Зимний сон Малинки (СИ) - Логвин Янина

Она помнит, но вспоминать не хочет. В прошлый раз разговора не получилось. Когда дошло до просьб и предложения близости – пришлось уйти. Я уже не принадлежал ей и понимал, что завтра будет только хуже.

Диана не отвечает. Продолжая улыбаться, пробует кофе, берет в руки столовые приборы и разрезает пирожное. Кладет маленький кусочек себе в рот, с удовольствием прикрыв глаза.

- М-м, мои любимые профитроли, ты не забыл. Я их обожаю! Здесь их готовят: ну просто пальчики оближешь! Как жаль, что приходится следить за фигурой. Вот так и начинаешь ценить подобные моменты. Ты помнишь, как я попробовала их испечь, но у меня ничего не вышло? – смеется, подхватывая ложечкой крем. - В чем секрет – до сих пор не пойму! Но было очень обидно. Иногда я чувствую себя ужасно беспомощной…

- Помню. Все получилось вкусно.

- А помнишь, как я мучилась с выбором квартиры, а ты сразу сказал на которой остановиться? Как будто знал, что для меня подойдет лучше. Я так рада сейчас, что тогда тебя послушала. Вот смотрю назад и не понимаю: как я могла сомневаться? Я без тебя, как без рук!

Диана игриво щурит карие глаза и вдруг начинает щебетать не умолкая, словно между нами и не было разговора, и я не разорвал помолвку, объяснив, что наше общее будущее больше невозможно. Невзначай касается моей руки и не убирает пальцы.

- Диана, послушай…

- Дима, не начинай. Пожалуйста! – отшатывается. - Неужели ты не видишь, что я не хочу об этом говорить?

Но говорить придется, и ей и мне. Для этого мы встретились. Я сжимаю ее ладонь в своей, и серьезно смотрю в лицо.

- Не могу. Три недели назад я сказал тебе, что свадьбы не будет. Я прилетал в позапрошлое воскресенье, но с тех пор ничего не изменилось – ты все так же молчишь, и твоя семья тоже. Диана, пойми, ничего не вернуть – мы оба ошиблись и хорошо, что для нас это не зашло дальше. Два дня назад я говорил с твоим отцом, а сегодня прилетел сказать, что больше не стану ждать и… попрощаться.

Девушка каменеет. Я отпускаю ее руку и снова говорю то, что должен сказать, как можно мягче:

- Прости меня.

Игривость исчезает из ее глаз, и появляются слезы. Пока они еще не пролились, но их горечь поправима. Диана красивая девушка и совершенно точно достойна найти любящего ее мужчину.

Мы сидим в молчании и пьем кофе. Смотрим друг на друга и мне бы хотелось облегчить расставание, но я не знаю как. Я никогда не говорил ей о чувствах, иногда сам себя ненавидел за сухость, но не играл. Я тоже верил, что мы можем быть вместе. Что я научусь, если и не любить, то чувствовать к ней что-то похожее на любовь. Верил, что иначе в моей жизни уже не будет.

Она заговаривает сама. Спрашивает с колкой обидой, остудившей ее голос до отстраненного тона. Забыв о профитролях и кофе.

- Почему, Дима? Почему я нравлюсь всем, но не тебе? Что тебя во мне не устраивает? Я косая, кривая, ревнивая?

- Диана, не надо. Ты же знаешь, что это не так.

- А как? А может, я недостаточно богата, по меркам твоего отца? Знаешь, я же не дура и не слепая, вижу, как ты ко мне относишься. Не приближаешься, и к себе не подпускаешь ближе отведенных границ. Это неприятно, знаешь ли, спать с мужчиной и знать, что ничего особенного для него не представляешь. Что твои надежды не оправдались. Но я смирилась. Думаю, я смогла бы смириться даже с другой… со временем, не сейчас. И не смотри на меня так, как будто не догадывался об этом или не думал сам. А знаешь почему? Мне уже двадцать шесть и все, что я хочу – это получить мужа. Надежного друга и отца для своих детей, в ком будешь уверен и через годы. До сих пор нас и наши семьи это устраивало. Так что изменилось сейчас?

На это просто ответить. Лишние объяснения только усложнят дело:

- Для меня все.

- И как понимать твое «все», Дима? Не думаешь, что я заслуживаю знать правду?

Пальцы смыкаются на чашке, но я говорю:

- Есть девушка, которую я люблю и с которой хочу быть. Вот правда.

Брови Дианы поднимаются, я щеки бледнеют. Это непростое признание для нее, но мне не сделать его легче.

- Любишь? Ты?!

Она долго смотрит. Спрашивает, не удержавшись от колючего укора, пряча за ним удивление и боль.

- А разве ты умеешь любить, Гордеев? Ты же кусок льда. Не замечала за тобой подобной ерунды, а я видела тебя с другими девушками. Я даже не помню, как ты смеешься. И… как давно это у вас продолжается? Ваша любовь?

Она вдруг хмурится, задохнувшись:

- Постой, ты хочешь сказать, что…

- Нет. Когда я сказал, что свадьбы не будет и когда прилетал к тебе в прошлый раз, между нами ничего не было. Тогда и не могло быть.

Я наклоняюсь и снова беру в руку ее ладонь. Сжимаю пальцы, желая, чтобы Диана меня услышала.

- Пойми, Диана, дело не в ней. В нас. В той ловушке отношений, в которой мы могли оказаться. Я просто понял, что мне не сделать тебя счастливой и не стать самому. Я не могу больше врать ни себе, ни тебе. Неужели ты и правда готова так жить? Когда у твоего мужа есть другая, довольствуясь лишь статусом?

Она не произносит это твердо. Глядя в мои глаза, она скорее тихо выдыхает:

- Да.

Спрашивает уже громче, сделав паузу:

- А сейчас, Дима, получается, уже было? С той, другой?

Я ничего не отвечаю, отпускаю руку, но взгляд не отвожу. Все, что происходит в моей жизни сейчас, касается только нас с Малиной.

Жаль, что и этот разговор зашел в тупик и нам уже никогда не быть друзьями.

Я расплачиваюсь за кофе, встаю из-за столика и надеваю пальто. Еще раз оборачиваюсь к девушке, которая смотрит на меня, словно не верит, что все происходит всерьез и ее отцу и на этот раз не удастся договориться.

Не удастся, я для себя уже все решил.

- Я не передумаю, Диана. Если я не буду с ней, я не буду ни с кем. Прощай.

Глава 39

POV Малина

- Машка, да ты влюбилась! И не отрицай! – выдохнула довольно Феечка в телефон, а я и не пыталась, только удивлено спросила подругу.

- Думаешь?

- Конечно! Слышала бы ты себя сейчас, только и разговоров, что о Димке. Какой он, оказывается, стихоплет и как дети были ему рады. Честное слово, была бы я с Дашкой и Лешкой в тот момент – тоже визжала бы от восторга! Я о такой кукле с розовыми волосами все детство мечтала, а что в итоге?

- И что?

- А то! Выросла и сама себя перекрасила, вот что! До сих пор остановиться не могу, все экспериментирую. Но цветы от Гордеева, от нашего гордеца – ты меня убила! Это же так романтично и совсем не дежурный пустяк. Это же язык чувств, понимаешь? Тем более, что у вас все уже случилось и ему нет смысля тебя впечатлять.