Соседи по квартире (ЛП) - Лорен Кристина

— Мне нравится выражение твоего лица. В нем так много всего.

Я соскучилась по писательству, по самому процессу письма. В колледже и универе я без конца писала всякие короткие рассказы. Делать это приходилось каждый день, иначе я ощущала себя переполненной словами. Но в момент, когда получила магистерскую степень и повернулась лицом к миру как человек, больше не находящийся под уютной защитой учебного процесса, все идеи иссякли.

С тех пор как я начала работать в театре, ничего не изменилось. После бесед с Робертом или Джеффом я часто задавалась вопросом, не потому ли считаю себя заурядной, что окружена людьми, талантливыми в областях, в которых у меня нет совершенно никаких способностей.

Но сейчас… когда пишу о том, что чувствую, слушая музыку в исполнении Келвина… Это ощущение схоже с наконец налаженной работой всех систем организма. Как будто снова могу дышать. Кажется, ничего подобного я раньше не ощущала.

Скользнув ладонью ниже, Келвин кончиками пальцев играет с моим соском и ртом прижимается к шее, покусывая и обдавая жарким дыханием.

— Ничего, если я продолжу, пока ты пишешь?

Спустя всего час после второго раунда секса у меня все немного побаливает, но когда Келвин сжимает сосок, мое тело словно поет.

— Тогда я вряд ли смогу сосредоточиться. Представь, если я сделаю тебе минет во время выступления.

По моему телу пробегает вибрация от его смеха.

— Надо как-нибудь попробовать.

— Я почти закончила, — я поворачиваюсь и целую его.

Келвин возвращает руку на верх груди и поцелуями перемещается к затылку. Несмотря на мое беспокойство, что из-за его внимания моя муза упорхнет в дальние края, нужные слова почему-то находятся быстрее. Я хорошо помню это чувство — восторг, когда тебя переполняет нечто, готовое трансформироваться в слова. Я пишу с бешеной скоростью, не обращая внимания на опечатки и на то, что Келвин читает написанное. Мне сейчас ничто не сможет помешать.

Вернулась моя творческая искра, а понимание, что причина ее возвращения — мое счастье, вдохновляет еще больше и дарит еще более острое удовольствие, что, в свою очередь, помогает находить меткие слова и точные формулировки.

Опять жужжит телефон, и Келвин выключает вибрацию.

Потом экран загорается снова и снова. Краем глаза я замечаю имя Лулу, и моего только что пришедшего писательского куража оказывается недостаточно, чтобы проигнорировать это имя и продолжить писать как ни в чем не бывало.

— Она сегодня уже раз десять звонила, — говорит Келвин. — И примерно миллион — вчера.

Увидев, что получила очередное голосовое сообщение, я расстроенно рычу.

— Уверен, она мучается страшным похмельем даже сегодня, два дня спустя, — продолжает он, упершись подбородком мне в плечо. — Хочешь, я отнесу телефон в спальню?

Мне хочется ответить «Да». Хочется вернуться к тому, чем я была занята, и попросить его продолжать осыпать мои плечи и шею легкими поцелуями, но основная идея уже изложена, а от Лулу мне все равно не будет покоя. Так что лучше перезвонить.

Да, я злюсь на нее, но наказывать подругу у меня в планах не было.

Сделав глубокий вдох, я беру телефон.

— Дай я разберусь с ней.

Кажется, гудок даже прозвучать полностью не успел, а она уже отвечает.

— Хо-о-оллс! Я такая засранка.

— Ты засранка.

— Блин. Извини. Прости меня!

Самое интересное — я знаю, что ей искренне стыдно за свою выходку. Лулу сама себе злейший враг. Пьяная Лулу — ее альтер-эго, бремя, которое ей приходится нести, если она выпьет слишком много.

— Даже не знаю, что тебе сказать, — потирая глаза, отвечаю я. От одних воспоминаний я чувствую себя отвратительно и отчасти уже жалею, что ей перезвонила.

— Как у вас обоих дела? В порядке?

— Теперь да. Сегодня утром мы все обсудили.

— Только сегодня? — со стоном переспрашивает она.

— Да, прошлой ночью я ночевала у Роберта с Джеффом.

Лулу в ужасе охает.

— Холлс! Значит, Келвин разозлился?

