Атласная куколка - Дэвис Мэгги

В комнате, где переодевались манекенщицы, царили шум и хаос. Саманта ничего не могла сделать, чтобы гвалт не долетал до салона. Наннет оставила включенный утюг на юбке из букле и прожгла ее. Пришлось снять костюм с показа. Манекенщица, которая должна была открывать шоу именно в этом наряде, говорила только по-французски и никак не могла понять, в какой последовательности им теперь выстраиваться. Сильвия, стараясь перекричать всех, пыталась ей это объяснить. Из-за дождя возникли проблемы с прическами девушек. Некоторые из них были готовы разреветься. Наннет и Брукси развешивали платья в соответствии с номерами, громко перекликаясь друг с другом. В довершение всего Улла потеряла страничку сценария.

К счастью, заметила Сэмми, вновь выглядывая из дверей, толпящиеся в салоне журналисты еще не готовы рассесться по местам и смотреть шоу. Предполагалось, что французские журналисты и представители средств массовой информации европейских стран сядут в левых рядах, а американцы — справа. Но они бродили туда-сюда, меняясь местами каждые пять-десять минут, сами наливали в баре напитки и громко выясняли, что кому известно о Жиле Вассе. Чип устанавливал дополнительные стулья. Звучала музыка пятидесятых, хотя ее почти не было слышно из-за рокота голосов.

Софи все еще не появилась.

— Что же нам делать с ее номерами? — закричала Брукси и потянула Саманту к стойке, на которой были развешаны платья Софи. — Она же должна закрывать каждый раздел: костюмы, платья, вечернюю одежду — все! Невозможно выбросить их из шоу в последний момент! Так ничего не останется!

— Она опаздывает, — постаралась успокоить журналистку Сэмми. — Но она появится.

Брукси приблизилась к Саманте и прокричала ей почти в самое ухо:

— Подумай сама, Сэмми. Ничего не получится. Все сорвалось!

— Нет, не сорвалось! — Сэмми потянулась к под-носику со шпильками, стоящему на туалетном столике, и принялась закалывать волосы наверх. — Мы должны выиграть время. Пойду скажу Улле, чтобы он, постепенно начинала успокаивать публику.

Саманта подошла к двери и открыла ее, чтобы по дать Улле знак, но тут же застыла в изумлении.

Они появились в переполненном салоне, словно зловещая стая слетевшихся отовсюду ворон, с тростями, прихрамывая, в промокших шалях и накидках. Здесь была старая герцогиня со своей хрупкой внучкой Катанией; похожая на аиста венгерская графиня Хортобаги стояла рядом со сморщенной маркизой Альфонсиной Л'Эспинуа; принцесса Монте Матис держала в руках вместо сумочки видавший виды допотопный атташе-кейс, найденный, по всей вероятности, где-то на помойке. Вся клиентура Дома моды Лувель! Выглядели они так, словно провели ночь в туннелях парижского метро. И они прибывали и прибывали!

Аристократы в обносках принялись рассаживаться в самых лучших креслах. Это был последний подарок от директрисы Дома моды Лувель мадам Соланж Дюмер, объяснения оказались бы в данном случае излишними. Позже всех появилась мокрая от дождя фигурка в ветровке и джинсах — юная принцесса Медивани в сопровождении двух телохранителей.

Боже! Они все испортят, если только кому-нибудь не удастся заставить завсегдатаев Дома моды Лувель освободить первые ряды! Сэм прислонилась к стене, зажатая между двумя манекенщицами в бюстгальтерах и трусиках, все еще не надевшими свои первые костюмы.

— Сделай что-нибудь! — взмолилась Саманта, обращаясь к Брукси и повторяя про себя только три слова: «Я не собираюсь сдаваться!» — Отправь туда Наннет, пусть как-нибудь их передвинет. Нет, подожди! — закричала она, хватая Брукси за плечо. — Пошли Сильвию. Ты и Наннет нужны здесь: поможете мне надеть платья, подготовленные для Софи.

— Что? — воскликнула Брукси. Ее круглое личико выражало недоверие.

— Здесь только я достаточно высокого роста, и у нас с Софи одинаковый размер. — Сэмми принялась расстегивать «молнию» на бежевом платье, купленном в бутике Лауры. — Слава богу, что я успела расстаться с прической Сэм Ларедо.

Часы показывали 10.15.

