Развод. Пусть горят мосты (СИ) - Бестужева Стася

– Правда, – киваю я. – А вы хотели бы жить в Петербурге?

– А ты там будешь? – спрашивает Даниил.

– Буду.

– А дядя Максим?

– И дядя Максим тоже.

– Тогда хотим! – хором отвечают они.

Мама встречает нас в дверях с красными от слез глазами и широкой улыбкой.

– Внучки мои дорогие! – обнимает она детей. – Как я по вам скучала!

А потом, когда дети увлекаются просмотром новостных сюжетов о нас, тихо говорит мне:

– Знаешь, доченька, иногда справедливость все-таки торжествует. Медленно, с опозданием, но торжествует.

Она права. Сегодня утром я проснулась отстраненным от работы врачом с сомнительной репутацией, лишенным детей и будущего. А сейчас, к вечеру, я – признанный на всю страну специалист, мать, которая завтра официально вернет своих детей, и будущий руководитель сети клиник в Санкт-Петербурге.

Мосты в прошлое действительно сгорели. Но вместо них появилась новая дорога – широкая, светлая, ведущая к той жизни, о которой я даже не смела мечтать.

Глава 41

Глава 41

Судебное заседание назначено на десять утра, и я прихожу за полчаса до начала. В коридоре районного суда пахнет хлоркой и застарелым страхом – здесь решаются судьбы, рушатся семьи, делятся годы совместной жизни на "до" и "после". Сегодня моя очередь официально поставить точку в тринадцати годах брака.

Сижу на деревянной скамейке, перебираю в руках папку с документами. Справка о психическом здоровье от доктора Светлова, характеристики с работы, записи разговоров Павла и Вероники, которые собрала моя храбрая Ника. Арсенал доказательств того, что я вменяемая мать, способная воспитывать своих детей.

Дети остались дома с мамой – не хочу травмировать их присутствием на официальной процедуре развала семьи. Ника, конечно, настаивала пойти со мной, говорила, что готова "дать показания против папы", но я твердо отказалась. Достаточно того, что она уже сделала для нашей победы.

В половине десятого появляется Павел с адвокатом – незнакомым мужчиной в дорогом костюме. Павел выглядит усталым, постаревшим. За месяц, прошедший после телевизионных новостей о нашем "медицинском подвиге", его жизнь изменилась не в лучшую сторону. Налоговая проверка его компании вышла из стадии "плановой" в статус "углубленной", а несколько крупных клиентов расторгли контракты после публикаций о его "семейных проблемах".

Наши взгляды встречаются на секунду, но он сразу отворачивается. Некогда самоуверенный, властный мужчина теперь избегает прямого зрительного контакта с женщиной, которую пытался сломать.

Рядом со мной садится Сергей Леонидович, достает из портфеля стопку документов.

– Готовы? – спрашивает он тихо.

– Готова, – отвечаю, и удивляюсь собственному спокойствию. Месяц назад я дрожала от страха перед каждым судебным заседанием. Сегодня чувствую только усталость и желание закончить этот этап раз и навсегда.

– Дело Федоркова против Федорковой! – объявляет секретарь, и мы проходим в зал заседаний.

Судья Ковалевская выглядит строго, но справедливо. Она внимательно изучает представленные документы, периодически задавая уточняющие вопросы то нашей стороне, то адвокату Павла.

– Итак, – говорит она наконец, – рассматривается иск о расторжении брака и определении места жительства несовершеннолетних детей. Истец – Павел Андреевич Федорков, ответчик – Елена Викторовна Федоркова.

Адвокат Павла встает, начинает стандартную речь о "непреодолимых разногласиях" и "невозможности сохранения семьи". Но когда доходит до вопроса о детях, становится очевидно, что позиция кардинально изменилась.

– Мой клиент, – говорит адвокат, заметно нервничая, – учитывая изменившиеся обстоятельства и профессиональные успехи матери детей, не возражает против того, чтобы несовершеннолетние Николь и Даниил проживали с ответчиком.

