Жестокая свадьба (СИ) - Тоцка Тала

Ольга странно замешкалась, зачем-то глянула на Данияла, а потом кивнула.

— Ваш сын молод, у вас еще будут внуки, — сказала надтреснутым голосом.

— Нет, детка, он до сих пор любит твою сестру, — прошептал в ответ отец, — а для родителей нет ничего страшнее, чем смотреть, как мучаются их дети.

— Отец, Аминат передала фото Заурбеку? Это он сделал тот ролик? — теперь уже Дан решил вмешаться.

— Нет, что ты, Заур для такого бесполезен. Аминат призналась, что передала снимки Дзагоеву.

— Какому, …, Дзагоеву? — раздался резкий голос, дверь сбоку распахнулась, и в предоперационную быстро вошел Аверин в сопровождении крепкого высокого мужчины с седыми висками.

— Дядя Сережа? — изумленно воскликнула Ольга. Мужчина подошел к ней и приобнял за плечо.

— Ты… — чуть не задохнулся отец, завидев Аверина. — Ты и здесь вынюхиваешь?

Тот навис над каталкой, его ноздри раздувались как у хищника — похоже, Константин Маркович едва сдерживает бешенство. Аверин уперся руками в бортики и рявкнул:

— Я спрашиваю, какой, …, Дзагоев?

Даниял предупреждающе вытянул руки перед Авериным, оттесняя его от каталки.

— Константин Маркович действовал с моей подачи, отец, это я его нанял.

— Что? — странно посмотрела на Аверина Ольга. — Ты работаешь на Баграевых?

Так, интересненько. Они на «ты»? Они что, знакомы?

— Оля, потом. Я все потом объясню, — Аверин шагнул к девушке, и тут сзади послышалось несмелое:

— Ольга Михайловна, я сменю раствор или Романова позвать?

Голос принадлежал молоденькой медсестричке, испуганно вжавшейся в стену. Даниял проследил за ее взглядом — флакон, из которого капало лекарство в вену отца, почти опустел.

— Зови, — ответила Ольга, игнорируя Аверина, — думаю, мы достаточно поддержали сердце, теперь можно применять наркоз.

— Сердце? — Даниял повернулся к Ольге. — Что у него с сердцем?

— Вашему отцу стало плохо за рулем, Даниял Шамилевич, — сухим голосом ответила та, — острый коронарный синдром. Машина потеряла управление. К счастью, это не инфаркт, но мы опасались применять общую анестезию, пока не стабилизируются показатели. Если кардиолог даст добро, можно будет приступать к операции. Есть внутренние разрывы, их много, но главное, чтобы выдержало сердце. Вам нельзя садиться за руль, Шамиль Гурамович, — так же сухо обратилась Ольга к лежащему на каталке отцу Дана.

— Сергей, забери ее, — перебил Ольгу Аверин, который выглядел темнее тучи, — ей нельзя в операционную. Скажи, пусть меняют.

Дядя Сережа… Сергей… Сергей Викторович? Ведь так звали Волошина? А он что здесь делает? Даниял вспомнил суровых парней, дежурящих на входе в операционный блок, и понял, что отца охраняют местные силовики. Только зачем?

— Ты здесь не главврач и не заведующий отделением, так что хватит командовать, Аверин! — Ольга зашипела кошкой, и у Дана заскребло под лопатками.

Она всегда горой стояла за сестру, готова была со всем миром за нее воевать, вечно шипела на Данияла, как сейчас на Аверина. А ведь это он должен был делать, Дан, защищать свою жену и саму Ольгу. Все верно сказал отец, они оба не сдержали слова…

Ольга не была маленького роста, но рядом с высоким и широкоплечим Авериным выглядела хрупкой дюймовочкой. Накатило осознание того, какие испытания легли на плечи этой молодой женщины, тогда тоже еще девчонки. Станет ли она с ним вообще разговаривать? Теперь Дан очень сомневался.

Прибывший доктор Романов, как прочел на бейджике Дан, подключил портативный прибор. Ольга, глядя в монитор, удовлетворенно кивнула, и отца увезли в операционную. Даниял успел сжать ему руку.

— Я буду ждать здесь, папа. Я с тобой.

— Спасибо, сынок, — прошептал тот, и Дану показалось, отцу даже дышать стало легче, будто с груди сняли тяжелый груз.

