Джулия еще раз посмотрела на заснувшего после обеда Рикардо, вздохнула, поднялась с кресла и прошла в комнату напротив.
— Дульсина! Сделай одолжение, посиди с Рикардо, пока я схожу к доктору.
— Что-нибудь случилось? — рыхлая, расползшаяся, переставшая за собой следить Дульсина все последнее время демонстрировала ей свою преданность. По правде говоря один ее вид начинал уже раздражать Джулию.
— Ровным счетом ничего,
— Но я подумала, раз ты идешь к доктору…
— Мне неинтересно, что ты подумала!
— Извини, Джулия. Я, конечно, посижу. А вдруг он проснется и узнает меня?
— Не узнает! Сколько раз он уже тебя видел и в саду, и за столом.
— А вдруг?
— Нажмешь на кнопку звонка, придет доктор.
— А вдруг он кинется меня душить?
— Убежишь. Послушай, Дульсина: мне некогда отвечать на твои дурацкие вопросы.
— Ну ответь лишь на один, последний. С дикаркой твой брат ничего еще не сделал?
— Откуда мне знать?
— Но ведь ты каждый вечер с ним разговариваешь!
— Ну и что! Когда брат найдет нужным, он и сделает, и сообщит.
— Что-то очень уж долго!
— Замолчи, Дульсина! Армандо — гений, он придумал все это с Рикардо, он мне подарил твоего сводного брата! Он лучше всех все знает!
— Да я ведь его и не критикую, я только…
— Все! Бегом к Рикардо!..
Джулия вышла из громоздкого полупустого здания. Чудак-доктор не согласился проживать в вычурном творении сумасшедшего аристократа и поселился в глубине сада во флигеле для слуг. Там и оборудовал себе что-то вроде лаборатории, там и обедал, причем готовил себе сам, пренебрегая талантом повара, которого привезла с собой Джулия. Она никогда еще не была в этом домике и чувствовала себя не слишком уверенно.
К счастью, оказалось, что входить во флигель не нужно. Симада сидел в глубоком старинном кресле, вынесенном из дома, прямо на улице, возле акаций. Ноги в теплых носках он положил на низенькую бархатную скамеечку, которую привез с собой из Мехико, глаза его были полуприкрыты, на губах блуждала улыбка. Японец никак не отреагировал на ее появление, поэтому Джулия, остановившись в двух шагах, сдержанно кашлянула. Симада открыл глаза, улыбка его исчезла, но он не встал, не предложил ей пройти в комнаты. По-прежнему сидел и молчал.
— Симада-сан, — произнесла Джулия как можно более почтительно, — прошу извинить меня, если я нарушила ваш покой, но мне совершенно необходимо поговорить с вами.
Доктор продолжал молчать, но Джулия видела, что он слышит ее. Большего по его невозмутимому виду понять было невозможно. Так что она не могла сообразить, сердится он или нет.
— Я очень благодарна вам, доктор. Вы — настоящий волшебник. То, что происходит с Рикардо, настоящее чудо. Но, возможно, брат Армандо не все сумел объяснить вам, сказал… не до конца. Мне бы хотелось, чтобы Рикардо полюбил меня больше, полюбил по-настоящему. Вы меня понимаете, Симада-сан?
Проклятый японец продолжал молчать, даже не кивнул ей. Джулия закусила губу и почти крикнула ему в лицо:
— Я хочу, чтобы Рикардо взял меня, как мужчина берет женщину!
Симада скривился, потом дотронулся до ушей, словно им было больно. И заговорила ровной, невыразительной интонацией:
— Сеньорита беспокоится совершенно зря. Он захочет и возьмет ее как женщину. Это произойдет обязательно.
— Но когда же? — вскрикнула Джулия.
— Пожалуйста, не шумите. Почему вы, мексиканцы, такие громкие? Говорить лучше тихо.
— Извините, Симада-сан, — сбавила голос Джулия, — но я очень хотела бы знать, когда это произойдет.
— Точно вам не скажет никто. Ведь никто в мире ничем подобным еще не занимался. Но по моим соображениям, не раньше, чем через месяц-полтора.
— Так долго?
— На самом деле это очень быстро, сеньорита.
— Но разве вы, доктор, не можете ему подсыпать что-то такое, от чего его мужская сила проснется? Я сама читала, что подобные средства существуют.
