Скрытые таланты - Кренц Джейн Энн

— Может, и так.

— Похоже, я тебя не убедил.

— Вот послушай: из окна передней комнаты Зоун за деревьями немного видно заднее крыльцо Эмброуза. Зоун сказала мне, что сидела у этого окна, погруженная в медитацию, в ночь, когда Эмброуз упал с лестницы. Ей показалось, что она кого-то видела в тумане.

— Судя по всему, в ту ночь был довольно густой туман. Она могла видеть оленя или Блейда, делавшего свой обычный обход.

— У нее было всего несколько мгновений, пока этот человек не выключил фонарик и не исчез и тумане. Она не могла рассмотреть его как следует, но ей показалось, что это был Кинкейд.

— Точно мы этого уже не узнаем, — сказал Калеб.

Сиренити попыталась заглянуть ему в лицо.

— А что, если это был не Кинкейд, не олень и не Блейд? Что, если это был кто-то совсем другой и шел он — или она — специально к Эмброузу?

Калеб застонал и притянул ее к себе.

— Так вот в чем дело. Твое воображение сорвалось с тормозов. Ты имела несчастье столкнуться с одним убийцей, и теперь они начинают мерещиться тебе повсюду.

— Я серьезно, Калеб.

— Я тоже.

Он перекатил ее на спину и сдвинул кверху подол ее ночной рубашки.

— Калеб?

— Посмотрим, не удастся ли мне заставить тебя думать о чем-нибудь другом. — Одна его рука сжала ей бедро, когда он накрыл ее рот своим.

Сиренити обняла его за шею. Он прав, подумала она. Ей и правда необходимо сейчас подумать о чем-нибудь другом. Как всегда, у Калеба были ответы на все вопросы.

Глава 14

Сильный запах брожения стоял в небольшом помещении пивоварни позади книжного магазина. Калеб с интересом наблюдал, как Куинтон проверяет свои чаны. Новая партия «Старого свиного пойла» готовилась к розливу.

— Пиво особой зимней варки, — пояснил Куинтон, глядя на шкалу какого-то прибора. — Я варю его только один раз в год, в честь наступления зимнего солнцестояния.

— Понятно, — сказал Калеб.

— На этой стадии приходится тщательно наблюдать за всем. — Куинтон что-то подкрутил на одном из приборов. — В пивоварении выбор времени и точность — это все, совсем как в математической вселенной. В этом процессе видится отражение взаимодействия различных космических векторов. В пиве силы разрушения, изменения и созидания отражаются на символической шкале, которая доступна для оценки и понимания человеческим разумом.

— Охотно выпью за это. — Одной рукой Калеб оперся о стену, подцепил на согнутый крючком палец другой свою куртку, перекинул ее через плечо и бросил взгляд на часы. — Коль скоро речь зашла о времени, не скажете ли, зачем вы просили меня прийти сюда, Пристли? Полагаю, вы хотели поговорить не только о космических силах и пивоварении.

— Вы торопитесь? Собираетесь куда-нибудь?

— Собственно говоря, да.

Куинтон нахмурился.

— Уезжаете из города?

— На некоторое время.

— Сиренити едет с вами?

— Нет, не едет.

— Вернетесь обратно скоро?

— Рассчитываю вернуться к вечеру. Почему вы спросили?

— Просто поинтересовался. — Куинтон расслабился и опять стал возиться с пивоваренным оборудованием. — Ну, тогда все в порядке.

— Рад вашему одобрению. Так что же вы хотели?

— Две вещи. — Куинтон подкрутил какой-то клапан — Во-первых, хотел поблагодарить вас за то, что вы сделали прошлой ночью.

— Вы хотите сказать, за то, что сделали мы с Блейдом? А мы ничего и не сделали, просто нам повезло, когда Кинкейд поскользнулся и упал в одну из этих ям с водой и видениями.

Куинтон тихонько засмеялся.

— Правильно. Он упал в озерцо.

— Это правда.

— Ясно, ясно. — Куинтон выставил вперед ладонь. — Разумеется, в той пещере все было так, как говорите вы с Блейдом. Не собираюсь с вами спорить, и никто в этом городе не станет этого делать.

— Рад это слышать, потому что то, что мы с Блейдом рассказали, и есть правда. Кинкейд хотел подобрать фонарик, поскользнулся и упал. Чистая случайность. Нам повезло, а ему нет.