— Оля, послушай, — Аверин дождался, пока закроются двери операционной и взял ее за плечи, — тебе нельзя оперировать. Ты должна успокоиться и отдохнуть, пускай тебя сменят.

Но та сердито оттолкнула его руки.

— Мне нужно готовиться к операции, так что прошу всех на выход. А тебя я не спрашиваю, Аверин. Я в порядке. Зато ты можешь катиться к черту. Или к Баграеву. Пусть заплатит тебе за работу, ты ведь за деньги к нему нанялся, верно? Не так, как у нас…

— Да, верно, — Аверин мрачно кивнул, — он нанял меня, чтобы я тебя нашел. И да, за деньги.

— Ты выполнил свою работу, а теперь не мешай мне делать мою. И можешь считать себя уволенным, — Ольга с трудом сдерживала ярость, вот только из-под нее проступало что-то еще, непонятное Дану, но что-то слишком болезненное, потому что глаза девушки были влажными.

— А меня не ты нанимала, — сказал Аверин вдруг, и Ольга отчего-то испуганно вскинулась на Данияла. Да-да, именно испуганно, это не могло быть ошибкой. — Значит, не тебе меня увольнять, милая.

И он так зловеще улыбнулся — скорее, оскалился, — что даже Дану стало не по себе.

— Так ты все это время знал? Знал и морочил мне голову? — первым не выдержал Даниял. — Вы оказывается добрые знакомые!

— Она моя девушка, — не глядя, ответил Аверин. — И я хер бы взялся за твое дело, Баграев, если бы ты не показал мне ее фото. Я ж не шизоид лезть в это ваше змеиное кодло. Ни за какие деньги.

— Ты не брал у меня деньги.

— Не переживай, возьму. Я не благотворительная организация. Как все прояснится, сразу возьму.

— Ольгу ты нашел, выходит, вторая часть контракта выполнена.

Аверин стоял у окна, сунув руки в карманы брюк. В ответ на слова Данияла он лишь небрежно повел плечом, давая понять, что тот услышан.

Они ждали в коридоре перед операционным блоком, куда их выставил персонал. Волошин сквозь зубы представился Даниялу очень сухо и официально, пообещал прислать сотрудника для составления протокола и удалился.

Ну конечно, не к лицу подполковнику самому заполнять бумажки. Зато с Авериным они распрощались как добрые приятели — неужто давние знакомые?

— Она не хочет со мной разговаривать? — негромко спросил Даниял.

Аверин снова неопределенно то ли пожал плечами, то ли просто размялся. Не хочет, значит…

— Что там произошло, Аверин? Тебя что, били? — Дан очень старался, чтобы вопрос прозвучал ровно. В конце концов, тот действительно полетел разбираться с его делом. Но почему это так возмутило отца?

— Кого, меня? — изумление Аверина было настолько неподдельным, что Дан почти поверил. — Кишка тонка. А вот из страны выпроводили, вежливо, правда, но выпроводили. И вот хер я еще в такое впрягусь. Ходишь как с закрытыми глазами, все будто воды в рот набрали, ничего не понять…

— Местные?

— Столичные.

— Ого!

Аверин закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Он долго так стоял, не шевелясь, Дан даже решил, что тот уснул стоя. Вдруг он йог и может спать в любом положении? Но Аверин оказался не йог.

— Ты о другом должен сейчас думать, Баграев, — родил он, наконец, отмерев. — Почему все так удачно завязано на Амире Дзагоеве, который случайно несколько месяцев назад скончался на своей яхте от сердечного приступа. Молодой, здоровый как лось Дзагоев. Думай, Даниял, думай. Если не разучился.

Глава 36

В коридор вошли трое мужчин, пропуская вперед Ольгу. Данка увидела сестру и ахнула — та была совсем бледной, лишь на скулах горели лихорадочные пятна. И глаза заплаканные. Мимо просочились дети и вмиг прилипли к Аверину.

Вот что за странность такая? Клим милый и обаятельный, Сергей Викторович — добрейший здоровяк, причем, хорошо знакомый. Костя холодный и сдержанный, а дети именно на нем виснут гроздьями. Быть может, все потому, что он разговаривает с ними так, будто это его деловые партнеры? Вот как сейчас, когда Никитка тянет его за руку, а Настя прильнула, обхватив тонкими ручками ногу.

— Пойдем, ты обещал поиграть в машинки, — предпринял Никитос попытку сдвинуть Аверина с места. Тот аккуратно оторвал от себя Настю и присел перед ней на корточки.