Отдана за долги (СИ) - Пиратова Лана

91. Милана

Я решаю не скрывать от родителей, кто отец ребенка. Они должны знать.

Кто мне может помочь? Только они. Больше рассчитывать мне не на кого. Дамир? Нет. При воспоминании о нем у меня тут же всплывают в памяти картинки из видео. Мозг отказывается стереть их.

— Нет! Скажи, что это неправда! Милана! Признайся, что ты просто прикрываешь его именем настоящего отца ребенка! — голос отца звучит как набат и больно ударяет по моему сознанию.

— Это правда, папа, — тихо произношу я.

Мы в гостиной. Я стою у окна, опустив голову. Чувствую себя виноватой. Я предала родителей. Предала их, ответив Дамиру.

Папа возбужденно ходит из угла в угол. Мама тихонько сидит на диване. Не плачет, но того и гляди слезы потекут по щекам.

— Нет, ну это понятно, — взволнованно говорит отец как будто сам себе. — Все, что случилось тогда. Да. Вот результат.

— Это случилось не тогда, — произношу я, понимая, что не готова врать и прикрываться тем, что случилось, как сейчас кажется, очень давно.

Надо нести ответственность за свои поступки.

— О чем ты, Милана? — отец останавливается и удивленно смотрит на меня.

— У меня небольшой срок, — отвечаю все также тихо.

— Он опять сделал это? Мразь. Он сядет за это. Я гарантирую!

— Нет, папа, он не виноват.

— Что такое ты говоришь? Милана, ты не в себе! Он изнасиловал тебя! Теперь еще это отродье!

— Не говори так! — произношу уже громче. — Не надо!

— Ты же не хочешь сказать, что оставишь этого ребенка? Милана? — спрашивает отец.

Молчу. Конечно, я знаю ответ. Также как знаю, что он не понравится ни маме, ни папе.

— Нет, — отец мотает головой, — нет, Милана. Даже не думай. Это не человек. И то, что находится в тебе, не может быть человеком тоже. Не от такого отца.

— Нет! — кричу уже я. — Не говори так о моем ребенке! Он не виноват!

Ко мне подходит мама. Обнимает за плечи.

— Миланочка, не надо, успокойся, — говорит мягко она. — Ты сама все поймешь. Тебе надо успокоиться. Но ведь папа прав. Зачем тебе этот ребенок? К чему такой риск? Ты помнишь о своем здоровье? Помнишь, что говорили врачи?

Помню, мама, отлично помню. Такое забыть нельзя. Не дает ощущение неполноценности забыть это.

— Сама подумай, — продолжает мама. — Зачем он тебе? Этот ребенок? Был бы еще от любимого человека… А так. Он же зверь, насильник. Кто от него родится? Ты знаешь, мы поддержим тебя. Ты еще молода. У тебя еще будут дети. От нормального, достойного мужчины. Ну, не плачь, иди ко мне.

Она ведет меня к дивану и мы садимся вместе. Мама прижимает меня к себе.

— Он будет напоминать тебе о том кошмаре, что тебе пришлось пережить, — тихо говорит она. — Ты не сможешь полюбить его, Милана. Не сможешь. И этот ребенок будет несчастлив без любви матери.

Ее слова словно нож проникают в мое сердце. Но не могу ничего сказать в ответ. Она ведь права? Или нет? Видя мои сомнения, мама продолжает:

— Давай я поговорю еще с врачом. Разве этот ребенок стоит того, чтобы рисковать из-за него своим здоровьем? Нет, не стоит. У тебя еще есть время подумать. Раз срок небольшой. Но нельзя затягивать. Да, и что тут думать.

Подходит отец. Гладит меня по волосам.

— Мама все правильно говорит, Миланочка. Послушай нас. У нас больше опыта. Мы желаем тебе только добра.

На следующий день мама действительно созванивается с моим врачом. Я не слышу сам разговор. О его результатах мне рассказывает мама.

— Врач подтвердил мои слова, — говорит она, заходя ко мне в комнату. — Слишком высок риск. Твой организм не готов к такому испытанию. Надо решаться. Да, Милана?

Я не знаю, что ответить.

Весь вечер я чувствую немой укор родителей. Мы больше не поднимаем эту тему, но она негласно висит в воздухе. И я, наконец, решаюсь.

— Мама, позвони, врачу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

92. Дамир

Все мои мысли сейчас там, рядом с Миланой. Где бы она не была.

