Рози и Зверь по-соседству (ЛП) - Болдуин Кейли

— Папа! — позвала я.

В лодке было темно, пахло затхлостью и плесенью. Запах несвежей еды и грязного белья. На ковре появились новые пятна, в крошечной раковине громоздились грязные тарелки. Я поморщилась.

В прошлый раз, когда я заглядывала сюда, всё выглядело не так. Что вообще происходит? Пол явно придётся менять, как и подушки на диване.

Я прошла глубже в лодку, почти боясь того, что могу обнаружить. Хотя я была уверена, что он просто вышел прогуляться по городу, несмотря на мои просьбы оставаться дома, тревога всё равно сжимала грудь. Я постучала в дверь спальни и открыла её. Кровать была неубрана, но пустая. Ванная тоже.

— ПАПА! — закричала я громче, уже понимая, что не услышу ответа.

Я набрала его номер, но он сразу перекинул меня на голосовую почту. Вернувшись в гостиную, я заметила стикер на столешнице. На нём был нацарапан номер телефона. Это была хоть какая-то зацепка, поэтому я набрала его. Может, у него была назначена встреча с врачом? Уже несколько недель я подозревала, что он плохо себя чувствует.

На линии включилась запись автоответчика журнала «Горячая сплетня» — того самого сайта, который распространил ту ужасную статью о Дилане. Один из вариантов меню предлагал оставить «горячий» материал в обмен на немедленное денежное вознаграждение за любую информацию о знаменитостях.

За спиной раздались шаги.

— Рози, — прозвучал голос.

Я застыла, глядя на бумажку, пока автоответчик продолжал говорить в трубке. Меня обняли — одна пара рук, потом другая, третья…

Я оказалась в центре бурного братского урагана. Они были гораздо выше меня, и я словно стала ядром этой крепкой братской защиты — как будто только их объятия мешали мне окончательно рассыпаться на кусочки.

— В хижину? — тихо спросил Джулс.

— В хижину, — одновременно подтвердили двое других.

Обычно солёные брызги на лице, когда мы добирались на остров на надувной лодке, были моим любимым ощущением на свете. Но в этот раз они жгли кожу, как будто я заслужила это. Как будто это было справедливо.

Я не могла поверить, что доверилась ему. Мои братья предупреждали меня, что отец был плохим, но я не послушала.

Джулс, судя по всему, уже звонил на мою работу, чтобы договориться, чтобы кто-то подменил меня на смене, пока Хейден собирал сумку с моими вещами в доме Сэвиджей и закупал продукты. Позже они собирались использовать мою лодку, чтобы добраться до домика на острове.

А пока Беннетт вёз нас с ним на остров. Мир вокруг казался каким-то туманным, даже озабоченное выражение лица Беннетта не могло пробиться сквозь это оцепенение.

Когда мы прибыли в домик, Беннетт уговорил меня принять долгую горячую ванну и даже нашёл спортивные штаны, которые оставила моя невестка в прошлый раз, когда была здесь, а сам в это время приготовил горячий шоколад и развёл огонь в камине.

Я опустила голову под воду и позволила этому приглушить все чувства. Мир был гораздо спокойнее там, под водой.

Наш семейный домик находился на острове в нескольких часах от Винтерхейвена. Мы владели целым этим крошечным островом, поэтому дом был здесь единственным — если, конечно, не считать старую заброшенную хижину с её призрачными обитателями.

И, если что, я их точно считала.

И избегала по вполне очевидным причинам.

Я обожала приезжать сюда. Это было идеальное место, чтобы спрятаться от всего. Нет ни Wi-Fi, ни мобильной связи (только на одной высокой точке острова, если повезёт и звёзды сойдутся), а ближайшие соседи — на острове через залив, в нескольких сотнях метров.

Когда я наконец оделась и вышла в гостиную с кружкой горячего шоколада в руках, я заметила, как Хейден и Джулс причаливают к острову.

Я хотела сначала поговорить с Беннеттом. Он был самым уравновешенным из моих братьев.

— Папа… — выпалила я, торопясь выговориться. — Он всё это время жил на моей лодке.

Беннетт даже не вздрогнул, просто сделал ещё один неспешный глоток своего малинового горячего шоколада. У каждого из нас был любимый вкус, и это уже стало традицией — пить горячий шоколад в первый день в домике.

