Немного о потерянном времени (СИ) - Шабанн Дора

— Короче, Мудрая Сова, дела хреновые. Бенедикта вашего выпустили под подписку. Как там вышло, не знаю. Мой прохлопал, был на выезде.

— Охр… — вашу же молекулу!

Вот ведь скользкий тип. Или это те самые отцовские связи сработали, о которых Рус говорил. Не восприняли мои мужчины их всерьез. А зря.

— Да, так что ты там Русику скажи, чтоб за своим трофеем следил, — Лейла в историях подопечных родного Центра наслушалась всякого такого, поэтому сразу предполагает в людях худшее.

И я не могу сказать, что она так уж часто ошибается.

— Поняла тебя. Если будут новости — пусть твой муж сразу моему звонит, — с радостью предоставлю Владу возможность отвлечься от одной родни, посвятив время проблемам другой. В конце концов, за язык его никто не тянул.

Лей оживилась:

— О, это дело! И чего мы вечно лезем, а?

— Привычка все на себе тянуть. Давно пора перестать, но мы же без горящих изб никак, — грустно замечаю, выставляя на стол мясную и сырную тарелки.

Пусть едят, никогда еще на моей памяти мужчины печеньем и орехами не наедались.

— Договорились. До созвона, держитесь там, — и Лейла исчезает.

Это она еще не знает, что у нас тут еще один гость нарисовался.

Сквозь окна веранды вижу, как мой муж что-то эмоционально жестами поясняет своему армейскому другу. Тот в ответ смеется. Влад, судя по всему, скрипит зубами.

Вот Степан что-то говорит, выставляя вперед кулак, и все разрешается мирно, ибо муж ухмыляется и стукает по нему своим в ответ. Они кивают друг другу и удаляются за угол дома.

Такой цирк, с одной стороны, с другой — от этого товарища у нас столько напряжения и недовольства в семье. Но мужская, проверенная годами, огнем, водой и медными трубами дружба — святое. Женщине туда лучше не лезть.

Хорошо бы этого кадра чем-нибудь занять, раз выгнать вежливо не получается. Но чем?

Некоторое время спустя, глядя на мужчин, отказавшихся от чая и дружно потягивающих черный кофе, кручу в голове варианты нейтрализации Степана Тимофеевича.

Самой под танки категорически не хочется, да и опасно.

И муж нервный, и мне неприятно.

Осеняет меня, естественно, внезапно. Когда я вижу Ника, вкатывающего коляску во двор.

На ужин за столом собирается вся компания.

Розовая и счастливо блестящая глазами Лада все время прячет лицо у Руса на плече, а тот улыбается так широко, что я от души завидую.

Ник горд собой, поэтому тоже сияет. Вот такая светящаяся радостью компания собралась.

Только у меня лицо, видимо, оставляет желать, раз Степан-заноза-Тимофеевич наклоняется к уху и совершенно серьезно спрашивает:

— Рита, я могу тебе помочь?

Порыв ляпнуть: «Свали в туман» я удерживаю.

Киваю и добавляю:

— После чая обсудим.

Почему мне ужасно неловко от его плотоядной ухмылки и очень выразительного взгляда?

Ох, ёжки-плошки. История кривая получается.

После того как дети, закончив трапезу, удаляются в гостиную, а Влад выходит поговорить с Шефом по телефону, я решаюсь:

— Степан, у меня к Вам просьба.

Он оборачивается ко мне стремительно.

— Чего хочешь, шикарная женщина? — и усмехается так неприятно.

— Для начала — другого обращения. Мне некомфортно, но рушить ваше с Владом военное братство я тем не менее не желаю. Поэтому у меня просьба: более цивилизованное и менее обязывающее обращение, Степан.

В два шага он пересекает кухню.

Я и не обратила внимания, что до этого момента он стоял так, чтобы в окна полностью просматривался двор, а гостиная — в дверной проем.

Да, опыт не пропьешь.

— Хорошо, детка. Все для тебя. Чего хотела-то? — рядом с ним я всегда чувствую себя очень маленькой. Такой крошечной и незначительной.

Бесит.

Но это чувство сейчас кстати.

— Не скажу, что вышло лучше, но дело такое: старший сын остается на даче с любимой женщиной. А мы с детьми отбываем домой. Хотела попросить Вас остаться и проследить за безопасностью моего ребенка и его сокровища. Готова выслушать Ваши варианты оплаты?

