Джонатан смеется.
— Посмотрю, что смогу сделать.
Я целую его. Мы не должны продолжать заниматься этим, но мне тяжело себя остановить, когда дело касается этого мужчины. С ним я снова становлюсь безрассудной.
Джонатан целует меня в ответ. Руки двигаются по моему телу, прикасаясь, доставляя ласку. Я стону в его рот, когда он начинает тереться об меня — даже ограниченный сломанным запястьем он легко управляет своей магией.
Я разрываю поцелуй и ахаю, в то время как Джонатан опускается с поцелуями на мою шею, и в то же самое время возится со своими штанами, но колеблется по какой-то причине.
— Ты на противозачаточных, верно?
Я отстраняюсь на достаточное расстояние, чтобы встретится с его взглядом.
— Мы не обсуждали это, — продолжает. — Я не был уверен, знаешь, и нам стоит быть осторожными.
Он пытается вести серьезный разговор — пытается быть разумным. Какими мы и должны быть. То, чем мой отец, вероятно, гордился бы. Джонатан продолжается тереться об меня, не останавливаясь, и все становится таким безумным, потому что я все ближе и ближе — удовольствие разливается по моему телу.
В то время как оргазм накрывает меня с головой, я пытаюсь говорить через вдохи:
— Я... эм... у меня имплант... в моей... ааа... руке, — о, боже. — Он будет действовать... еще один... год... ааа.
Джонатан меняет нас местами, и я оказываюсь под ним. Он больше не медлит, говоря:
— В таком случае...
***
— Нет, нет, нет...
Меня будит звон будильника. Комната расплывается передо мной, а глаза жжет, когда я пытаюсь их открыть, в то время как ударяю по тумбочке, чтобы заглушить шум.
— Заткни эту штуковину, — бурчит хриплый голос рядом, слова заглушены, так как его владелец накрывает голову подушкой. Нажимаю на кнопку — какую-то кнопку, любую кнопку, — чтобы выключить будильник, одновременно пытаясь сесть, когда рука обнимает меня за талию и тянет назад. — Хмм, останься.
— Не могу, — отвечаю. — Мне надо на работу.
— Прогуляй.
— Мэдди нужно в подготовительную группу.
— Она тоже может прогулять.
Смеясь, пытаюсь вырваться из его хватки.
— Серьезно, Джонатан, мне нужно вставать.
— Я бы предпочел, чтобы это было не так.
— Обломись.
Драматично вздохнув, Джонатан ослабляет свою хватку, позволяя мне выскользнуть из кровати. Я потягиваюсь, ворча, так как все мое тело болит. Кажется, даже кости болят. Я слишком молода, чтобы чувствовать себя такой старухой, но реальная жизнь, помните?
Поглядываю на кровать, на Джонатана, когда он выглядывает из-под подушек. Так странно — очень странно, видеть его здесь. В какой-то степени захватывающе, но, тем не менее, страшно. Но понимаю, что так же как с его анонимностью, это не будет длиться вечно.
— Наверное, мне тоже стоит вставать, — говорит, бросая подушку на матрас рядом с собой, и садится. — Надо найти смелость выйти на улицу и показаться моей сварливой хозяйке.
— Можешь остаться здесь, — моментально предлагаю. Возможно, слишком быстро, учитывая его ошеломленный взгляд, но я и сама испытываю шок.
Ты серьезно предложила ему остаться?
— Ты уверена? — спрашивает Джонатан.
— Нет, — отвечаю.
Он смеется.
— Но ты можешь, если хочешь, — продолжаю. — Остаться и прятаться. Так же так будет проще видеться с Мэдди.
— Ладно.
— Только не ройся в моем нижнем белье, пока меня нет дома.
— Даже не думал об этом, — отвечает, ухмыляясь. — Это означает, что позволено делать это, когда ты здесь?
Закатив глаза, наклоняюсь и целую его, не останавливаясь, не задерживаясь и не отвечая на его вопрос, прежде чем покидаю комнату. Принимаю душ и надеваю рабочую форму. Джонатан уже спит, когда я иду будить Мэдди.