Он что, не понял, что я сказала?

— То есть наш отец. Орин Форрестер.

— Я знаю, — ответил он. И по тому, как он это сказал, я поняла — он знал это ещё до того, как я призналась.

— Как?

Наконец он немного напрягся, бросив быстрый взгляд в окно, но тут же вздохнул и повернулся ко мне.

— Ладно. Вчера вечером в ресторане он пришёл к тебе. Джулс это услышал.

— Подожди. Ту же сцену, что слышал и Дилан? — спросила я, не ожидая, что Беннетт поймёт, но он кивнул.

— Да. Они с Диланом вышли за ним и… поговорили.

— Что?

Дилан мне этого не рассказывал. И уж тем более не упоминал, что там был Джулс.

— Дилан предложил заплатить отцу, чтобы он уехал.

— ЧТО?! — Я вскочила, и немного горячего шоколада пролилось на деревянный пол. — Он. Так. Не. Делал.

Беннетт спокойно взял салфетку с кофейного столика и вытер лужицу.

— Это напомнило мне тот фильм, который ты заставила нас смотреть. Где мистер ДингДонг платит Уикхему, чтобы спасти семью Элизабет.

— Это мистер Дарси. Гордость и предубеждение.

— Знаю. Я шесть часов это смотрел. Просто поддразниваю тебя. — Он помолчал, потом добавил: — Но папа не взял деньги Дилана.

Я выдохнула. Конечно, он их не взял. Но сам факт, что Дилан предложил — я его убью. Хотя, вероятно, мне больше никогда не придётся с ним говорить, ради его же блага… Эта мысль так больно сжала грудь, что я снова опустилась на диван.

Беннетт продолжил, голос его звучал приглушённо:

— Но он взял деньги у Джулса. В обмен на то, чтобы уехать из города.

В обмен на то, чтобы бросить меня.

Словно кто-то ударил меня в солнечное сплетение.

Отец позволил себя подкупить. А потом взял ещё больше, продав нашу историю журналу.

Он ведь был рядом оба дня. Значит, это он сделал те снимки?

Планировал ли он предать меня с самого начала или идея продать нас пришла ему в голову уже по пути из города?

— Знаю, ты сейчас злишься, — сказал Беннетт, наклонившись ко мне, сцепив пальцы перед собой. — И ты имеешь на это полное право. Просто убедись, что злишься на того, на кого нужно.

Дверь распахнулась, и Хейден с Джулсом вошли в дом, принеся с собой порыв свежего лесного воздуха. На руках у них висели пакеты с продуктами и дорожные сумки. Закрыв дверь, они скинули ботинки у входа.

— Значит, вы все знали, — сказала я достаточно громко, чтобы они меня услышали.

Беннетт бросил на них какой-то взгляд, и они, похоже, всё поняли без слов.

— Вот почему мы были на лодке этим утром, — сказал Джулс. — Хотели убедиться, что он ушёл. А нашли там тебя.

Я кивнула. Наверное, они считали меня полной дурой, абсолютно глупой, раз я поверила, что отец мог бы любить меня. Что я отдала ему столько денег, позволила жить на моей лодке и всей душой надеялась, что, если я буду достаточно хорошей, он останется.

Хейден плюхнулся на диван с одной стороны, Джулс — с другой.

— У тебя все на лице написано, сестрёнка, — сказал Хейден.

— И что? Теперь все думают, что я идиотка. Просто замечательно, — горько фыркнула я.

— Из-за чего? — спросил Беннетт. — За то, что любишь отца?

— Вы все говорили, что он — беда, но я не слушала. Я думала, что вы просто обижены, а я смогу что-то изменить. — Я уставилась на свои руки.

— Я рассказал ей про то, как Джулс отдал отцу деньги, — тихо сказал Беннетт.

— Отец умеет быть обаятельным… когда хочет, — сказал Хейден. — Я, наверное, лучше всех его помню, потому что старший. Но мама всегда прощала его. Она так злилась, когда он бросал нас без денег, но стоило ему вернуться с извинениями и обещаниями — и всё начиналось заново.

— Он как-то назвал меня кислым лимоном. Я это помню, — тихо сказала я.

Джулс нахмурился.

— Ненавижу, что он так сказал. Это неправда.