На лезвии ножа (СИ) - Адам Сара

Репортёр продолжает говорить, но я выключаю телевизор швырнув пульт на пол.

Джон… просто не верится! Я до сих пор, до конца не ощутила его уход! Ведь гроб действительно был закрыт, и я не видела его лица, поэтому в моей памяти он всегда будет живым…

Он больше никогда на назовёт меня «белкой», не обнимет заботливо, чтобы успокоить. У меня не было братьев и сестёр, но Джон словно заполнял эту пустоту всё сильнее, каждым своим присутствием. Он больше не заступится перед Адамом за меня, и не приедет к нам с пиццей. Мы не поедем с ним в охотничий домик и не будем в обнимку стоять у обрыва скалы. Он никогда больше не накинет на меня своё пальто, сам оставшись в одной рубашке, главное, чтобы я не мёрзла… Я никогда больше не услышу его подколы над Адамом. Я вообще больше никогда его не услышу…

Я ненавижу тех, кто это сделал. Нельзя так думать, но я искренне надеюсь, что звери, убившие Джона — будут страдать в агонии и поплатятся за содеянное!..

Всхлипы вырываются из моей груди превращаясь в неконтролируемые рыдания. Бью себя в грудь, чтобы унять эту тупую боль.

— Ну-ну девочка, не плачь… — прибежавшая Хильда на мои завывания, пытается усадить меня и успокоить, а у самой глаза красные и полные слёз. — Джон бы не хотел, наших страданий. Он не любил слёзы и хорошенько отругал бы нас сейчас за разведённую сырость.

— Это так не справедливо, Хильда! — всхлипываю и прижимаюсь к ней. Вошедшая Аннет присоединяется к нам садясь рядом. Мы плачем, обнимаясь втроём и не сдерживая свои слёзы…

***

Признаться, честно я думала, что Адам, как обычно исчезнет, закопавшись в работе и не приедет ночевать. Но я ошиблась.

— На сегодня вы свободны, можете ехать, — он возвращается домой через пару часов и отпускает Хильду и Аннет с работы. — На пару дней можете взять отгул, оплачиваемый естественно.

Мы коротко прощаемся, и они уходят. С грустью представляю, как останусь совсем одна в этом доме в ближайшие дни. Что я буду делать…

Ужинать мы садимся в тишине, но к еде ни один из нас даже не притрагивается. Я просто ковыряюсь вилкой в тарелке, а Адам смотрит в одну точку откинувшись на спинку стула. Одинокая слеза падает с моих глаз, следом ещё одна, образуя лужу на столе.

— Буду в кабинете, — Адам резко встаёт, от чего стул со скрипом проезжается по кафелю.

Просидев ещё, какое-то время за столом в оглушающей тишине, встаю и достаю открытую бутылку вина. Помню Хильда, как-то использовала его для приготовления пасты. На кухне стоит полумрак, наливаю полный бокал и зажмуриваясь начинаю залпом вливать в себя жидкость. Впервые в жизни я пробую алкоголь, мне так сильно хочется забыться и отпустить все мысли, что я нахожу самый простой и действенный способ — напиться.

После первого глотка, вино кажется мне настолько омерзительным, неприятным и непонятным на вкус, что я начинаю захлёбываться, продолжая его глотать в отвращении к алкоголю и самой себе. Красные струйки жидкости текут изо рта к шее и оставляют алые пятна на блузке. Придерживая рот одной рукой, бегу к раковине и выплёвываю недопитое содержимое. Какая гадость! Может не стоило пить вино залпом? Нюхаю бокал, нет вроде не испорчено. Хотя откуда мне знать, как оно должно пахнуть?

К горлу подкатывает тошнота, бросаю бокал в раковину, зажимаю рот двумя руками, блевать в кухонную раковину не хочется, поэтому сдерживаюсь насколько могу и бегу в ближайшую уборную. Распахнув еле как дверь, падаю на колени перед унитазом. Я не ела со вчерашнего дня, поэтому из меня выходит только вино и желчь. Рвотные позывы продолжаются, и я просто дёргаюсь над унитазом в немых конвульсиях.

