Лишняя в его доме (СИ) - Майер Кристина

Голос Гасанова заставляет меня остановиться в проходе. Он сидит спиной ко мне, разговаривает по телефону и пьет… не кофе. На столе распечатанная бутылка коньяка.

— Ложись спать, — произносит Эльдар. — Завтра увидимся, Тата…

Глава 55

Диана

Проснулась я поздно, но это и неудивительно после многочасового перелета и почти бессонной ночи. Для меня осталось загадкой, кто эта таинственная девушка «Тата», которая не спала и ждала звонка от моего мужа в два часа ночи. Как только Эльдар закончил разговор, я вошла в гостиную, молча забрала сумку и поднялась к себе.

Гасанов не стал меня останавливать и что-то объяснять, хотя он понял, что я слышала часть его разговора. Мой муж не думает прятать от меня свою личную жизнь, но при этом требует верности. Как после такого можно было лечь и спокойно уснуть? Несколько минут назад он заявлял о том, что хочет подтвердить наш брак, а потом спокойно общался с любовницей.

Тоню и бабушку я не стала расстраивать подробностями своей семейной жизни. Рассказала, что долетели хорошо, но я устала и хочу лечь спать. Уснула в пятом часу утра, в голову лезли разные мысли.

Утром меня ждал сюрприз — встреча с моими помощницами и водителем. Я была рада видеть «старую гвардию». Устала от перемен в своей жизни, пусть хотя бы не меняются люди, что окружают меня. К часу нам нужно было попасть к следователю, поэтому с посиделками и разговорами пора было закругляться. Гасанов не уехал в офис, он работал в гостиной и ждал, когда я проснусь. Выехали на двух машинах. В присутствии охраны мы не общались, вели себя как соседи. На данный момент — самый приемлемый вариант взаимодействия.

В полиции мы провели полдня. Сначала нам пришлось ждать дознавателя, потом следователя, который был на выезде. Потом я давала объяснения, в которых честно рассказала, что все это время училась в Екатеринбурге, а уехать пришлось, потому что на меня было совершено покушение, о чем полиции было известно. Когда спросили, кого я подозреваю, я растерялась. Полгода назад я подозревала Алину, ее отца, Алибековых и даже Гасановых, а сейчас не могла кого-то обвинить.

— Ладно, подумайте, если вспомните что-нибудь, сразу сообщите, — видя, что я затрудняюсь ответить, предложил молодой следователь.

— Хорошо, — тут же согласилась. Сложно обвинять бездоказательно.

— А теперь я хотел бы задать вам еще несколько вопросов… — эти «несколько вопросов» оказались полноценным допросом: «Какие у вас отношения с мужем? Какие отношения были у вас с Алиной? Вы согласны были, что ваш муж приведет в дом другую женщину? Вы ревновали его к ней? Как вы восприняли новость, что они стали родителями? Вы покидали Екатеринбург, уезжали куда-нибудь? Может, ничего не сказав мужу, приезжали в Москву?..»

Не скажу, что меня обвиняли в смерти Алины, но вопросы были выстроены так, что я чувствовала обвинительный подтекст, что должно было заставить меня защищаться. Первые три минуты я ощущала нервное напряжение и тревогу, а потом расслабилась и спокойно дала показания. Следователь вроде поверил мне, но они обязательно проверят все, что я рассказала.

— Так, — убирает листы в папку и тянется за другой. — Диана Каримовна, что вам известно об Андреусе Саввидисе?.. — спрашивает следователь о моем отце. Эльдар не предупредил, что возобновили дело об исчезновении папы.

— Он был моим отцом… — дальше я отвечаю на простые вопросы: «Кем он работал у Алибековых? Сколько лет было маме, когда вы родились? Что вам известно о романе ваших родителей?..»

— Вам что-нибудь известно об исчезновении отца? Может, слышали какие-то разговоры в семье? — цепляет и удерживает мой взгляд, сканирует любую эмоцию на моем лице. Не могу признаться. Язык словно закостенел во рту. Ругаю себя за трусость. Если я промолчу, это дело так и останется нераскрытым. Получается, мой папа зря боролся за нас с мамой. Вспоминаю бабушку, которая по сей день оплакивает младшего сына, но у нее даже нет могилки на кладбище, куда он сможет прийти и положить цветы.

