Алмаз (СИ) - Макарова Елена А.

— А я установлю некие границы в общении с фанатками.

О таком я даже и мечтать не могла!

— Спасибо, — от радости начала покрывать поцелуями все его лицо.

— Знаешь, — сильней сжал мои бедра и коварно улыбнулся, — говорят секс после ссоры …. Попробуем?

— Только при одном условии, — поддержала игру, — мы будем очень-преочень шумными. Хочу отомстить соседям-скандалистам, — припомнив, что Аня сейчас дома.

— Запросто, — легко согласился. — Заставлю тебя кричать мое имя, детка, — он походил на мачо из бразильских сериалов, что я смотрела в детстве за компанию с мамой.

— Полное? — сдерживала улыбку. — По фамилии и имени-отчеству?

— И остальные паспортные данные, — широко улыбался, растеряв все свою сериальную брутальность.

— Тогда тебе придется постараться, сладенький.

Неожиданно шутливый разговор стал серьезным.

— Ради тебя я готов стараться, уже стараюсь. — Он поставил меня на пол. — Поехали, — взял за руку, и потянул за собой, — хочу кое-что тебе показать.

— Что?

— Это сюрприз.

***

— И что это? — оглядывала заставленную стройматериалами квартиру. — Еще один бастион одиночества? — усмехнулась, оглянувшись на Костю.

— Наоборот, — он прошелся по комнате, по-хозяйски осматривая владения.

— Так вот, что за документы ты сегодня подписывал, — осенило меня. — Ты купил квартиру?

Он невинно пожал плечами, словно это пустяк, а не безумно дорогая и внушительная покупка.

— И как видишь, здесь нужен ремонт, — и как-то странно на меня посмотрел.

— Хочешь, чтобы я этим занялась? — пронзила еще одна догадка. — Ты не по адресу, — отмахнулась, восприняв его слова как шутку, — я архитектор, причем без опыта, а не прораб-строитель и дизайнер интерьера. Обратись к профессионалам.

— Хочу тебя, — настаивал он.

— Почему? — не видела логичных причин его упорства. Прихоть?

— Чтобы ты обставила все тут по своему вкусу.

— Зач…. — замолчала, так и не договорив. — Хочешь, чтобы мы жили тут вместе, — ответила сама себе, и увидела утвердительный Костин взгляд. — Я не знаю… — растерялась от неожиданности, — это серьезный шаг…

У парня же не было ни малейших сомнений.

— Брось, Рита! — он взял меня за руки, держа как якорь в том момент, когда меня начало уносить в море моих страхов и неуверенности. — Мы уже давно живем вместе. — Хотела возразить, но закрыла рот, как только услышала следующие его слова: — Все мои вещи давно перекачивали в твою квартиру, и не припомню, чтобы за последние недели ночевал где-то, кроме как у тебя. — Он был прав, мы жили вместе, просто не называли это так, не говорили об этом вслух. — В принципе, меня все устраивает, но ты не можешь не согласиться, что там тесновато, и жить по соседству с безумной парочкой влюбленных иногда просто невыносимо. — Даже сейчас, делая мне такое значимое и ответственное предложение, он не обошелся без толики юмора. — Они когда-нибудь убьют друг друга, а нам придется пойти в суд в качестве свидетелей. Не очень хочется этого делать.

— Как сказать тебе «нет»? — вопрос был риторическим. — Не могу придумать ни одного аргумента против.

— Ты не противься судьбе, Марго, — низким грудным голосом произнес как какое-нибудь пророчество, будто оракул или провидец из книг-фэнтези. — Не надо ничего выдумывать, — говорил уже своим нормальным голосом, — просто соглашайся, — все еще держа меня за руки, потянул к себе.

— Соглашаюсь, — кивнуло, счастливо улыбнувшись.

Это было спонтанное, толком необдуманное решение, но я не стала противиться своему внутреннему порыву и желанию.

— Ты уже знаешь, как я скрепляю все договоренности, — он завел мои руки себе за спину, и я обняла его.

— Знаю, — и поцеловала. — Искренне надеюсь, что подобным образом ты скрепляешь соглашения только со мной.

— Теперь только с тобой, — как бы невзначай бросил, отведя взгляд в сторону, а потом вообще начал рассматривать потолок.

— Что значит «теперь»!?