Не знаю сколько времени проходит, пока я сижу скрученная над унитазом. Когда более ли менее меня отпускает, подхожу к раковине умываюсь и споласкиваю рот. Затем ковыляю на кухню и делаю уборку, насколько мне позволяет на это состояние. Загружаю посуду в посудомоечную машину и ухожу наверх. Ноги совсем не слушаются, подняться по лестнице становится целым испытанием. Держась за перила, еле нахожу в себе силы подняться на второй этаж. Останавливаюсь сделать передышку, и слышу, как из кабинета по всему этажу разносится громоподобный голос Адама:

— Доставьте мне их! Насрать, как вы это сука будете делать! — замираю, прижимаясь к перилам и невольно продолжаю подслушивать, как яростно он орёт. — Нет. Такой расклад меня не устраивает! Я собственноручно перережу их глотки!

Не сложно догадаться, что речь идёт об убийцах Джона. Живя в этом, доме, я месяцами, словно находилась в замке собственных иллюзий. Я не задавалась особо вопросами о том, чем конкретно занимается Адам, помимо прикрытия ресторанным бизнесом. Мысли то возникали, но, чтобы прям углубляться и выяснять — нет. Что он делает, когда сутками пропадает вне дома? Какую деятельность ведёт человек, нажив себе врагов вокруг до такой степени, что они убивают его «правую руку»? И самое главное кто они и сколько их?

Вздрагиваю от звука хлопнувшей двери. Я настолько сильно погрузилась в свои мысли, что не заметила, как Адам вышел из кабинета.

— Подслушивала? — строгим голосом спрашивает он, направляясь ко мне. Его движения резкие и размашистые.

— Случайно вышло, — честно отвечаю мужу. — Я остановилась передохнуть и услышала обрывки фраз.

— Чё случилось? — подойдя вплотную Адам поднимает моё бледное лицо за подбородок, чтобы я смотрела в его глаза.

Сейчас совсем не то время, когда хочется врать или увиливать, но и беспокоить его своим глупым поступком, тоже нет желания. Однако гипнотизирующий взгляд, заставляет меня выкладывать всё на чистоту. Если совру, всё равно поймёт, ведь Адам знает меня, как никто другой.

— Я хотела напиться и меня стошнило…

Становится так стыдно от своего поступка, что моё лицо начинает полыхать. Стыдно не то, что я хотела выпить, а из-за последствий глупого поведения. Не умеешь пить, зачем берёшься?

— Иной раз хочется вышвырнуть тебя в окно, — Адам тяжело вздыхает и крепко прижимает меня к себе, проводя рукой по волосам. — Уверена, что тошнило из-за этого? — он с подозрением щурит глаза, сканируя меня с головы до ног.

— Да … — пару секунд колеблюсь стоит ли вдаваться подробности, — я просто стала залпом вливать в себя вино.

— Кто вином то напивается, — качает головой, а затем подхватывает меня на руки, инстинктивно прижимаюсь к его надёжной широкой груди. Мы поднимаемся на третий этаж в спальню. — Джон бы научил тебя накидываться так, чтоб в космос улететь, — Адам ухмыляется своим словам.

— У него была девушка? — спрашиваю, когда муж усаживает меня на постель и садится рядом. Он ставит локти на колени и опускает голову на свои ладони. — Сейчас понимаю, что совсем ничего не знала о его жизни…

— Джон любил только одну, — задумчиво протягивает Адам хриплым голосом, и словно нехотя добавляет следом, — её убили девять лет назад.

— Что? — я ошарашенно смотрю на мужа. — Какой ужас… как… как он смог пережить это? — слова непроизвольно застревают в горле.

— Не знаю белка, — Адам протягивает руку и прижимает меня к себе. — Я б, наверное, не вынес, если с тобой чё случись.

— Как её … убили? — моя и без того раненная душа не хочет знать подробности, но я почему-то всё равно спрашиваю. Просто проведя столько времени с рядом Джоном, я даже не догадывалась о том, что творится у него на душе… Я волновалась только о своей шкуре и совершенно не интересовалась, окружающими меня людьми.

— Девушку звали Эмили. Она была жуть, какая добрая, тащила в дом всяких бездомных зверушек, — Адам начинает задумчиво рассказывать, погружаясь в свои воспоминания тех лет. — Мы с Джоном тогда на пике были, только начали рубить большие бабки. Сопляки дорвались до красивой жизни, чё. Тут она появилась и его понесло: любовь — все дела. Взаимно у них всё было, он её в Париж повёз, предложение там даж сделал, — я взволновано слушаю, представляя это всё в своей голове. — Мы в то время серьёзным дядям дорогу перешли, о последствиях не думали, а Эмили оказалась слабым звеном. Её убили на наших глазах… — он делает паузу тяжело выдохнув, — мы пытались спасти её, но там вообще без вариантов было. Теперь, сука, на моих глазах убили Джона.