Не отпускаю (СИ) - Шагаева Наталья

— Поля, я не знаю, что там у вас произошло, но понимаю, что дело далеко не в покушениях, — я так и не рассказала матери всей правды, отделалась фразами о том, что все случилось из-за бизнеса. — Возможно, он виноват, но он не железный, Полина. Я же вижу, как он живет ради вас, ему сейчас поддержка нужна и любовь, тогда он станет сильнее, а ты как будто мстишь ему за что-то. Скажи, разве тебе легче от этого? — нет, ни черта мне не легче. Мое сердце словно разделилось на две равные половины, одну из них я отдала детям, а вторая мертвая без любви.

— Вижу не легче. Так зачем ты его и себя мучаешь?

— Мам, а ты бы могла простить то, что нельзя простить?

— Если бы сильно любила и человек действительно раскаялся, смогла бы, по крайней мере дала бы ему второй шанс. Не знаю, поставила бы условия, но не отталкивала бы, — вполне уверенно заявляет мама. А я не знаю, что ей ответить, смотрю на нашу дочь, которая уже наелась и рассматривает меня во все глазки, а потом улыбается. И у меня сердце замирает, глажу ее пальчиками по щечкам и пытаюсь сдержать непрошеные слезы, улыбаясь ей в ответ. Она до этого только Вадиму улыбалась, а мне никогда. Увидит отца и начинает дрыгать ножками, радуясь его приходу, а он разговаривает с ней, как со взрослой. Говорит о серьезных вещах, о том, куда отдаст ее учиться, что подарит на совершеннолетие и о том, чтобы не смела водить женихов — он всех взашей выгонит, а Ева улыбается ему в ответ, словно понимает его и посмеивается над отцом.

— Знаешь, можно перегнуть палку и мужик сломается. Уйдет, отдалится, отпустит тебя, а потом ты сама же будешь выть в подушку, а поздно будет… — и я вдруг поняла, что не хочу, чтобы было поздно, не хочу его ломать, я хочу, чтобы все было как прежде, только бы без всей той грязи и измен в нашей жизни. Хочу Вадика, которого безумно любила, а не побитую собачку. Боже, что я вообще с ним делаю?! Зачем?!

— Ты его ещё любишь? — вдруг спрашивает мама, приводя меня в растерянность.

— Люблю.

— Так вот иди к нему, начни все сначала, выговорись, расскажи о своих страхах, но сначала дай мужику почувствовать твою любовь, и он все для тебя сделает, — и я понимаю, что мама права, мне, по крайней мере, нужно с ним нормально поговорить, а не строить из себя язву. Я ведь не такая.

— Хорошо, я поговорю с ним вечером, — встаю с кровати, перекладывая сытую дочь в кроватку.

— Нет, Полечка, сейчас иди. Я посижу с Евой и Кирюшей. На работу к нему иди. Мне совсем не понравилось в каком состоянии он был утром.

— Он был пьян?

— Нет, трезвый он был, но как не живой совсем, я, поэтому этот разговор и затеяла. Плохо ему… — мама ещё что-то говорит, про то, что справится с детьми, о том, чтобы я ей молока оставила и о том, что у меня есть четыре часа, а я уже слышу ее отдаленно. Кажется, половина сердца, отданная Вадиму, начала оживать, и она плачет. Рыдает по мужу и его любви, бьется сильно, стремясь к мужчине без которого погибает, и меня поторапливает, гонит из дома к тому, который до последнего не отпускал меня. К черту все, гордость, обиды, боль. Кому это все нужно без любви?! Быстро иду в гардероб, хватаю первое попавшееся платье. А потом отшвыриваю его в сторону. Что он там говорил ему нужно, когда все плохо и нужно выпустить пар? Да! Как сказала мама, нужно дать мужу сначала то, чего он хочет, а потом что-то требовать. Я и сама хочу, безумно его хочу. Врач ещё две недели назад разрешил мне секс, только я злорадно посмеялась над его словами. Раздеваюсь, открываю шкаф с бельем. Достаю бордовый кружевной комплект, который надевала один раз. Маленькие трусики еще как-то налезают на мои раздавшиеся бедра. А вот полупрозрачный бюстгальтер совершенно не вмещает налившуюся, полную молока грудь. Черт, нервничаю, снимаю с себя маленький бюстгальтер, осматривая свое тело в зеркало, понимая, что запустила себя после родов. Еще и этот шрам все портит. Хотя, Вадим вчера его зацеловывал. Наверное, неважно в каком я белье. Голодному, злому мужику не тряпки нужны. Вновь поднимаю простое, летнее, белое платье, в которое умещается моя грудь. С открытой спиной и широкими завязками на шее. Надеваю его, достаю белые босоножки на каблуках и выхожу в комнату к туалетному столику. К черту макияж, не до него мне сейчас, наношу на губы немного розового блеска, собираю волосы в высокий хвост, выпуская несколько игривых прядей, наношу духи, скептически осматривая свой летний вид.

