— Ясно, — с неловкостью говорю я. — Джефферсон звучит намного круче…
— М-м-м, — соглашается он, все еще уставившись на пламя.
— Ты из-за этого чувствуешь себя виноватым. — Это не вопрос. — Уверена, она бы тебя поняла.
С минуту Джонни гоняет спагетти по тарелке.
— А вот я в этом не уверен.
— Какой она была? — нерешительно спрашиваю я.
— Да как сказать... Для меня она была просто мамой. Я знаю, что она меня любила, и что ей было бы больно видеть меня в таком состоянии. Она часто наказывала мне не кончить как отец.
— А каким он был?
— Выпивка, наркотики, женщины… — Джонни бросает на меня взгляд.
Я молчу.
— Вот именно, — заключает он, ставя наполовину недоеденную тарелку на пол рядом с собой.
— Зачем ты спишь со всеми этими женщинами? — Слова вырываются у меня изо рта прежде, чем я успеваю подумать, хорошая ли это идея — говорить с ним на подобные темы.
— А почему нет? — пожимает плечами Джонни.
Я отворачиваюсь от него.
— Я просто не понимаю, как ты так можешь.
— Это же просто секс, Мегера.
— Но как у тебя получается не привязываться? — Я хмурю брови в недоумении.
— А что тут такого? Разве ты не можешь? — спрашивает Джонни прежде, чем поднять глаза к небу и добавить: — Глупый вопрос.
— Вообще-то, нет, — все же отвечаю я. — Мне нравится, когда секс что-то значит.
— Разумеется.
— Ты считаешь меня наивной.
— Разве я так сказал?
— Все равно, что сказал, — упорствую я.
— Вообще-то, я считаю тебя милой, — продолжает Джонни. — Я думаю, ты смотришь на жизнь сквозь розовые очки.
— Я не такая уж невинная, как кажется. — Теперь я слегка раздражена.
— Конечно… — отзывается он, скрестив ноги перед собой и глядя на огонь. Он явно со мной не согласен.
— Это правда! — настаиваю я. — И вообще, мы говорим не обо мне. Я хочу понять тебя.
— Зачем?
— Не знаю. — Я отвожу взгляд. — Просто хочу. Так со сколькими женщинами ты спал?
Он смеется.
— Брось. Я не стану отвечать на этот вопрос.
— Почему? Не можешь вспомнить? — бросаю ему вызов я.
— Честно говоря, да, — легкомысленно признается Джонни. — Но даже если бы мог, я бы тебе не сказал.
— Тогда скажи, со сколькими женщинами у тебя был секс, который что-то значил?
— Это легко. Ни с одной.
Недоверчиво смотрю на него. Он спокойно встречается со мной взглядом, прежде чем объяснить.
— Секс не может что-то значить, если ты не влюблен, так? — Он берет стоящий рядом стакан с водой, делает глоток и с отвращением ставит стакан обратно. — Господи, как я скучаю по виски.
Не обращаю внимания на это замечание. Я все еще в шоке.
— Ты никогда не влюблялся?
— Нет.
— Ты это серьезно?
— Зачем мне врать?
— Ты спал со всеми этими женщинами и ни разу не был влюблен ни в одну из них?
— Нет.
— Но как же Серенгети?
— Нет.
— А что насчет… девушки Кристиана? — нерешительно спрашиваю я.
— Нет.
— У тебя не было даже первой любви?
— Нет, Мегера, нет, нет, нет! — Джонни выбрасывает руки вверх. — Я никогда в жизни не влюблялся!
— Ладно, ладно! — Пауза. — Это действительно печально.
Он смеется.
— Господи, детка, если меня это не огорчает, почему это должно огорчать тебя? — Он встает, нагибается, чтобы поднять с пола свою тарелку, а затем берет мою и относит посуду на кухню.
Я поверить не могу, что он никогда в жизни не влюблялся. Может, я сумею влюбить его в себя? Да! Так я и сделаю. Ха!
Спустя минуту Джонни возвращается.
— Слушай, а ведь сегодня новогодняя ночь! — внезапно говорю я.
— Серьезно?
— Что будем делать?
— Напьемся? Шутка. Пойдем сходим в город? — предлагает он.
Я неловко переминаюсь с ноги на ногу.
— Не думаю, что это удачная мысль.
— Почему? Мегера, я не собираюсь бежать в ближайший бар и там надираться текилой.
— Знаю, — пожимаю плечами я.
