Поклянись мне (ЛП) - Уилсон Сара

— Никогда. — Я снова прижимаюсь губами к его губам, и на этот раз он не колеблется, он изливает в меня двухнедельную напряженность и разбитое сердце, а я в ответ изливаю в него всю свою любовь.

— Я люблю тебя так чертовски сильно, — шепчет он мне в губы, и я отстраняюсь и улыбаюсь ему.

— Я тоже тебя люблю.

— Иди нахуй сюда, — говорит он, откидывая одеяло, и я качаю головой, но он просто смотрит на меня.

— Я не хочу причинять тебе боль.

— Единственное, что сейчас причиняет боль, это то, что я не держу тебя. Пожалуйста, просто ложись на эту чертову кровать и, блядь, обнимись со мной, женщина.

Я закатываю глаза, прежде чем осторожно забраться на кровать рядом с ним, соблюдая особую осторожность, чтобы не толкнуть его и не коснуться его раны. Я кладу голову ему на грудь — благодарная за то, что слышу, как бьется его сердце, — когда он целует меня в макушку и поднимает руку, чтобы поиграть с моими волосами.

— Мне так чертовски жаль, Из. За все.

— Я знаю, просто, черт возьми, не делай этого снова, — бормочу я, изо всех сил стараясь не заснуть.

— Никогда, детка. И я никогда не отпущу тебя. Я так чертовски сильно скучал по тебе.

— Я тоже по тебе скучала, Энцо чертовски раздражает, когда ты все время рядом с ним. — Его грудь вибрирует, когда он хихикает подо мной.

— Пойдем со мной домой, ты нужна мне дома, со мной.

— Я бы не хотела быть в другом месте.

Он целует мои волосы, и я слышу, как меняется его дыхание, когда он засыпает. Впервые, кажется, за целую вечность, я мирно засыпаю, обнимая его.

Глава 50

Luca

Я провалялся в этой чертовой больнице три гребаных недели. Три недели, которые лучше было бы провести дома с моей девушкой, но вместо этого я, блядь, застрял в этой дырявой комнате, пялясь в те же четыре стены, пока мой физиотерапевт не заберет меня, чтобы поставить на ноги.

Это чертовски сложно — намного сложнее, чем я ожидал, — снова встать на ноги. Несмотря на то, что пуля не задела ни один важный орган, она все равно изуродовала мое тело, и я провел последние три недели, убивая себя каждый день, чтобы иметь возможность делать что-то для себя.

Первые несколько дней были самыми худшими, я совершенно не мог встать с постели, мне даже поставили гребаный катетер, потому что я не мог встать, чтобы отлить. Нелепо и чертовски унизительно. Я младший босс Нью-Йоркской мафии — чертов наследник трона — я должен быть в состоянии отлить без помощи трубки.

Лучше всего было то, что в тот день, когда я проснулся, медсестра попыталась обмыть меня в постели, но эта медсестра не была одной из моих постоянных сиделок, потому что Иззи потеряла голову. Очевидно, пока я все еще был без сознания, она отказалась позволить другой женщине прикоснуться ко мне и предпочла сделать это сама. Итак, когда милая, шестидесятилетняя медсестра пришла и предложила свою помощь, она вышла из себя и начала угрожать бедной старой леди.

Эта женщина чертовски безумна.

Но она моя, она согласилась остаться, так что она может вести себя как гребаная сумасшедшая сколько угодно, пока она делает это рядом со мной. Мне чертовски нравится ее особая разновидность сумасшествия, иногда я забываю, насколько она совершенно неуправляема, пока она не идет дальше и не угрожает перерезать шею женщине вдвое старше меня.

Черт, я люблю ее.

С того дня Иззи стала моей постоянной сиделкой, и мне это чертовски нравилось. Не только то, что она заботилась обо мне, но и просто быть рядом с ней. Я, честно говоря, думал, что теряю ее, но потом, конечно, она пошла и сделала то, чего от нее меньше всего ожидали, и попросила развода, чтобы быть со мной ради меня.

Сначала я подумал, что это смешно, но после того, как я все обдумал, я понял, что она чертовски гениальна. Я не хочу, чтобы нам когда-нибудь приходилось вспоминать о том, что мы состоим в браке по расчету или заключили деловую сделку. Я хочу сделать ее своей женой, потому что я люблю ее до чертиков, а не из-за семейных обязательств.