Мне было что сказать ему на это (совсем несмешное) заявление, но Костя пресекал все мои попытки высказаться, а потом и вырваться, и целовал снова и снова, заглушая мои недовольные стоны протеста. На долгую борьбу меня не хватило, и я смерилась с тем, что вот такими дурацкими (но весьма приятными) способами Костя будет уходить от любых наказаний.

Я безумно любила своего Мастера, и иногда мне становилось страшно, когда я думала, насколько сильные чувства меня переполняют. Один человек не может в одночасье стать смыслом жизни другого. Так не должно быть. Или это и есть любовь? Когда жизнь, как безумная круговерть, и все в ней хаотично вращается, мелькая перед глазами, люди сменяют один другого, и только он (одна его улыбка) неизменен и служит тем ориентиром, на котором сосредоточен твой взгляд, что спасает от головокружения. В такие моменты начинаешь (или очень сильно желаешь) верить, что все проходящее и только мы навсегда.

12. Известность и другие несчастья

Если бы я только знала на что подписалась, когда согласилась жить с Костей. Ремонт — тот еще праздник жизни! Но поверите, если я скажу, что те недели были одними из самых счастливых в моей жизни?

Я занималась планировкой, делала эскизы каждого уголка квартиры, и порывалась начать делать все своими руками, чем вызывала дичайший смех Кости. Ну кто лучше меня знает каким цветом и какую стену нужно покрасить? Музыкант же обратил против меня мои собственные слова, и «обратился к профессионалам»

Чем больше работы по отделке было позади, тем чаще я наведывалась в новый дом. Иногда просто занималась в тишине, которой так не хватало в Аниной квартире (не заметила, как перестала воспринимать ее как свою), или прикидывала на месте изменения в проекте. А когда помещение стало более или менее пригодным для жилья, мы с Костей все чаще оставались там с ночёвкой.

Какое-то время, в самом начале, спали на жутко неудобном надувном матраце. Костя исторически хохотал, когда я во сне падала с резинового монстра. Не знаю, что именно его так забавляло: то, какие невероятные акробатические кульбиты я выделывала или то, как при этом ругалась на все голоса не хуже сапожника. Самое ужасное, что и отдохнуть по-человечески было не возможно: спину ломило, шея затекала. В такие моменты я думала, что спать стоя было бы удобней. Иногда, когда уже совсем не оставалось сил терпеть, я перебиралась на Костю, используя его тело как спальное место, а грудь как подушку. Не представляю, как при этом спал сам парень, но он никогда не жаловался, и с улыбкой встречал новое утро. А я с каждым таким днем все сильней влюблялась в Костю.

Часто, дожидаясь его вечерами, я не могла усидеть на месте без дела, и вопреки запретам бралась за ремонт: экспериментировала с колерами, подбирая нужный мне тон, и красила стены, чтобы воочию увидеть как тот или иной цвет будет преображать комнату. Мне нравилось чувствовать себя творцом истории — нашей с Кости. Когда, возвращаясь, он ловил меня с поличным, я целовала ворчуна и давала в руки кисточку — такая своеобразная арт-терапия.

Я ловко орудовала валиком (уже и не вспомню, сколько раз перекрашивала свою спальню в родительском доме, желая перемен), Костя же творил что-то безобразное, пачкая меня, себя самого и все вокруг. Сначала я злилась, считая, что таким способом он просто издевается надо мной, но потом поняла, он просто-напросто далек от столь приземлённых вещей, мысля образами и метафорами.

Казалось, что в его голове всё время звучит музыка. Он постоянно что-то напевал себе под нос, иногда совершенно забывая о моем присутствии. Я узнавала мотивы, как современных популярных песен, так и старых, советских времен, а иногда это было что-то незнакомое. Скорей всего, его собственные, сочиненные прямо здесь и сейчас, потому что он бросал все дела и, отыскав любой клочок бумаги, принимался быстро что-то записывать (наверное, чтобы не забыть или не упустить вдохновение). Однажды я у него спросила: «Почему бумага, если можно легко и просто набрать текст на телефоне, планшете?» Да полно современных технологий, которые упрощают нашу жизнь! А Костя, смеясь, ответил, что они крадут душу песен, как фотоаппараты души людей. (Тоже мне суеверный дикарь!)