Брак по расчету - Кингсли Фелиция

– Не боюсь. – По какой-то неизвестной мне самому причине я наклоняюсь к ней и шепчу на ухо: – Признаю, что ты молодец, но тебе еще многому предстоит научиться.

– Ты еще ничего не сказал, – укоряет меня она.

– О чем?

– Обо мне! О моем образе. Столько месяцев ты этого добивался, стыдил меня, и вот я появляюсь во всем блеске, точно сияющий на Рождество «Хэрродс»  [56], а ты только спрашиваешь «почему?»!

– Может, ты кое-чего не заметила, но я заметил, – возражаю я.

– Чего?

– Когда ты вошла в зал…

– И что случилось?

– Ничего, – невозмутимо отвечаю я.

– Как это ничего? – мрачнеет она.

– Впервые за все время, когда мы с тобой оказались в обществе вместе, не произошло ровным счетом ничего.

– Я не очень понимаю, к чему ты клонишь.

– Объясню: каждый раз, когда ты входила в комнату, ты магнитом притягивала взгляды, все внимание. Но не задирай нос, это не в хорошем смысле. Все поворачивались посмотреть на тебя, шокированные твоим внешним видом. И впервые сегодня вечером ничего не произошло. Никто не обернулся к лестнице в ужасе, будто ворвалась банда грабителей.

Джемма отводит взгляд и опускает голову.

– Ну, не расстраивайся. Это синоним того, что твой новый образ имел успех.

– Раз ты так говоришь… – Мои объяснения Джемму, похоже, не очень вдохновили.

– Говорю. И, так как сегодня меня тянет на откровенность, скажу тебе еще про два момента. Я очень ценю твои усилия, несмотря на то, что тебе потребовалось немало времени; и кто бы то ни был, но он проделал отличную работу, тебе действительно очень идет, прекрасно выглядишь. Поэтому – спасибо.

– Это три.

– Что?

– Три момента, а не два: ты ценишь мои усилия, я прекрасна и спасибо.

– Я не говорил, что ты прекрасна. Я сказал, что тебе очень идет.

– А ты не очень умеешь делать комплименты, да?

– Не выкручивай мне руки.

Какое-то время мы танцуем молча, потом я замечаю, что она оглядывает зал, будто ищет кого-то, и какая-то часть меня, которую я не могу контролировать, спрашивает:

– Полагаю, что среди причин для подобных изменений есть и кое-что еще… или кто-то еще?

– Кто?

– Ты неделями махала у меня перед носом его именем, как флагом, а теперь играешь в дурочку? Уиллоуби.

Джемма качает головой:

– Нет, Уиллоуби тут ни при чем.

– Ты будто кого-то ищешь.

– Твою маму, – с полуулыбкой отвечает она. – Хотела устроить ей обморок, как на показе мод.

– Не думаю, что тебе удалось бы добиться этого, как бы ни старалась.

Я затаиваю дыхание. Если Уиллоуби ни при чем, у меня одной проблемой меньше.

– Ты не можешь расслабиться? Я будто танцую с бюстом адмирала Нельсона, настолько ты зажата!

– Просто держусь настороже. Не сомневаюсь, стоит мне потерять бдительность, как ты тут же выдашь какую-нибудь из своих острот. Готовлюсь отражать удар.

– А при этом я, наоборот, самый спокойный человек в этом зале, в гармонии с миром. Все было довольно просто, и все же ты до последнего гребла против течения. А я всего лишь просил, чтобы рядом со мной был человек, который бы меня не унижал и не ставил в неловкое положение.

– Какая жалость! Только так можно уменьшить твое раздутое эго, и только неловкие положения могут сбить твою спесь, – откликается она с ангельской улыбочкой.

– То есть ты все это время так делала нарочно? – спрашиваю я.

– Постоянно, – удовлетворенно отвечает она.

– Ну ты и зараза!

Последние ноты медленного танца мы скользим молча, пока она не бросает на меня торжествующий взгляд:

– И все же в конце концов сегодня ты это признал.

– Признал что?

– Что я прекрасна.

Она выиграла. В этот раз она выиграла.

51

Джемма

После бегства Дельфины я оказалась в сложной ситуации. Да, я всегда считала, что эта женщина зря занимает место, но с каждым днем меня все больше вовлекают в управление Денби-холлом. И, как ни странно, мне это нравится.