Сейчас я сижу и наблюдаю, как она собирает вещи в больничной палате, я наконец-то сваливаю отсюда к чертовой матери, а она все утро была взволнована. Я не думал, что Иззи может так волноваться, но она все утро хлопотала вокруг да около, пытаясь убедиться, — что все идеально и в самый раз для того, чтобы ты вернулась домой, — сказала она.

Я не знаю, о чем, черт возьми, она беспокоится, мне похуй, что происходит, пока мы вместе.

Я наблюдаю, как женщина, которой я одержим, наклоняется, чтобы заглянуть под кровать. — Детка, что, во имя всепоглощающего гребаного бога, ты делаешь? — Спрашиваю я, и это доходит до ушей смерти, поскольку она продолжает рыться вокруг.

— Иззи? — Я лаю, и она наконец поднимает голову.

— Что случилось? Ты в порядке? Может быть, нам стоит остаться здесь еще на несколько дней, — она бормочет последнюю фразу, и я не могу не закатить глаза, когда она встает и обходит кровать, но вместо того, чтобы подойти ко мне, эта приводящая в бешенство женщина начинает рыться в наших сумках.

— Черта с два, мы ещё здесь останемся. Какого черта ты ищешь?

— Я просто хочу убедиться, что мы ничего не забыли. — Она покусывает свою нижнюю губу в редком проявлении уязвимости, и трахни меня, она очаровательна.

— Иди сюда, детка, — бормочу я и жестом приглашаю ее встать между моих ног с того места, где я примостился на краю кровати. Она делает неуверенный шаг вперед, но я хватаю ее за руку и притягиваю к себе.

Как только она устраивается у меня между ног, я отпускаю ее руку и заправляю выбившуюся прядь волос ей за ухо, прежде чем обвить руками ее шею. Она подходит ко мне ближе, прячет голову у меня на груди и бормочет: — Мне страшно.

— Чего ты боишься, mia regina? — шепчу я ей в волосы, и она вздыхает, прежде чем отстраниться и посмотреть на меня снизу-вверх.

— Здесь ты в безопасности, если что-то случится, рядом полно врачей, которые помогут тебе.

Значит, она беспокоится обо мне? С этим я могу справиться.

— Один из наших семейных врачей только что переехал в наше здание этажом ниже. Тебе будет легче, если я дам его номер? Таким образом, ты всегда можешь связаться с ним, но ничего не случится, Из. Мне разрешили ехать. — Я не рассказываю ей о том, что перевез его в первый месяц, когда у нее были месячные, потому что я чертовски переживал из-за того, что ей было больно — я действительно не думаю, что она это оценит.

— Ты прав, я просто…… Не знаю, наверное, я просто не хочу тебя терять.

— Я никуда не уйду, детка, — шепчу я и притягиваю ее обратно к себе, наклоняя голову, захватывая ее губы своими, и мы обмениваемся медленным и нежным поцелуем, но я отстраняюсь, прежде чем теряю контроль, и делаю поцелуй глубже.

Почему-то я не думаю, что она позволит мне трахнуть ее на больничной койке, куда может просто войти кто угодно.

Это тоже чертовски обидно, учитывая, что прошло почти шесть гребаных недель с тех пор, как я был внутри нее.

— Я люблю тебя, Изи, — говорю я и прижимаюсь своим лбом к ее лбу.

— Я тоже тебя люблю.

Лифт поднимается в нашу квартиру, и я вздыхаю с облегчением.

Дом.

Наконец-то мы, блядь, дома.

Я следую за Иззи, когда она неторопливо входит и направляется прямо к сумкам, которые я попросил одного из наших мужчин оставить перед нами. Я на мгновение замираю на пороге кухни, любуясь открывшимся видом. Я никогда не думал, что когда-нибудь снова увижу ее в нашем доме, я думал, что мне придется либо продать это место, либо сжечь его дотла, пытаясь освободиться от боли, которая приходила, когда ее не было рядом со мной.

Я делаю три быстрых шага, чтобы добраться до нее, и заполняю пространство между нами, разворачивая ее и прижимая своим телом к кухонному островку.

— Что ты… — начинает она, но я прижимаюсь губами к ее губам в голодном поцелуе, чтобы заставить ее замолчать. Я прикусываю ее нижнюю губу, и она издает стон, от которого мой член, блядь, пульсирует у застежки-молнии.