— Моя тетка — Ирада — часто попрекала меня незаконнорожденностью, говорила, что моему дяде пришлось смывать кровью позор мамы. Я знаю, что мой папа пришел поговорить к дедушке, он хотел жениться на маме, но ему не дали. После того разговора его больше никто не видел, — чуть ли не прямым текстом обвинила родных.

— От кого вы это слышали? — уточнил следователь.

— Я не помню, может, слуги что-то при мне говорили, пока я была маленькая, может кто-то из членов семьи обронил фразу, а я запомнила, — не стала подставлять Фариду. Если дедушку и дядю не посадят, они отомстят нашей домработнице за то, что распустила язык. Ударят по самому больному — единственному сыну.

— А ваш дедушка упоминал при вас, как он относился к вашему отцу?

— Он ненавидел его, считал виновным в позоре семьи, — страшно открывать правду. Руки трясутся, прячу их на коленях в складках юбки из плотной ткани.

— А ваш дядя?

— Испытывал схожие чувства, но редко об этом говорил, — у меня сохранилось лишь одно такое воспоминание. Дословно не помню, мне тогда не было и десяти лет. Дядя хотел отдать меня в детский дом, потому что я живое напоминание о позоре, который навлекла на себя моя мама, связавшись с водителем, который к тому же другой веры и национальности.

— На сегодня все. Мы проверим полученную информацию, если у нас появятся вопросы, мы вас вызовем, — подписывает мне пропуск. Беру трясущимися руками. Не представляю, во что выльются мои откровения.

Гасанов ждет в коридоре, хотя я говорила, что ждать меня не надо, я вернусь домой с Георгием. Мы спускаемся на первый этаж, проходим через турникет. Со стороны и не скажешь, что мы муж и жена. Идем на расстоянии метра друг от друга, не смотрим в сторону друг друга, не разговариваем, хотя мне бы хотелось узнать подробности двух этих уголовных дел.

— В особняк, — командует Гасанов, когда мы садимся в машину.

«В особняк? Мне не послышалось?»

— Я хотела бы вернуться домой, — убирая в сумку кожаные перчатки, расстегиваю пуговицы, в машине работает печка, мне уже жарко.

— Тебя ждет бабушка, — холодно сообщает Эльдар. — Ей два месяца назад сделали операцию на колене, она пока не выходит из дома.

Получаю в сердце укол вины, я не знала, что бабушке делали операцию.

— Я не знала, что у нее проблемы с суставами, — проговариваю вслух.

— Она неудачно упала, — сухо информирует. Мне совсем не хочется видеть Малику и Арама, но беспокойство о бабушке сильнее гордости и неприязни к свекрам.

Здесь тоже охрана…

Въезжаем в ворота. Встречать на крыльцо выходит Магомед. Его я рада видеть, даже не пытаюсь скрыть улыбку, тем более она взаимная.

— С возвращением, красавица, — подмигивает деверь. — А твой муж что такой злой? — интересуется у меня, хотя Эльдар стоит рядом. Пожимаю плечами, у меня нет настроения обсуждать Эльдара. — Заходи в дом, а то замерзнешь, — распахивает входную дверь, запуская в дом морозный воздух. — Бабушка в гостиной, — сообщает Магомед до того, как я спрашиваю.

Братья немного отстают, а я, скинув верхнюю одежду, уверенной походкой следую в знакомом направлении. В гостиной бабушка не одна, она сидит на диване, охраняет сон правнучки, которая уснула рядом с ней…

Глава 56

Диана

Радуясь встрече с бабушкой Атаной, крепко ее обнимаю, целую старческие морщинистые щеки, но при этом украдкой наблюдаю за Гасановым. Он пытается сдерживать улыбку, но у него плохо получается.

— Моя девочка вернулась… — плача, произносит бабушка Атана, поглаживая мягкими теплыми ладонями мое лицо. — Красавица…

Магомед не скрывает свою улыбку. Глядя на него, я чувствую тепло. В этой семье не все меня приняли, но те, кто принял, стали поистине мне дороги.