— Вы хотите получить мужчину на одну-две ночи или на более продолжительный срок?
— Как вас понять, доктор?
— Так и понять. Я могу применить стимуляторы, но не могу гарантировать последствия. Насилие над организмом человека, вмешательство в этот организм имеют, увы, свои пределы. Вы понимаете, сеньорита, что сейчас происходит с этим вашим Рикардо? Хотя бы приблизительно?
— Я ведь вижу только результат вашей работы, Симада-сан. Я плохо разбираюсь в медицине.
— Никто от вас этого и не требует. Тут и девяносто процентов врачей ничего не поймут, область слишком специальная даже для тибетской медицины. — Тут в бесстрастном голосе доктора Джулия все же уловила оттенок гордости и самодовольства. — Но именно по внешнему результату вы бы могли кое-что понять, в самом общем, разумеется, виде.
— Считайте, доктор, что я очень глупа.
— Нет, сеньорита, вы просто, как и большинство женщин, не любите анализировать и размышлять. Ваш брат поставил передо мной очень интересную задачу: сделать так, чтобы мужчина, влюбленный в одну женщину, позабыл ее и полюбил совершенно другую. Как это возможно?
— Но ведь в жизни так бывает сплошь и рядом, одна женщина вытесняет другую.
— В сознании его они, тем не менее, сохраняются все: но ваш случай, согласитесь, вообще иного порядка.
— Не буду спорить.
— У вас и не получится. Итак, передо мной была поставлена интересная задача. В теории, на первый взгляд, она решалась так: амнезия, а затем жизнь с чистого листа. Я обеспечиваю пациенту амнезию, а вы все остальное.
— Простите, Симада-сан, а что такое амнезия?
— О, сеньорита, это вы меня извините. Амнезия — это потеря памяти. Заболевание это встречается крайне редко, природа его не изучена, проявляется, как правило, после сильных стрессов. Бывает полная амнезия, бывает частичная.
— В данном случае вы применили частичную, — вставила Джулия, наконец-то поняв слабое место японца: тщеславие, хотя и тщательно упрятанное.
— Я сделал лучше! Тут и терминов еще нет. Я не стер, а выключил память примерно пятнадцати лет его жизни. Сейчас он осознает себя десяти-одиннадцатилетним мальчиком и заново переживает одну из детских своих любовей, ему кажется, что он на каникулах где-то в провинции, у дальних родственников. Наверное, что-то подобное в его жизни было. Скажите, он не пытался называть вас каким-то иным женским именем?
— Он и сейчас иногда обращается ко мне, как к Патрисии, но я его поправляю.
— Вот видите,
— Но если это любовь, тогда почему же…
— Вы забыли, что десятилетние мальчики не обладают еще потенцией, им надо подрасти.
— Куда же Рикардо еще расти?
— Не в том смысле. Я говорю о половом созревании. Выключив память многих дет, мы выключили и сексуальность. По-иному и не могло быть. Но если настоящему мальчику, чтобы обрести потенцию, потребовалось бы несколько лет, то наш пациент, благодаря моим лекарствам, проделает этот путь за полтора-два месяца. Ускорять этот процесс крайне нежелательно и опасно.
— Значит, через два месяца я окажусь в объятиях мужчины, который по своему сознанию все еще будет подростком?
— Да, сеньорита, должно пройти еще несколько лет, чтобы он ощутил себя зрелым мужчиной.
— И все время будут требоваться ваши травы, отвары, порошки? И особый контроль?
— Может быть, и так, сеньорита. Эксперимент производится впервые.
— А что будет, если вы прямо сегодня, сейчас перестанете давать Рикардо свои препараты?
— Я точно не знаю. Скорее всего, через несколько дней он вернется к себе прежнему, каким он был до начала моего лечения, но… Да, есть некоторый шанс… Симада оживился, заворочался в своем кресле, в глазах его появился блеск.
— Какой шанс, доктор? — Джулия поняла, что наступил самый важный момент разговора.
— Незначительный, но… Мы так плохо знаем мозг человека. Он вернется к себе самому, но при этом не позабудет вас.
— То есть он станет меня любить?
— Да, любовь и привязанность к вам могут сохраниться, хотя память о другой женщине тоже проснется.
