце?

Я снова закрыла глаза и позволила Адаму вести нас, пока я впитывала болезненные слова. Это были не просто слова. Можно было сказать, что ему тоже было больно — я имею в виду Джорджа Майкла.

Ему было больно за любовь, которую он потерял, а я потерялась в поисках любви, которую, как я знала, у меня никогда не будет.

— Это правда? Что он говорит? — спросила я низким голосом.

— Какая часть?

— Действительно ли в любви заключено блаженство?

— Ты расскажи мне. У тебя был парень.

— А у тебя жена. У меня был Джеймсон… я любила его… но все было не так. У меня никогда такого не было.

— Что ты имеешь в виду?

— Он был… мы были… мы были великолепны в постели, я расскажу тебе много об этом, но вне этого… я не знаю, я никогда не доверяла ему так, как Оливия доверяет Джейсону. Он был кокетливым. Он не относился к этому серьезно, но все равно было больно видеть, что он не так сильно отличался от других людей, как и от меня. Когда я замечаю, как Джейсон смотрит на Олив, даже когда она делает что-то обыденное, например, пьет воду или вообще ведет себя как сумасшедшая, я вижу, как его губы приподнимаются. Если я чувствую себя очень сентиментально и нелегко, я действительно могу увидеть его любовь к ней. Опять же, сентиментально, я знаю, но им подходит любовь. Им подходит любовь. Это выглядит правильно. До того, как я пришла сюда… — Я колебалась, не уверена, стоит ли мне делиться или нет. — Они танцевали без музыки. Посреди своей гостиной они танцевали без музыки.