Судья поднимает брови:

– Поясните, что вы имеете в виду под "изменившимися обстоятельствами"?

Адвокат мечется взглядом между Павлом и судьей. Очевидно, что объяснить истинные причины такой метаморфозы он не может. Нельзя же прямо сказать, что месяц назад клиент считал мать детей психически нестабильной, а сегодня внезапно "прозрел" только потому, что она стала медийной персоной.

– Истец полагает, – бормочет адвокат, – что мать лучше подготовлена к воспитанию детей в данный момент времени.

– В данный момент времени? – переспрашивает судья с нескрываемой иронией. – А месяц назад была не подготовлена? На основании чего делались подобные выводы?

Неловкое молчание. Павел сидит красный, как рак, явно понимая абсурдность ситуации. Его адвокат листает документы, пытаясь найти хоть какое-то разумное объяснение.

Встает Сергей Леонидович:

– Ваша честь, позвольте внести ясность. Месяц назад против моей подзащитной была организована кампания клеветы, основанная на подложных медицинских документах. Мы располагаем доказательствами того, что психиатрическое заключение о "неуравновешенном состоянии" Елены Викторовны было сфабриковано.

Он кладет на стол судьи справку о том, что врача Державина не существует, экспертное заключение о подделке документов, запись разговора Павла с Вероникой, где тот хвастается покупкой "липового психиатра".

Судья изучает документы, и на ее лице появляется выражение плохо скрываемого возмущения.

– Господин Федорков, – обращается она к Павлу, – вы хотите что-то сказать по поводу представленных доказательств?

Павел поднимается, но слова не идут. Что он может сказать? Что не он организовал подделку документов? Что запись с его голосом – тоже фальшивка?

– Я... – начинает он и замолкает.

– Садитесь, – строго говорит судья. – Суд переходит к оглашению решения.

Следующие пятнадцать минут она читает постановление, но я слушаю как сквозь вату. Главное я понимаю с первых слов: брак расторгается, дети остаются со мной, Павлу предоставляется право видеться с ними по выходным.

– Кроме того, – добавляет судья в конце, – материалы дела о фальсификации медицинских документов направляются в прокуратуру для решения вопроса о возбуждении уголовного дела.

Выходим из зала, и я чувствую странную пустоту. Не радость, не облегчение – просто пустоту. Тринадцать лет жизни официально закончились за полчаса судебного заседания.

– Поздравляю, – говорит Сергей Леонидович, пожимая мне руку. – Теперь вы свободная женщина и полноправная мать своих детей.

– Спасибо, – отвечаю механически. – За все. Без вас я бы не справилась.

Павел проходит мимо, не поднимая глаз. Его адвокат что-то быстро шепчет ему на ухо, но Павел только мотает головой. Наверняка обсуждают перспективы уголовного дела за подделку документов.

На улице встречаю Максима. Он ждет у входа в здание суда с букетом белых роз.

– Как все прошло? – спрашивает, протягивая цветы.

– Официально я больше не замужем, – говорю, принимая букет. – Дети остаются со мной. Через месяц суд по разделу имущества.

– А потом? – в его голосе звучит надежда.

– А потом мы едем в Санкт-Петербург, – улыбаюсь впервые за день. – Начинаем новую жизнь. Без лжи, без манипуляций, без страха за завтрашний день.

Он обнимает меня прямо посреди улицы, и я позволяю себе расслабиться в его объятиях. Впереди много работы – переезд, оформление документов на клиники, адаптация детей к новой школе. Но это приятные хлопоты, связанные с будущим, а не с болезненным прошлым.

– Дети уже собирают чемоданы, – смеюсь я сквозь слезы. – Ника составила список того, что хочет посмотреть в Петербурге, а Даниил спрашивает, будет ли в новой школе футбольная команда.

– Будет, – уверенно говорит Максим. – И музыкальная школа для Ники, и хорошие врачи в клинике, и парки для прогулок. Все будет хорошо, Лена. Лучше, чем мы можем себе представить.