Степан Тимофеевич ржет. Вот прямо закатывается.

А после смотрит очень серьезно и внимательно. Ни ухмылки, ни усмешки.

И спокойно объявляет:

— Хочу тебя. На сутки или двое. В полную собственность.

Ну, это что-то из сценариев низкопробного кино или сопливых любовных романов. Фу-у-у.

Лицо презрительно кривится само.

— Неприемлемо, — цежу я столь же вежливо.

Степан Тимофеевич поводит мощными плечами и широко усмехается:

— Ну, извини, дорогая. Только так.

— Я Вас услышала.

Иду на террасу, сцепив зубы, полыхая щеками и ушами.

Но так как вопрос с гуляющим на свободе Бенедиктом сам себя не решит, то по дороге набираю Лей:

— Привет, дорогая! У меня для подчиненных твоего мужа есть оплачиваемая работа!

— Ни фига себе, вообще-то, но ты не суетись. Я предполагаю, о чем речь. Твой муж с моим уже договорился. Ребята выехали. Выдохни, мать, все будет в ажуре. Очнулся твой спящий красавец и занялся исполнением обязанностей мужа и отца.

— Вот это новость. Лей, а когда это было?

— Вот буквально пару часов назад, наверное.

О, как. До ужина, значит.

— Спасибо, дорогая, а то тут наш назойливый охранник никак не справляется. Мы в город возвращаемся, на даче будут Рус и Лада. Как ты понимаешь, у меня есть реальные основания для беспокойства за их здоровье и безопасность.

— Ох, Мудрая Сова, все это понимают. Нормально всё будет. Наберу тебя позже, расскажешь, что там за новая муть у вас.

Не успеваю я выдохнуть, как на террасе появляется Степан:

— Ну, ты наконец-то передумала, моя милая трогательная мышка?

— Мне очень неприятно все это, Степан. Но спешу Вас успокоить, вопрос решен без Вашего участия. Мы выезжаем в двадцать один ноль-ноль.

Хмыкает. Стоит слишком близко, так, что я чувствую исходящий от него жар. Склоняется ближе, шумно втягивает воздух у моего виска, выдыхает горячо в шею. Меня продирает колкими противными мурашками с головы до пят, поэтому я стараюсь сразу отодвинуться, обходя вокруг чайного столика.

Следит за моими перемещениями с усмешкой, лениво тянет:

— Расскажешь потом, как выкрутилась, крошка? Знал, что ты полна сюрпризов, но не верил до конца.

Морщусь непроизвольно. Как же я не терплю эти все липкие, скользкие псевдолюбезности:

— Все мои сюрпризы исключительно для Влада, Степан. Остальное Вас не касается.

Вижу входящего в гостиную мужа и почти бросаюсь ему навстречу.

А в спину летит:

— Меня касается все, что связано с тобой, детка.

Да ну ёжки-плошки!

Глава 55

Лада

Я боюсь просыпаться.

Открывать глаза.

Каждое утро в момент, когда я слышу свой тихо крякающий будильник, на меня накатывает волна удушающего ужаса. И паники.

Я до темноты в глазах и остановки дыхания боюсь, что все, произошедшее со мной за последнее время, окажется сном.

Дышать я начинаю, только ощутив тяжелую горячую руку, что чаще всего крепко держит меня за талию или лежит на спине, если мне изредка удается поспать на животе.

«Боже, благодарю за него!» — первое, что я шепчу после того, как паника схлынет.

И плачу.

Я начинаю и заканчиваю свой день слезами.

Счастья и благодарности.

Не могу никак поверить, что это волшебство происходит со мной.

Дочь после операции стала гораздо спокойнее, лучше ест и спит, а когда бодрствует, то интересуется окружающим миром, улыбается, даже начала играть.

Я долго рыдала на груди Руслана, когда заметила, как после дневного сна Лиза трясла маленькой мягкой фигуркой кролика из нашей экранизации «Винни Пуха», а после грызла уши у Пятачка. Моя девочка начала трогать и рассматривать игрушки. Она такая же любопытная, как и обычные здоровые дети.

Это ли не счастье?

Но это не все мое счастье.

Другое, огромное, горячее, невозможное счастье почти всегда рядом.