Жестокии развод (СИ) - Тес Ария

Через мгновение все закончится, да? Весь мир снова разлетится на части?…Я была так беспечна и совсем забыла про топор, который все еще висит над нашими головами…

Сердце глухо и быстро стучит где-то в горле. Пальцы немеют. Я стою, смотрю в его огромную спину и не понимаю, что происходит. А потом слышу…

– Ты еще кто на хер такой?!

Осознание бьет резко. Иван издает смешок и медленно поворачивается.

– Галь. Кажется, это твое…

– Это?! Охерел, что ли?!

Пьяный голос Артура разбивает тишину на части. Иван отходит в сторону, и я вижу своего старшего сына. С одной стороны его куртка вся в грязи, он еле стоит на ногах, смотрит максимально зло. Его оскал ожесточает черты лица, а когда он переводит взгляд на меня, то его фраза снова разбивает мое сердце…

– Так вон оно что…променяла меня на хер?! Огонь!

29. Буду рядом Галя

Реакция сына ставит меня в тупик. Я застываю, смотрю на него, и сердце кровью обливается. Артур не просто злится, и дело тут далеко не в том, что дверь моей квартиры открыл незнакомый ему мужчина. Вся соль скрыта гораздо в более глубоких пещерах его души, и это мне совсем непонятно…

Делаю маленький шаг навстречу. Артур тут же вздрагивает, отшатывается. По моей душе проходит рябь дичайшего ужаса…и хорошо, что рядом стоит Иван. Сегодня у него, видимо, день такой: ловить членов моей семьи и спасать их от падения.

Он успевает схватить Артура за плечо, чтобы он не шлепнулся и не разбил себе нос или чего похуже. В следующий момент сын еще раз дергается и рычит.

– А ну! Руки свои убрал от меня, буйвол! Тот факт, что ты ебешь мою мать…

Иван сильно встряхивает его за руку и рычит.

– Слова выбирай, придурок малолетний! Угомонился!

– Нет! – Артур снова дергается, а потом смотрит на меня и щурится, – Где ты его вообще откопала, м?!

Я открываю рот.

Артур еще раз дергается.

– Нет, заткнись, твою мать! Я слышать этого не хочу, ты…

– Артур, успокойся… – шепчу и делаю еще один шаг в его сторону, только на этот раз куда решительней предыдущего.

Ему больно; и ему страшно. Я просто не могу послать все в задницу или зацепиться за свою гордость: мой ребенок страдает, как это возможно? Сейчас «отрезать» секатором цветы своей жизни кажется совсем невозможным…

Шумно выдыхаю, чтобы не расплакаться.

Он страдает…а я этого не заметила…или заметила? И просто прошла мимо? Как я это все допустила?…

– Артур, зайди в квартиру. Мы поговорим и…

– Да пошла ты на хер! ты…

– Ну, сука! Хватит!

Иван жестко отрезает попытки сына сделать мне еще больнее. Он дергает его на себя – все сопротивление моментально сбивается в один неловкий, абсолютно бессмысленный жест. Артур все еще пытается упираться, бранно выражается, но Иван на это вообще внимания не обращает.

Он хватает его за шею сзади, как котенка, а потом тащит в квартиру.

– Парни, там какие-то сумки. Заберите.

Артем кивает. Он проходит мимо меня, а через мгновение затаскивает в квартиру несколько чемоданов и сумок. Вопрос о том, что это вообще такое мелькает в моем сознании, но сразу же меркнет, когда из ванной комнаты доносится сбитый крик моего сына.

Сердце тут же подрывается.

Я быстро прохожу мимо Артема, но тот берет меня за руку выше локтя и тянет на себя.

– Мам, не надо. Иван со всем разберется, оставь.

Снова? Оставь? Я разве могу?

Слегка мотаю головой и отстраняюсь с шепотом на губах:

– Я не могу…

Из ванной доносится глухой удар. Льется вода, Артур продолжает скулить. Артем шумно выдыхает. Он бурчит себе под нос что-то вроде:

– Вот же придурок…

Еще раз вздыхает и уносит чемоданы и сумки к себе в комнату, одарив меня последним, сочувствующе-взволнованным взглядом.

Я остаюсь стоять, обнимая себя руками.

На мгновение мне бы хотелось трусливо ретироваться, переложив всю ответственность на чужие плечи, но, конечно же, я этого не сделаю. Даже несмотря на потенциальные раны на душе, которые Артур может оставить и оставит, я тихо подхожу к двери и прислушиваюсь.

