Дыши нами, пока есть время (СИ) - Палла Иоланта

— Еще Владимир Эдуардович поставил ей условия — уехать из города, когда ты был в больнице, в обмен на…

— На что? — Снова смотрю на сестру, которая сжимает пальцами мою толстовку.

— На то, что тебе сделают операцию и оплатят реабилитацию.

— Объясни. — Прищуриваюсь, ощущая, что внутри все закипает.

Нет. Я не тупой. До меня доходит, что к чему, но так хочется услышать подтверждение догадкам, что скулы сводит от напряжения.

— Света думает, что ты принял помощь ее отца и согласился на то, что вы никогда не будете вместе ради операции и денег. Так как она ни с кем не общается, как и ты, — Маруся закатывает глаза, явно не одобряя, — то и не знает, как все на самом деле. Ну, теперь знает, конечно.

Обухом по голове… Иначе назвать данную новость нельзя. Во рту такая горечь, словно слюну заменили медленно действующим ядом. Отшатываюсь от сестры и сжимаю кулаки. Вот же, г…!

— Где она?

— За городом. Я отвезу. — Вполне дружелюбно предлагает птица, а я киваю.

— Только перед этим заедем в другое место. Владимир Эдуардович в столице?

— Да.

— Прекрасно. — Потираю руки с улыбкой маньяка, который вот-вот дорвется до своей жертвы. — Пора навестить козла.

От предвкушения долгожданной встречи в горле пересыхает так стремительно, что я даже замедляю ход.

Что если она не захочет меня видеть?

Вышвырнет, как и я ее когда-то.

Идиот…

Пересекаю огромный холл и подхожу к двери, за которой находится она, моя светловолосая девочка.

Медленно поворачиваю ручку и легонько толкаю деревянное полотно.

Вижу ее, а она меня нет.

Стою, будто замороженный, и пялюсь на изящные кисти, которые плавно двигаются.

Рисует.

Пятна краски на одежде, джинсовом комбинезоне и футболке под ним, выдают то, что сидит за холстом уже давно.

Из-за хрупкой фигуры не могу разглядеть, что она так усердно выводит кисточкой. Взгляд невольно останавливается на платке, который прячет шикарные локоны, сводящие меня с ума.

— Даже не смей приближаться к моей дочери! — Разъяренный Алимеев неожиданно ловко бьет мне в ответ.

Губа разбита. Зато у него под глазом точно будет красоваться синяк. В ресторане кипиш. Кто-то зовет охрану. Его партнеры давно отошли в сторону, потому что со стола полетели чашки. Под ногами полно осколков. Костюм папочки принцесски испорчен, а мне плевать на все. Хочется прибить этого ублюдка за то, как он поступает с родной дочерью.

Как бы я не ненавидел пернатого, по дороге к ресторану он рассказал мне о том, что Света больна еще с детства, и ее семейка это тщательно скрывала, и если бы не случайно подслушанный разговор, то никто бы и не узнал.

— Поздно спохватился, придурок!

Схватываемся еще раз, но на этот раз нас растягивают. Сестренка хватает сзади и что-то говорит, но я не слышу. Хочу быстрее оказаться рядом со своей девочкой и не подпускать к ней таких родителей, которые больше напоминали вредителей, чем близких людей…

Иду к ней и останавливаюсь за спиной, вдыхая сладкий аромат, который вспоминал на протяжении всей реабилитации.

Замирает.

Наверное, услышала.

— Богданов? — Произносит тихо, а я вижу, как нежная кожа на руках покрывается россыпью мурашек.

Отличная реакция на меня. Радует.

Молчу, а Алимеева часто дышит, но не спешит поворачиваться.

— Как тебя пропустили? — Говорит громче, только голос все равно дрожит.

Еле сдерживаюсь, чтобы не сжать ее в объятиях. Не сейчас.

— Приняли весомые аргументы. — Хриплю, когда она поворачивается, и я тону в голубых глазах, которые наполнены слезами.

— Вижу. — Переводит взгляд на мою разбитую губу, и тут не выдерживаю, тяну руку к дурацкому платку, но она отрицательно качает головой. — Не надо.