У меня нехорошее предчувствие. Она не отвечает на звонки. Я не знаю, что она сейчас чувствует. Знаю лишь, что с ней все в порядке. Она дома у родителей.

Туда я и еду сразу же, как только нас выпускают в «зеленый» коридор.

Я не предупреждаю о своем визите. Костровы дома. Об этом мне доложила служба безопасности. Значит, самое время все разъяснить и забрать Милану.

Звоню в дверь. Мне никто не открывает. Звоню еще. Тишина. Тогда стучу кулаком. И только после этого раздается звук открывающегося звонка. Мне открывает Костров. Войти не дает, выходит в коридор сам.

— Чего тебе? Зачем ты пришел? — сразу же грубит он.

— Милана здесь?

— Не твое дело! Вали отсюда! Ты получил все, что хотел. У нас больше ничего нет. Понял? Найди другую жертву.

— Влад, — пытаюсь вывести разговор в нормальное русло, — я хочу поговорить с Миланой. Я все равно это сделаю. Мне нужна она и наш ребенок.

— Нет никакого ребенка! — вдруг восклицает он.

Холодный пот прошибает меня. Я хватаю Кострова за грудки и приподнимаю слегка.

— Что ты сказал?

— Этот ребенок никому не нужен! Понял? — плюет он мне в лицо. — Считай, что его нет! Отпусти меня!

И я слушаюсь и ставлю его, убираю руки.

— Дамир, уходи, — уже спокойнее говорит он. — Дай нам попробовать вернуться к нормальной жизни.

Я просто отталкиваю его и захожу в квартиру. Он бежит следом, хватает за руку, пытается остановить.

В гостиной Милана с матерью стоят, обнявшись. Они, наверняка, слышали наш разговор. Я вижу это по их лицам. Рядом с ними стоит объемная сумка. И мне это все начинает не нравиться.

— Милана, — говорю я и делаю шаг навстречу ей, — я пришел за тобой.

А она прижимается еще сильнее к матери.

— Видишь, она не хочет! — Костров никак не угомонится и тщетно пытается меня вытолкнуть. — Уходи, Дамир!

Лишь то, что он является отцом Миланы, удерживает меня от удара.

Я, все-таки, подхожу к Милане и за руку тяну ее к себе. Пытаюсь посмотреть ей прямо в глаза.

— Милана, поехали. Ты нужна мне. Ты и ребенок, — говорю я и внутренне радуюсь, что она отпускает мать и льнет ко мне.

— Ребенка не будет! — вдруг заявляет Ольга Викторовна.

Я впиваюсь взглядом в Милану. Она отводит глаза в сторону и я пальцами ощущаю дрожь ее тела.

— Куда вы собрались? — спрашиваю, кивая на сумку, хотя сам уже, кажется, догадываюсь, какой ответ услышу.

— Это не твое дело, — отвечает Костров.

Он хватает Милану за другую руку и тянет на себя.

— Пойдем, Милана, нам пора, — говорит слишком уверенно.

Милана поднимает на меня взгляд и смотрит так, как будто я ее единственная надежда. И, похоже, это так и есть сейчас.

Костров продолжает ее тянуть на себя и я вынужден сжать его запястье, чтобы он отпустил Милану. Разворачиваю ее к себе и беру лицо в руки.

— Милана, посмотри на меня, — прошу тихо. — Ты же не сделала бы это? Правда? Это наш ребенок. Твой и мой. Никто не вправе решать его судьбу.

— Не слушай его, Милана! — не унимается Костров.

Ольга Викторовна стоит молча, заламывает руки, переводит взгляд с мужа на меня и обратно.

— Милана, поедем домой, — говорю я. — В твой новый дом.

— Она поедет в больницу, — произносит Ольга Викторовна. — Этот ребенок никому не нужен. Никому.

— Это не вам решать, — уже зло говорю я.

— Этот выродок не родится! — произносит Костров и я еле сдерживаю себя, чтобы не дать ему по зубам.

— Папа! — наконец, произносит Милана. — Не говори так!

— Ублюдок и выродок!

Отпускаю Милану и сжимаю кулаки. Поворачиваюсь к Кострову.

— Нет, Дамир, не надо, — просит она и хватает меня за руки.

Потом обращается к отцу:

— Папа, в нем же и твоя кровь течет! В ребенке! Он же и твой!

— Моей крови в нем нет! — вдруг цедит сквозь зубы Костров.