– …Бля, ты тварь! Отпусти меня! Тварь…ухо оторвешь! ОТПУСТИ! А она!…Она…

– Закрой свой рот, мелкий ублюдок, – приглушенно рычит Ваня.

Я заглядываю в комнату. Они оба стоят в ванной, сверху на них льется вода. Иван крепко держит сына за ухо, подставляя его лицо к душу, а потом вдруг перехватывает Артура за горло и шипит.

– Я знаю, что ты сейчас охренеть, как злишься. Твои родители расстались, мир развалился на части. Тебе кажется, что ты болтаешься без поддержки, и да, это очень страшно. До одурения.

– Да насрать мне!…Ты…

– Да-да-да. Я тварь, уже слышал. А тебе, сука, страшно! Твой папаша вдруг оказался обычным человеком, хотя раньше ты думал, он – Бог. Нет, не Бог. Он тоже совершает ошибки и ведет себя, как мразь. И да, так бывает. Рано или поздно, все дети понимают, что их родители неидеальные. Какая жалость.

– Я…

– Вытри сопли, блядь! – Иван рычит еще громче, – Ты злишься, потому что впервые потерял привычное. Почву под твоими ногами здорово пошатали, поэтому теперь тебе страшно!

– Я не боюсь! Ты че несешь?! Я не…

– Это нормально! Слышишь меня?! Нормально бояться! Нормально понимать, что родители – это просто люди, и они неидеальны! Нормально, когда они понимают, что вместе быть больше не хотят! Печально, я не спорю, но все это нор-маль-но! Тебе нечего стыдиться!

– Пошел ты… – хрипит Артур, но каждое его слово наполненно болью.

Я ее чувствую всей своей душой.

Иван шумно выдыхает и дальше его голос падает до шепота.

– Мне очень жаль, что с твоей семьей случилась жизнь, но это жизнь. Ты должен пережить это, понять и простить своих родителей за тот выбор, который они сделали. А еще ты должен простить себя и позволить бояться – в этом нет ничего такого. Я тоже боюсь. Многого, и что? Срываюсь на ком-то?

– Похеру…

– Нет, не срываюсь! Я принимаю это, прощаю себя и действую, а не виню во всем происходящем людей вокруг! Особенно ее! За что ты так с ней?! У тебя прекрасная мать…

– Не говори о ней! – с жаром выплевывает Артур, но Иван снова его игнорирует.

– Прекрати спускать на свою мать всех собак! Она не из железа, а ты уже не ребенок, чтобы позволять себе детские выходки!

Артур молча смотрит на Ивана. Зло, но в то же время…будто с немым согласием. Оно ему не нравится, и он бы рад протестовать, а не получается.

Внутри меня душа натягивается еще сильнее…

Иван тихо вздыхает и мотает головой.

– Я знаю, что ты сейчас чувствуешь. Поверь, я действительно понимаю. Но! Твои родители просто расстались. Твой отец сделал свой выбор, мама сделала свой. Это не значит, что тебя оставили, Артур, это значит, что их отношения закончены. Любом ребенку будет больно понимать, что так вышло, но ты ничего с этим поделать не можешь. Тебе нужно просто принять, что прошлое – прошло. Сейчас тебе кажется, что под твоими ногами больше нет твердой почвы, только это не так. Твоя почва не зависит от того, вместе твои родители или нет. Но если ты ее доведешь – вот тогда ты узнаешь, что такое выбитая земля на самом деле. Поверь мне…это я тоже прекрасно понимаю.

?Пару раз моргнув, лицо Артура меняется. От злости не остается и следа, зато на смену приходит волнение. Сын цепляется за руки Ивана, хмурит брови и чаще дышит. Иван чуть наклоняется, заглядывая ему в глаза.

– Пришел в себя или сейчас блеванешь?

– По…последнее…

– Супер.

Резко отстраняюсь, когда Иван делает шаг назад, а через мгновение до меня доносится грохот. Еще через одно Артура тошнит.

– Галь!…

Тяжело дышу, прикрыв глаза и сжав руки в кулаки. Иван зовет меня повторно.

– Красивая!

Прятаться смысла нет. Я выхожу из-за угла, Иван поднимает на меня глаза: картина маслом. Он склоняет Артура над унитазом, крепко удерживая того за плечи, а когда мы встречаемся взглядами, он слабо мне улыбается.