— Что касается этого, то кто знает, судьба это или что другое. Возможно, он стал жертвой пересекающихся геометрических плоскостей.

— Вот вам одно логическое объяснение, — сказал Калеб.

— Но я вообще-то не имел в виду смерть Кинкейда, хотя это конкретное событие стало решающим для всех нас. Я имел в виду то, что было потом.

Калеб удивленно поднял брови.

— А что было потом?

— То, что вам пришлось разбираться с шерифом Бэннером, и все остальное.

— Я просто ответил на несколько вопросов.

— Нет, вы сделали гораздо больше. — Куинтон положил одну руку на крышку одного из небольших цилиндров из нержавеющей стали, а другой погладил бороду. — Могла возникнуть заварушка, учитывая причастность Блейда. Общение с официальными представителями властей дается ему с трудом.

— У меня почему-то тоже создалось такое впечатление.

— Когда представляешь себе Блейда, пытающегося объяснить события прошлой ночи шерифу Бэннеру, то просто дурно становится.

Подумав о том, как Бэннер мог бы отреагировать на детально разработанные теории Блейда о заговорах и террористах, Калеб не мог удержаться от усмешки.

— Что верно, то верно. Разговор мог получиться весьма любопытный.

— Разговор мог обернуться совершеннейшим бедствием для всех, кого это касалось, — проворчал Куинтон. — В самом лучшем случае было бы неизмеримо больше всякой писанины. Я не исключаю и того, что кто-то попытался бы взять Блейда под стражу для допроса или засунуть его в какое-нибудь психучреждение под наблюдение врачей. Он бы этого не выдержал.

— Да, — согласился Калеб. — В любой из этих ситуаций ему пришлось бы несладко.

— Вот я и хочу сказать: спасибо за то, что вы спасли Сиренити и Зоун, и спасибо за то, что не дали Блейду попасть в беду. — В бороде Куинтона сверкнули зубы. — Не так уж плохо для делового консультанта.

— Это входит в стоимость услуг.

— Пункт номер два на моей сегодняшней повестке дня, — продолжал Куинтон, — касается политики.

— Лично я к ней даже не притрагиваюсь.

— Я тоже. Однако политика является непреложным фактом жизни.

— Мне никогда не приходило в голову, что политика имеет какое-то отношение к космосу, — заметил Калеб.

— Имеет. Как все силы, вызывающие изменения. А у нас в Уиттс-Энде наступает время перемен. Город — это как звезда. Если она не может гореть при определенной температуре, то умирает. Наш городок умирал — не торопясь, надо признаться, но определенно умирал, — пока три года назад Сиренити не открыла здесь бакалейный магазин.

— И это положило начало процессу перемен?

— Это положило конец процессу разложения, — сказал Куинтон. — Теперь снова начинается движение вперед. Эта задумка Сиренити относительно почтовых заказов может действительно дать нам что-то похожее на настоящую экономику.

— Сияющая звезда Уиттс-Энда снова ярко горит.

— И поэтому меняется, — продолжал Куинтон. — Изменений не остановишь. Лучшее, что можно придумать, — это управлять ими так, чтобы они тебя не раздавили.

— А какое отношение к этому имеет политика? — спросил Калеб.

— Политика — это то, как Вселенная управляет изменениями. Нашему городу нужен кто-то, кто способен делать то, что вы сделали прошлой ночью.

— Иметь дело с властями?

— Для начала. Я думаю, что такого рода работы будет становиться все больше и больше по мере того, как Уиттс-Энду придется шире общаться с внешним миром. Во-первых, наверняка будет больше туристов, особенно летом. Затем появятся люди из департамента здравоохранения, желающие заглянуть в наши кухни, потому что мы продаем по каталогу продукты питания. Вероятно, у нас будут проблемы с уличным движением, с канализацией, с охраной порядка. Да мало ли что еще.

— Куинтон, я действительно спешу. Вы не могли бы перейти к сути дела?

Куинтон посмотрел на него.

— Суть дела состоит в том, что Блейд здесь не единственный, кому с трудом дается общение с внешними властями. У большинства из нас, живущих в Уиттс-Энде, та же проблема. Ведь это было одной из причин, почему мы остались здесь жить. Поэтому мы сегодня утром провели голосование.