— Ты не знаешь. Но однажды тебе снова придется начать мне верить.
Я молчу.
— Только, может, не сегодня? — Джонни направляется к шкафу под лестницей. Я остаюсь сидеть c гадким чувством. — Что тут еще есть? Окромя дрянных пальтишек?
— Что ты ищешь? — интересуюсь я.
— У них что, нет никаких настольных игр? — Он вываливает содержимое шкафа на пол.
— Джонни! — смеюсь я. — Хватит разводить бардак! Они не здесь, а в буфете возле окна.
Он отправляется к указанному мной буфету и начинает рыться в нем.
— Ага, вот они. — Джонни достает кипу старых коробок.
— Ты это серьезно? — с удивлением спрашиваю я. — Настольные игры?
— А почему нет?
— Ни за что бы не подумала, что ты из тех, кто играет в настольные игры.
Он не обращает на меня внимания, одну за другой разглядывая коробки.
— Лила?
— А что там еще есть?
— Пазл…
— Ну да.
— «Счастливый случай»?
— М-м-м.
— «Монополия»! — восклицает Джонни.
— Нет. — Я качаю головой. — Ненавижу «Монополию».
— Почему? Что тебе сделала «Монополия»? — спрашивает он, ставя коробки на стол и придвигая стул.
— Люди так озлобляются, когда играют в «Монополию». Мне не нравится выигрывать и огорчать всех остальных, но проигрывать я не люблю еще больше. В общем, фигово, с какой стороны ни посмотри.
Джонни смеется.
— Так чего ты хочешь?
— А что там за пазл?
Он показывает мне коробку, выразительно поднимая брови. На ней изображены разноцветные котята в корзинке.
Я хихикаю и поднимаюсь со своего места.
— Замечательно.
— Ты имеешь в виду, замурчательно?
— Не могу поверить, что ты только что это сказал.
Джонни смеется и складывает остальные игры обратно в буфет. Я сажусь рядом с ним за стол и высыпаю из коробки кусочки мозаики.
— Так, сначала надо найти уголки, — инструктирует меня Джонни.
Это не первый мой пазл, но я помалкиваю и потакаю ему.
— Теперь нам нужны края, — продолжает Джонни, когда углы оказываются на своих местах.
Некоторое время мы молча трудимся, передавая друг другу подходящие кусочки. В конце концов я заговариваю первой.
— Ты позвонишь Кристиану, когда вернешься в Лос-Анджелес?
— М-м-м. Дай мне вон тот кусок.
— Этот?
— Ага.
Я передаю его Джонни и смотрю, как тот пытается его вставить. Кусочек не подходит. Джонни отбрасывает его и продолжает поиски нужного.
— Что ты ищешь? — спрашиваю я.
— Нос, — отвечает Джонни. Он собирает рыжего котенка. — Я позвоню Кристиану, — вдруг говорит он. — Не хочу потерять с ним связь, как в прошлый раз. Кроме того, он по-прежнему отвечает за мою биографию. — Он цокает языком. — Боюсь представить, что за помои он сейчас на меня выливает.
— Спорим, он злится на меня, что я вот так тебя утащила. — Мне также страшно подумать, что сделает Билл, когда меня увидит…
— Утащила… — смеется Джонни. — Не переживай по этому поводу. И насчет Билла тоже не переживай, — добавляет он, словно читая мои мысли. — Я ему скажу, что уволю, если станет тебя доставать. Будь у него побольше мозгов, он бы понял, что так не могло продолжаться. Я определенно катился по той же наклонной дорожке, что и в прошлый раз.
Мы продолжаем работать над мозаикой, пока не остаются только несколько кусочков. Один за другим мы вставляем их на места. Последний Джонни вручает мне.
— Ты уверен? — улыбаясь, уточняю я.
— Да, — твердо отвечает он.
Я вставляю кусочек на место и легонько нажимаю на него.
— Ах, — счастливо вздыхаю я. — Есть в этом нечто приносящее удовлетворение. Это все равно, что разделить с кем-то последнюю конфету.
Джонни улыбается, а я думаю о Кристиане. Ему бы понравилось такое сравнение.
— Устал? — спрашиваю я, когда Джонни громко зевает. Он кивает и снова зевает, затем с шумом двигает свой стул по каменному полу и встает. Я делаю то же самое, но с большей осторожностью, чтобы не произвести звук, раздающийся, когда мел царапает классную доску.