— Уже? — Проглатываю противную слюну с примесью горечи.

— Ты знаешь, да? — Снова этот болезненный взгляд, не оставляющих вариантов.

Прижимаю ее к себе, наплевав на то, что буду в краске. Всхлипывает, цепляясь пальцами в свитер. Меня просто разрывает на куски от того, как сильно она мне нужна.

— Я боюсь. — Шепчет совсем тихо, пока стук наших сердец заглушает все другие звуки.

— Все будет хорошо. — Поднимаю за подбородок ее голову и смотрю в глаза, из которых катятся слезы. — Я с тобой, Рапунцель.

Глава 45. Не все потеряно

Все идет по накатанной. Мир не рухнул после того, как мне остригли волосы. Те самые локоны, которые так любит Леша. День сменяет ночь, а ночь день. Так пролетают сутки, и ничего не меняется вокруг, кроме того, что теперь он рядом. Живой. Здоровый. И самое главное, влюбленный в меня.

Я не замечаю дурацкой хромоты, которая все больше проявляется, когда Богданов устает.

Это не важно. Сейчас. Когда мы вместе.

Мысли о том, что операция не поможет, лезут в голову, но я их отгоняю. Раз за разом, пока дата приближается. Леша мне помогает. Находится рядом и корит себя за то, что когда-то выгнал из палаты.

После прихода Орлова жизнь резко изменилась, словно он принес в нее немного ярких красок. Именно такие ассоциации у меня вызывал Алексей. И если я была рада каждому дню, который мы проводили бок о бок, то его выражение лица ежедневно менялось. Он переживал, хоть старательно это не показывал.

Да, опухоль была доброкачественной. Долгое время не давала о себе знать, словно замерла. Я даже успела поверить, что все закончилось, и, возможно, мне не придется проходить через ад, называемый хирургическое вмешательство. Только судьба не оставила другого выбора. Опухоль росла, и никакие альтернативные методы не помогали, поэтому оставался один выход.

Последствия могли быть разными, и тут как повезет. Я надеялась на то, что останусь прежней. Хотя разве можно остаться такой же, когда родители настолько гнусно со мной поступили?!

Если бы не Саша с Марусей, то я бы до сих пор жила в неведении и ждала своего часа. Без Леши. И без них.

Только приход Богданова перевернул все с ног на голову. Он не захотел меня оставлять в папином особняке, снял однокомнатную квартиру и на вопросы, откуда такие деньги, не отвечал. Хмурился и говорил, что сам все решит.

Но мой любопытный нос все равно разнюхал, где собака зарыта. Оказывается, что Леше с операцией помог Янкевич, хозяин «Дракона». Я все считала, что этот хмурый мужчина тот еще злодей и подпольных дел мастер, но то, как он помог Леше и семье Вольных вознесло Олега, как минимум, на пару ступеней выше в моих глазах.

Я водила кистью по холсту, когда раздался звонок в дверь. Леши не было. Он ушел по каким-то секретным делам и обещал быть только через пару часов, поэтому я настороженно шла к двери. Не поверила, что вижу рыжую шевелюру в глазок, и резко открыла дверь.

— Суфлер, ты… — Штольман подняла указательный палец и качала головой, подбирая слова, пока я смотрела на нее во все глаза. — Заставила меня поверить, что ты та еще гадина.

— Ирка… — Только и прошептала я прежде, чем она шагнула через порог и сжала меня в объятиях.

— И какого черта ты молчала, а, змеюка?! Убить тебя мало…

Пока Штольман терзала меня обнимашками, за ее спиной появилась еще одна до боли знакомая фигура. Я даже замерла от неожиданности.

— Моя очередь, — Илона Львовна подала голос, и Ира сразу отошла от меня, позволяя бабуле пройти вперед с серьезным видом, от которого у меня по коже мурашки пробежали, — Светик-Светик, я так надеялась, что нас минует эта участь. — Она крепко обняла меня, погружая в воспоминания о детстве.

Наверное, я напоминала столб с глазами, потому что не знала, как реагировать на появление бабушки. Здесь. В столице. В квартире, где мы жили с Лешей уже несколько дней. Ира лишь руками развела, когда я поймала ее взгляд.