— Ну а ты как думаешь?

— А ты? Злилась на меня?

У меня вырывается раздраженный смешок.

— Лулу, очнись. Ты выставила меня каким-то фриком.

В этот момент Келвин подается вперед и прижимается губами к моей шее. Свободной рукой я провожу по его волосам.

— Что мне сделать, чтобы ты меня простила? — скулит Лулу.

Я отчетливо сейчас понимаю, что тем вечером было уничтожено нечто важное — к этому все и шло на протяжении прошедших нескольких недель, — и теперь сомневаюсь, сможем ли мы дружить, как прежде. Зная, что Келвин ее слышал, я поворачиваюсь к нему. Он лишь пожимает плечами.

— Я сделаю что угодно, — уверяет она. — Хочу загладить свою вину.

— Не будь больше грубой и не веди себя отвратительно в нашем присутствии.

Лулу хрипло смеется; я практически слышу, что ее до сих пор мучает похмелье.

— Согласна. Просто такое чувство, что меня отставили в сторону из-за этого брака. Раньше все свое внимание ты уделяла мне.

Чистая правда. Я всегда была легка на подъем, куда бы ей ни взбрело в голову отправиться: в бар или на концерт. Еще я была ее запасным вариантом, если Лулу не с кем было пойти куда-нибудь по скидочным купонам. Сколько себя помню, я всегда была готова подставить ей плечо.

— Наши отношения с Келвином развиваются очень хорошо, — тихо говорю я. — Понимаю, тебе непривычно, что к моему вниманию у тебя больше нет стопроцентного доступа, но я очень счастлива и не чувствую при этом, чтобы ты за меня радовалась.

Келвин обнимает меня и притягивает к горячей груди.

— Я понимаю, о чем ты, — говорит Лулу. Мне больно осознавать, что она сейчас практически ходит на задних лапках. Такой я ее никогда не видела. — И хочу, чтобы ты знала, как я тебя поддерживаю! Клянусь, у меня получится.

— Ну раз ты так говоришь… — отвечаю я и смеюсь. Кожей шеи чувствую, что Келвин улыбается.

— Давай я закажу вам романтический ужин в Blue Hill?

Идея мне нравится, и, размышляя, я подаюсь вперед. Через пару недель день рождения Келвина. По плану должны прилететь его мама и сестра. Blue Hill отличный ресторан, а Лулу сможет забронировать нам лучший столик, так что более интимное празднование дня рождения нам совсем не повредит, верно?

***

Я стою возле столика в Blue Hill рядом с Лулу. После объятий, длившихся добрых пять минут, и обещаний больше никогда так себя не вести, она отвела меня в дальний угол ресторана и показала, что поможет моему плану — весьма безрассудному плану, хочу заметить.

Диванчик и столик стоят в самом темном углу зала; обычно его бронируют на четверых, но Лулу пообещала зарезервировать его для нас с Келвином. Наклонившись, я проверяю, видно ли что-нибудь под столом. Верхняя скатерть короткая, а нижняя в пол.

— Думаешь, получится? — прижав руку к груди в попытке успокоить взвинченные нервы, спрашиваю я. До ужина, о котором идет речь, еще две недели, но у меня такое ощущение, будто Келвин появится здесь в любую секунду.

Вокруг нас снуют официанты с подносами и салфетками, накрывают на стол и совсем не подозревают о моем маленьком плане.

— Конечно получится! — Лулу едва не прыгает рядом со мной от восторга.

Мое сердце колотится, словно ополоумевшее. Никогда в жизни я не вытворяла ничего безумного.

Если не считать брак с незнакомцем, конечно. Или наглое вранье правительственному чиновнику.

— Ты действительно собираешься это сделать? — в восторге интересуется Лулу. — Идея просто потрясающая.

Я изо всех сил сдерживаю нарастающую панику. Если Лулу считает идею потрясающей, я точно сбрендила.

— Действительно.

***

Две недели и один день спустя я появляюсь в ресторане ровно в 16:50. Ужины тут подают с пяти часов, Келвин придет в шесть, поэтому у меня уйма времени, прежде чем здесь станет многолюдно.

Я взяла с собой книгу и телефон и надела платье, на бирке которого красовалась надпись, что ткань совершенно не мнется. Теперь мне остается только ждать.