Позже Сэмми вспоминала, что открытие ретроспективы Клод Лувель прошло гораздо лучше, чем можно было ожидать. К половине одиннадцатого публика в салоне утихомирилась; Улла смогла подойти к микрофону и произнести первые слова, посвященные биографии мадемуазель Клод, ее короткой карьере модельера. Прошло минут десять, прежде чем собравшиеся журналисты расселись по местам, и еще пять минут, пока представительницы двух наиболее могущественных газет — Китти О'Хара из «Нью-Йорк тайме» и Бебе Коломберт-Цинн из «Пари суар» — прекратили дискутировать на середине зала и отправились к отведенным им креслам. Магнитофонную пленку пришлось открутить к началу. Измученная Сильвия раздавала программки.

В 10.40 Улла, на почти никому не понятных из-за сильного шведского акцента французском и английском, начала рассказывать о коллекции, и наконец звучные голоса представителей прессы перешли в тихий шепот.

На улице грохотал гром и сверкали молнии, дождь без устали стучал по старинным окнам. Высокая влажность в заполненном публикой салоне совершенно испортила макияж и аккуратные прически манекенщиц. Однако стоило на подиуме появиться возвращенным к жизни великолепным платьям Клод Лувель, и последние недоверчивые морщинки, последние смущенные взгляды журналистов, которые они до этих пор не могли скрыть, исчезли.

Ретроспектива началась с демонстрации костюмов. Удивительные, вновь входящие в моду морские костюмчики, простенькие жакеты и юбки с разрезами, тщательно отобранные воспоминания о прославившемся некогда парижском «новом стиле»: тонкие талии, широкие плечи, яркие расцветки, расшитые тесьмой ткани. За повседневными платьями последовали летящие, скроенные по косой юбки из мягких шелков и шерсти, больше похожей на шифон. Их демонстрация каким-то чудом совпала с той частью пленки, где были записаны попурри из мелодий Роджерса и Хаммерштейна. Наннет застегнула на дрожащей Сэмми платье из зеленого шелковистого крепа, которое должна была демонстрировать Софи, и легко подтолкнула ее к дверям.

Увидев перед собой море лиц, Сэмми несколько замешкалась, а потом плавно вышла на подиум. Улла, которой ничего не было известно о происшедшей в последнюю минуту замене, удивленно замолчала на несколько секунд, что еще больше подчеркнуло драматизм момента. Саманта одной рукой подобрала присобранную юбку из зеленого крепа и закружилась, пытаясь вспомнить то, чему ее в свое время учили. Она подняла глаза, вглядываясь в сотню с лишним напряженных лиц, обращенных к подиуму. В зале стояла абсолютная тишина. Когда Сэмми направилась в комнату для переодевания, Наннет поджидала ее в проходе.

— Они не говорят ни слова, — прошептала Саманта, но Наннет, не понимающая по-английски, только пожала плечами.

На подиум вышла следующая манекенщица, а Брукси кинулась к вешалкам, чтобы помочь Сэмми сбросить зеленый креп и натянуть через голову первое из пышных платьев для коктейля.

— Брукси, что происходит? — прошипела Сэмми.

Только теперь послышались неуверенные аплодисменты, раздавшиеся из первых рядов, оттуда, где сидели представители крупнейших в мире газет и журналов: «Вог», «Базар», «Нью-Йорк тайме», «Вашингтон пост». И звук этот не прекращался, а нарастал.

— Следи за прической, — предупредила Брукси, подталкивая Сэмми к дверям.

Слава богу — он послал ей Алана де Бо и новую прическу! Стрижка от Реджеди Энн никак не сочеталась бы с восхитительными, ультраженственными платьями Клод Лувель. Измученная событиями дня, начавшегося с телефонного звонка Брукси, взвинченная происходящим, держась исключительно на нервах, не веря в происходящее, Саманта вновь вышла на подиум в платье из малинового шифона.

Аплодисменты теперь доносились даже до комнаты для переодевания. В салоне воцарилась совершенно новая атмосфера — взволнованного интереса. Все отчетливее осознавая, что происходит нечто невероятное, Наннет, Сильвия, Брукси и манекенщицы носились по комнате, наступая на разбросанные повсюду вешалки и чехлы для одежды, перешагивая через сваленные на полу платья, которые они не успевали развесить. После платьев для коктейля Улла объявила показ вечерних туалетов.