Я уставилась на разбитый труп человека, которого называла дядей, и тепло наполнило мою грудь.
Говорят, что человек, который хочет отомстить, должен вырыть две могилы — вред, нанесенный твоей душе, не стоит конечного результата. Я считаю это чушью. Я не испытывала в своей жизни более приятного, эйфорического кайфа, чем видеть безжизненное тело Сэла, привязанное к стулу.
Да, часть моего возмездия заключалась в том, чтобы жить дальше и не позволять его действиям продолжать вредить мне, но многое можно сказать и о старой доброй мести.
Карма была сукой, и звали ее Мария Де Лука.
ЭПИЛОГ
МАТТЕО
— Детка, ты готова идти? — Я ждал Марию уже больше часа. Если мы не поторопимся, то сильно опоздаем.
— Что за бессердечная корова планирует свою свадьбу за две недели до срока родов своей сестры? — шипела она, ковыляя на кухню. — Между ее сроками и этим цирковым шатром в виде платья подружки невесты, я уверена, что Алессия ненавидит меня. Посмотри на это — всего лишь апрель, а я не могу перестать потеть. Я трижды пыталась пригладить волосы, дважды использовала эти маленькие салфетки, чтобы убрать влагу с лица, и я отказалась от сухого белья.
Я не мог сдержать ухмылку, которая образовалась на моем лице. — У тебя мокрые трусики? — спросил я игриво.
— Пот, Маттео. Трусики пропитаны таким количеством пота, что они будут жесткими от соли, если и когда они когда-нибудь высохнут.
Я покачал головой. Она была чертовски очаровательна и чертовски сексуальна, какой бы огромной она себя не считала. Я не мог представить себе ничего более прекрасного, чем ее круглый живот, в котором находился наш растущий ребенок, и ее великолепные, набухшие сиськи.
Я притянул ее ближе, взяв ее лицо в свои руки. — Тогда нам придется раздеть тебя, как только мы вернемся домой. Не хотелось бы, чтобы ты была в потных трусиках.
— Как ты можешь даже думать о сексе, когда я такая большая, как слон?
— Ох... — размышлял я. — Я уверен, что когда дело касается тебя, я всегда могу думать о сексе.
Кого я обманывал? Секс во время беременности был невероятным. Мария не могла заниматься в спортзале так много, как ей хотелось бы, поэтому она использовала меня и мой член как источник снятия стресса. Я не жаловался. На самом деле, я буду скучать по нашим развлечениям, когда она вернется в спортзал. Я даже подумывал пойти с ней и позаниматься с Тамиром, если бы он не взял отпуск в студии. Помимо того, что он был отличным инструктором, он заслужил мое уважение, когда при нашей первой встрече тонко пригрозил мне. Он действительно мало чего боялся в жизни, и Мария думала о нем как о человеке — обе причины относиться к нему с уважением. Я не знал, куда он исчез или что увезло его из города, но надеялся, что он не попал в беду. Хотя я сомневался, что есть такие неприятности, с которыми он не может справиться.
Мария издала вздох и начала качать головой, когда ее глаза вдруг стали большими, как блюдца. — Ох, блядь. — Она посмотрела вниз, задрав юбку своего платья до пола, и уставилась на быстро растущую лужу у своих ног.
— Ох, блядь, — повторил я за ней.
Наши глаза встретились, на наших лицах отразились выражения шока и благоговения.
— У тебя отошли воды, да? — спросил я.
— Нет, Маттео, я просто описалась, — ответила она.
Я кивнул, совершенно не обращая внимания на ее сарказм. — Ладно, черт. У нас будет ребенок. — Я повернулся, чтобы взять ключи, а затем побежал за сумкой, которую мы собрали как раз для этого случая. Когда я вернулся, Мария все еще стояла на том же месте. — Ты можешь ходить?
— Эм... Думаю, да. — Она начала делать шаг, потом отступила. — Черт, откуда это все берется? Здесь так много жидкости. Мне нужно полотенце или, может, занавеска для душа, и мы сможем соорудить что-то вроде гигантского подгузника.
Полотенце. Понятно. Я поспешил к бельевому шкафу, хватая все полотенца, до которых мог дотянуться.
Она взяла одно из пляжных полотенец и засунула его себе между ног, скомкав платье вокруг колен. Когда она посмотрела на меня, чтобы заверить, я потерял дар речи. Я не мог сдержаться. Это было самое смешное, что я когда-либо видел.
Сначала ее глаза выпучились от возмущения, но потом она посмотрела вниз на себя, и ее собственный истерический смех вырвался из глубины ее живота. — О Боже, не смеши меня — это только выталкивает больше жидкости, — сказала она между приступами смеха.
Наконец я успокоился, освободил одну руку, чтобы обнять ее за шею и притянуть ее лицо к своему. — Черт, я люблю тебя.
Она усмехнулась, глаза горели от возбуждения. — У нас будет ребенок, — прошептала она.
Я притянул ее губы к своим, целуя ее с безудержным обожанием, затем медленно отстранился и улыбнулся. — Ты сделала это только для того, чтобы не идти на свадьбу, не так ли?
— Думаю, что это имеет свои плюсы.
Два часа спустя, и я был уверен, что Мария с радостью поменялась бы местами с кем угодно на свадьбе. После долгой ковыляния к машине мы зарегистрировались в больнице. Было подтверждено, что она в родах, но схваток не было. Через 30 минут она почти полностью раскрылась и кричала от боли. Медсестра сообщила нам, что мы пропустили время для эпидуральной анестезии. Она будет рожать без обезболивания. Вся семья была на свадьбе, у всех были включены беззвучные режимы на телефонах, и они не знали, что роды Марии развивались так быстро.
У нас будет ребенок, и мы сделаем это сами.
Моя прекрасная жена тужилась целых двадцать минут, прежде чем ребенок родился, крича во всю силу своих легких. Я никогда в жизни не слышал более прекрасного звука, за исключением, пожалуй, того, когда врач сказал: — Это девочка.
Мы решили не выяснять пол ребенка. Мария хотела мальчика, но я не мог представить себе ничего более совершенного, чем дочь. Ее волосы были густыми и темными, она была похожа на свою маму. И что еще более показательно, она появилась на свет с пуповиной, гневно зажатой в кулаке — она была яростным маленьким воином, как и Мария.
Моя любовь к ней была мгновенной и абсолютной.
После того, как медсестры измерили все показатели, они вымыли ее, завернули в детское одеяльце и передали крошечный сверток мне. Я отнес ее к Марии, и мы оба в благоговении смотрели на чудо, которое мы сотворили.
— Я знаю, как бы я хотела назвать ее, если ты не против, — сказала Мария, не отрывая взгляда от нашей дочери.
— Я думал, ты планировала только мальчика.
Она пожала плечами. — Я обдумывала запасной план. — Она подняла на меня глаза, голубые радужки которых были теплым летним небом, полным надежды и любви. — Габриэлла Ангелина Де Лука. Габриэлла в честь Марко, а Ангелина — в честь твоей мамы.
Я улыбнулся, мое зрение расплывалось от влаги. — Это чертовски идеально. Ты идеальна. Спасибо, что подарила нам этот драгоценный подарок. Я буду защищать вас обеих своей жизнью. Клянусь.
Я поцеловал маленькую Габби, а затем ее мать, уверенный, что я самый счастливый человек на свете.
Конец... пока.