— Так, пока ты нормально не позавтракаешь, мы тебя никуда не отпустим, дорогуша, — усмехается мама, осматривая мой наряд. Хмурюсь, но мама уже строго сводит брови.

— Давай, давай и молока нам оставь, твой молокоотсос в белом шкафчике. — Бегу вниз на кухню, сцеживаю много молока, благо из-за волнения оно не пропало. Ставлю его в холодильник, закидывая в рот блинчики, быстро запивая все чаем со сливками. Выхожу в гостиную, целую дочку на руках у матери и мчусь в прихожую, на ходу надевая босоножки.

— Я постараюсь недолго! — кричу маме.

— Четыре часа в вашем распоряжении, — отзывается мама. Подхожу к охране и прошу отвезти меня к Вадиму, поскольку он запретил куда-либо ездить без сопровождения. Парень хмурится, говоря, что никаких указаний по этому поводу не поступало, начиная меня раздражать. Понимаю, что это все ради нашей безопасности, но сейчас мне срочно нужно к мужу.

— Позвоните Савелию! — постоянно удерживаю подол платья, которое колышет ветер.

— Мне нужно к Вадиму, — сразу сообщаю начальнику охраны. — Но звонить ему не нужно, это сюрприз. Все что я прошу, это просто отвезти меня к мужу! — мужчина усмехается и просит меня передать трубку парню, который долго слушает начальника охраны, а потом открывает мне двери машины, помогает сесть и быстро везет меня к Вадику.

Всю дорогу я не нахожу себе места, постоянно подгоняя парня, мне кажется, что еще несколько минут, и я передумаю, мои хаотичные мысли просто сожрут меня. Когда мы наконец доезжаем до здания компании, меня накрывает неимоверным волнением. А что если его здесь нет, он на объекте или на какой-нибудь встрече? Что я тогда буду делать? И тут же одергиваю себя — тогда бы Савелий сказал мне, что Вадика нет на рабочем месте. Охранник провожает меня до приемной Вадима, открывая для меня двери.

— Спасибо, дальше я сама, — отсылаю парня, а сама платье комкаю, чувствуя, как меня в дрожь бросает от непонятного волнения, ещё немного и я сбегу. Вернусь назад домой. Нет. Глубоко вдыхаю, буквально заставляя себя войти в приемную. К черту все сомнения. Плевать на прошлое. Пусть все горит огнем. Мы начнем все заново. Мама права, никому не станет легче, не смогу я без него. Решительно прохожу внутрь, замечая, что в приемной никого нет, место секретаря пустует, словно девушка отошла. Вот и хорошо. Подхожу к двери его кабинета, хватаюсь за ручку, чувствуя, как тело оживает, словно пробуждаясь после спячки, начиная гореть огнем. Не дам сказать ему и слова. Сама накинусь на него, пока не наслажусь каждой клеточкой его тела, позволю делать со мной, что хочет. Пусть рвет меня на части, как и обещал когда-то. Все разговоры потом. Открываю двери, чувствуя, как сердце сжимается и замирает на мгновение, а потом начинает хаотично стучать, словно при первой встрече. Прохожу в кабинет и застываю на месте, ощущая себя полной дурой. Идиоткой, которая поверила ему! Вновь поверила! Какая же я, наверное, жалкая и ничтожная сейчас.

Вадим не один, он сидит в своем кресле, крутя в руках бокал коньяка, а рядом с ним стоит Валерия. Наклонилась так низко к нему, выставляя свое декольте, которое буквально вываливается из платья, и что-то тихо говорит. Больно, вновь очень больно, наверное, сильнее, чем в прошлый раз. Адская боль где-то внутри разрывает мою вторую половину, умирающего сердца на куски. Я словно онемела и вросла в чертов пол, ни вздохнуть, ни выдохнуть не могу. Господи, какой же он лживый, циничный и лицемерный. Только вчера просил дать нам шанс, а уже сегодня с ней. А может они и не расставались вовсе? Весь этот спектакль был для меня, чтобы вновь надеть на меня розовые очки и продолжать смешивать с грязью. Не хочу больше с ним ничего общего, ничего в данный момент не хочу. Удавиться хочу или с моста кинуться.