Много лет я всегда была чьей-то подчиненной, ведомой, замыкающей, а теперь каждое решение вплоть до всяких мелочей требует моего одобрения.

Ланс и все остальные слуги бесконечно добры и всеми силами пытаются помочь мне привыкнуть, зная, что все для меня здесь новое.

А вот благотворительное общество – совсем другое дело: я – их эксперимент, и каждый мой шаг они рассматривают под лупой.

С показом мод я рискнула, и у меня получилось, но не знаю, будет ли удача на моей стороне и в этот раз.

Мне позвонила леди Антония и спокойным голосом, фальшивым, точно сезонные скидки, сообщила, что я теперь должна взять на себя организацию вечера вместо Дельфины: концерт григорианского хора в огромной оранжерее, предоставленной нам загородным клубом.

А я о григорианских хорах не знаю ровным счетом ничего.

И потом, где я этих григорианцев возьму?

Лошадей на переправе не меняют, поэтому раз уж я и на показе не знала, что делать, то и в этот раз буду импровизировать.

Когда наступает вечер мероприятия, зал переполнен. Леди Венеция уже стоит на сцене, готовясь вести мероприятие, которое я придумала. Не стану скрывать, некоторые сомнения о затее у меня остались, и я знаю, что половина присутствующих ждет моего громкого провала. Скрещиваю пальцы и надеюсь, что моя счастливая звезда и в этот раз сотворит чудо.

– Дамы и господа, мадам и месье, сегодня благотворительное общество «Юнион Джек» предлагает вам взамен выступления григорианского хора беспрецедентное мероприятие, которое организовала герцогиня Берлингем, леди Джемма Паркер! Поддержим ее аплодисментами. – Леди Венеция делает небольшую паузу, направляя все внимание на меня. – Уверена, эта идея будет пользоваться успехом, и я обращаюсь в первую очередь к вам, дамы. Как указано в приглашении, позже нас ждет легкий фуршет, затем танцы, но прежде каждая дама выберет себе кавалера на этот вечер. – Среди приглашенных поднимается гул голосов. – И – да, вам предстоит поучаствовать в аукционе присутствующих здесь мужчин. Кавалер будет в вашем распоряжении, готовый исполнить все ваши приказы и желания. В допустимых пределах, разумеется, – я обращаюсь, в частности, к вам, замужние дамы. Дорогие гостьи, внимательно выбирайте своего кавалера, поднимайте табличку с номером, перебивайте последнюю ставку и не забывайте про чековые книжки. И будьте щедры – в конце концов, это же благотворительность, разве нет? Начальная ставка аукциона – пятьсот фунтов стерлингов!

Я чувствую направленные на себя взгляды всех гостей в зале, и кто-то позади шепчет: «Какая дерзость», «Она сумасшедшая».

– И мы сразу же начинаем с первого лота: лорд Хэвишем, прошу вас, подниметесь ко мне на сцену?

Лорд Хэвишем, кашлянув, нерешительно оглядывается, а потом, с поддержкой сестры, встает и идет к леди Венеции. Он уже четыре года вдовец, и пора уже снять траур.

– Отлично, итак: лорд Хэвишем, девятый граф Твикенс, страстный поклонник шахмат, возглавляет королевскую охоту на лис, дважды победитель турнира по гольфу «Кубок Райдера» вместе с европейской командой.

Зрители явно смущены, поэтому сестра графа поднимает вверх свою табличку:

– Тысяча фунтов.

– Ну же, Джулия, ты же не хочешь украсть графа у другой счастливицы. С тобой он может быть в любой момент, – увещевает ее леди Венеция.

В глубине зала кто-то еще поднимает табличку:

– Две тысячи фунтов.

– Отлично, леди Смит. Хорошо, что ваш муж в Бельгии. Мы никому ничего не скажем, верно, друзья? Наберем воды в рот!

Другие гостьи тоже робко поднимают таблички, но леди Смит все же удается заполучить графа.

С успешным первопроходцем жизнь остальных становится проще, и граф Клеркенвелл и барон Фэнсуорт поднимаются и сходят со сцены со скоростью света.

Мужчин для участия я выбирала исходя из собственных долгих наблюдений за аристократической фауной на этих бесконечных торжествах.