Я истощена, а утро тянется и тянется. Мэдди завтракает «Лаки Чармс», до того как я отвожу ее в сад, успевая на работу ровно к восьми. Маркус уже там, бормочет что-то о расписании, днях отпусков и сверхурочной плате. Едва удостаиваю его вниманием, отмечая время прихода на работу, пока не слышу:
— Кеннеди может встать за кассу на этих выходных.
Ох, что-что?
— Извини? Что я могу сделать?
— Ты ведь не возражаешь? — спрашивает он, даже не смотря на меня, пока все его внимание приковано к каким-то бумажкам. — Бетани хочет взять отгул на выходные, а больше некому ее прикрыть.
— Есть новая идея — нанять кого-то, — предлагаю. — Нам давно не хватает кассиров. Это было еще до того, как Бетани начала все время просить отгулы.
— Я мог бы, — отвечает Маркус. — Просто подумал, что тебе захочется дополнительных часов, раз ты мать-одиночка.
— Будучи матерью-одиночкой, мне хочется проводить время со своей дочкой, так как сейчас это не очень-то удается.
— Достаточно справедливо, — говорит он, все еще не смотря на меня. — Сделаешь мне одолжение, когда пойдешь в зал? Скажи Бетани, что я отклонил ее просьбу.
Привет, чувство вины.
Покачав головой, направляюсь в главный зал, чтобы закончить свою работу и уйти вовремя. Вожусь в кладовой, выясняя, что нужно заказать, когда раздается тихий стук, затем открывается дверь, и появляется Бетани.
— Привет, Кеннеди.
— Привет, — отвечаю и тут же выпаливаю: — Маркус не одобрил твою просьбу отгулов.
Она хмурится, но не жалуется, просто стоит, облокотившись на дверную раму, наблюдая, как я распихиваю коробки и ящики, заканчивая то, что не успела вчера, из-за того, что прикрывала ее.
— Так тебе что-то нужно? — спрашиваю через несколько минут, зная, что сейчас она должна стоять на кассе.
— Нет, я, эм... хотела извиниться за прошлую ночь, — признается. — Из-за того, что постучалась к тебе. Джош — мой парень, работает разносчиком пиццы, и поклялся, что доставил пиццу парню, который выглядел как... кое-кто.
— Кто-то мне знакомый?
— Джонни Каннинг.
Она неловко смеется, и я замечаю, как ее щеки покраснели от смущения.
— Итак, твой парень сказал, что доставил пиццу Джонни Каннингу в мою квартиру.
— Да, — подтверждает. — Я подумала, что не такое уж безумие, что он может быть в городе, раз он был здесь раньше, и никто не видел его в последнее время, но, должно быть, Джош словил галлюцинацию. Вероятно, что он видел Эндрю, потому что Джонни Каннинг не мог находиться у тебя в квартире.
Я отвлекаюсь от своих дел, чтобы посмотреть на нее.
— Почему это?
— А?
— Почему его не может быть в моей квартире?
Она смеется.
— А с чего ему там быть?
— Не знаю, — говорю, пожав плечом. — Может, мы давно знакомы, и он решил вспомнить старые добрые времена.
— Да, конечно, — отвечает Бетани, все еще посмеиваясь. — В таком случае передай ему от меня привет.
— Передам, — отвечаю ей, качая головой, когда ухожу.
Дальше время тянется так же, как утром. Ко времени ланча я беру перерыв, закрываюсь в кладовке, желая немного тишины и покоя. Усевшись на ящик, вытаскиваю телефон и вижу сообщение от Эндрю.
Ужин на выходных.
Пялюсь на сообщение, прежде чем удаляю уведомление и отправляю сообщение Джонатану.
Бетани (твоя местная фанатка) передала привет.
Он моментально отвечает.
Мило. Передай ей и от меня привет.
Передам:)
Я медлю, прежде чем печатаю еще одно сообщение.
Дрю пригласил меня на ужин.
Чувствую себя идиоткой, нажав отправить, желая, забрать свои слова назад.
— Глупая, глупая, глупая, — бормочу. Зачем я ему это сказала?
На экране мелькают точки, означающие, что он отвечает, и затем исчезают, снова и снова и снова, по крайней мере, минуту, может, две. Затем раздается звонок от Джонатана.
